– Ни за что не поверю! Ты и кухня – это несовместимые понятия.

Они болтали ни о чем, каждая фраза давалась с трудом, но за этим весельем и легкостью так просто было спрятать чувства, которые клокотали внутри и грозились вырваться наружу. Пока Лёка вешала Лизин плащ на вешалку, та быстрым взглядом осматривала квартиру и сжимала губы от того, как всё знакомо здесь было.

– Нельзя, – прошептал внутренний голос и Лиза сжала ладони, – Не смей вспоминать. Ты забыла её. Это просто дружеский визит. Не смей вспоминать. Не смей.

– Лиз, ты чего? – Лёка помахала рукой перед лицом девушки и улыбнулась. – Заснула?

– Да нет, просто смотрю, во что ты квартиру превратила, – отшутилась. Молодец. Умница. Теперь поправить волосы, бросить взгляд в зеркало и пройти на кухню, не забывая улыбаться и шутить.

– Ну, в общем, вот, – Лена кивнула на накрытый стол, – Присаживайся. Сейчас будем дегустировать. Что будешь пить?

– А что у тебя есть?

– Сок и кока-кола. Чай. Кофе. Минеральная вода. Всё.

– А спиртное? – распахнулись глаза, Лиза не смогла скрыть своего удивления.

– Я не пью больше. Совсем.

– Неожиданно… Но это очень приятная неожиданность. Ну чтож, давай попробуем салат. Может быть, я смогу на вкус определить, в каком магазине ты его купила.

– Эй! Я делала сама!

– Сейчас проверим.

Лиза аккуратно захватила вилкой немного салата, отправила его в рот, пожевала, перевела взгляд на салатницу и вдруг расхохоталась – громко, от души, вытирая салфеткой выступившие на глазах слезы.

– Ты чего? – испугалась Лёка. – Лиз, ты что?

– Я тебе верю, – девушка никак не могла остановиться, смеялась всё громче, – Верю, что ты сама… Сделала… Только ты могла додуматься… Селедку порезать… Не почистив… Ленка… Ребенок ты мой безмозглый… Тут же полмиски чешуи селедочной…

– Блин, – от искреннего разочарования, прозвучавшего в Лёкином голосе, Лизе сразу расхотелось смеяться, – А я так старалась…

– Ну перестань, не расстраивайся. Давай так сделаем: это мы сейчас выбросим, потому что первый блин так или иначе должен быть комом, правильно? А потом посмотрим, что еще у тебя есть из продуктов и вместе что-нибудь приготовим. Идет?

– Идет… – улыбнулась Лена. – Давай попробуем.

Процесс готовки превратился в кошмар для обеих. Тяжело было двигаться по небольшой кухне без риска наткнуться друг на друга. А каждое – даже случайное – прикосновение – почему-то заставляло краснеть и смущаться.

Лёка постоянно напоминала себе, что Лиза уже давно не её девушка, но – видит Бог – память – коварная штука, и иногда она просто отключалась и переставала функционировать.

– Открой огурцы, пожалуйста, – командовала Лиза и Лена, забывшись, обнимала её сзади чтобы добраться до банки, тут же вспоминала, что нельзя, и почти отпрыгивала назад.

– Как это резать? – спрашивала Лёка, и Лиза вдруг опускала подбородок ей на плечо, рассматривая сосиски на разделочной доске, тут же дергала головой и старалась убежать на другой конец кухни.

Словом, когда стол был заново накрыт и девушки присели на табуретки, то обе они уже были измотаны и напряжены до предела.

– Очень здорово получилось, спасибо, – смущенно поблагодарила Лёка, когда ужин был съеден, а чай разлит в чашки.

– Тебе спасибо, – улыбнулась Лиза, – Вместе готовили…

– Да. Лиз, давай поговорим? – предложила, как в омут бросилась.

– Давай… О чём?

– Я скажу, а ты просто послушай, ладно? – никто и никогда не видел Лёку до такой степени смущенной и растерянной. И в то же время какая-то твердость, невиданная ранее, появилась в её жестах и голосе. – Я хочу попросить у тебя прощения. Понимаю, что извинения в данной ситуации – это глупость и чушь, но, честно говоря, это нужно в первую очередь мне. Я не буду говорить о том, какой сукой я была – это и так ясно. Не буду говорить, что изменилась – потому что скорее всего это не так. Просто хочу чтобы ты знала – если бы у меня была возможность повернуть время вспять, то всё сложилось бы по-другому. И я бы не причинила тебе всей той боли, через которую ты прошла, к сожалению в одиночку.

– Но время вспять не повернешь.

– Знаю. Ты спрашивала меня много раз, люблю ли я тебя. Я не любила. Ни тебя, ни кого-либо до тебя. На самом деле, всю свою жизнь я любила только саму себя, наверное. Всё делала так, как мне хотелось и так, как я считала правильным. Не обращала внимания на людей. Но дело даже не в этом… Лиз, ты очень важна для меня. Всегда была, а сейчас особенно.

– Лёка…

– Погоди, дай мне закончить. Назад ничего уже не вернуть, я знаю. Исправить то, что я сделала невозможно тоже. Простишь ты меня или нет – решать тебе. Но я очень тебя прошу – если есть хоть маленькая возможность, если… если ты сможешь… Давай попробуем дружить? Просто дружить? Я ничего никогда не буду от тебя требовать, обещаю. Не буду просить… Просто это было бы так здорово, если бы смогли видеться… Так здорово…

Лёка замолчала, уткнувшись взглядом в чашку. Лиза молчала, ошеломленная. Она ожидала предложений «попробовать сначала», ожидала заверений, что «теперь всё будет по-другому». Бессвязная речь Лены, запинающаяся и незнакомая, удивила и поразила. Она заставила заново посмотреть на прошедшие годы. Придя сюда сегодня Лиза ожидала увидеть прежнюю Лёку. Увидеть, убедиться, что старые чувства уже не причиняют боли, и уйти. Насовсем. Новая Лёка пугала. Притягивала. Заставляла тщательно выстроенные стены лететь в тартары. И заставляла сердце биться по-новому.

– Хорошо, – решилась, наконец, Лиза и Лёка подняла на неё взгляд. Взгляд, полный надежды, – Давай попробуем.


***

И они попытались. Конечно, было тяжело. Гораздо легче строить отношения с чистого листа, чем пытаться восстанавливать их на месте разрушенных и растоптанных.

Виделись редко. Лёка была занята тем, что приводила свою жизнь в порядок – устраивалась на работу, возилась с машиной, а ночами читала книги или учебники – готовилась в следующем году поступать в институт.

К родителям пока не ездила. И друзьям не звонила. Решила вначале начать работать и привести в нормальный вид собственную жизнь, а уж потом встречаться с ними – полузабытыми призраками из прошлого.

Лиза искренне старалась помочь. Они как будто заключили договор: не говорить о прошлом. Лёка не рассказывала о том, что случилось с ней за прошедшие годы, Лиза тоже молчала о том, чем занималась и как складывалась её жизнь.

Иногда Лену жаркой волной накрывало отчаяние. Она выбиралась на балкон, нервно курила одну за другой тонкие сигареты и плакала, глядя на небо.

– Я не могу, – шептала она сквозь слезы, – Я хочу к тебе… С тобой всё правильнее и легче. Я не справляюсь одна, ты очень-очень мне нужна. Хотя бы иногда видеть тебя, слышать, слушать… Ты веришь в меня, но беда в том, что я сама в себя уже почти не верю. Очень хочется назад… к тебе…

Но приходило утро, распахивались навстречу солнечному свету синие глаза и душа наполнялась уверенностью. Лена напевала, умываясь и чистила зубы. Пила крепкий кофе, на ходу заглатывала овсянку и, помахивая брелком, спешила к автомобилю.

До новой работы было рукой подать – пятнадцать минут езды без пробок, филигранная парковка, двадцать восемь ступенек вверх и – отдельный кабинет с компьютером, небольшим шкафом и горой CD-дисков. Теперь Лена занималась тестированием программного обеспечения. Ей нравилась новая работа – приходилось многому учиться, многое открывать для себя заново, но в этом и была своя прелесть – на всё лишнее и ненужное просто не оставалось времени.

В конце октября Лёка наконец съездила в гости к родителям. Она была ошеломлена тем, как её встретили – радостно, весело, со слезами счастья на глазах. Только теперь девушка разглядела, как постарели её мама и папа. Только теперь поняла, как сильно была перед ними виновата.

– Доброе утро, – раздался голос откуда-то сзади и Лиза развернулась на 180 градусов.

– Привет, – выдохнула, стараясь успокоить заколотившееся сердце, – Ты откуда здесь?

– Решила проводить тебя на работу, – усмехнулась Лена и предложила подруге руку, – Разрешите?

– С удовольствием.

Они медленно пошли по улице, беседуя и улыбаясь друг другу. Лёка рассказывала о визите к родителям, делилась впечатлениями о новой работе. А Лиза украдкой рассматривала девушку и не уставала удивляться изменениям, произошедшим с ней.

Канули в лету истерического цвета прическа и пирсинг по всему телу. Теперь на Лениной голове красовалась аккуратная стрижка иссиня-черных волос, и только одна сережка в ухе осталась легким напоминанием о прошлом. Драные джинсы с множеством карманов тоже исчезли, уступив место строгим черным брюкам. Ботинки (не армейские!) идеально гармонировали с новым Лёкиным образом, а кожаная куртка удачно облегала плечи и тонкую талию.

Но главное было не в этом. На место вечному вызову и отчаянному бунтарству в синие глаза пришло спокойствие, изредка перемежаемое всполохами огня и страсти.

– Ну так как? – спросила Лёка и Лиза поняла, что последние несколько минут совершенно не слушала спутницу. – Ты согласна?

– Мм… Конечно, – улыбнулась девушка, понятия не имея, на что соглашается.

– Тогда я заеду за тобой после работы.

– Хорошо. Мне что-нибудь брать с собой? – неуклюжая попытка понять, на что же она всё-таки согласилась.

– Конечно, – удивилась Лена, – Вещи брать. Или ты собираешься переезжать ко мне без вещей?

– Что?!! – Лиза споткнулась, ухватилась за Лёку и посмотрела на неё широко раскрытыми глазами. Сердце заколотилось часто-часто. – Не поняла…

– Ну ты же только что согласилась ко мне переехать. Что непонятного?

– Я… – мысли ожесточенно заметались в голове, Лиза отчаянно пыталась что-то сказать и не находила слов.

– Лизка… Дурная… – наконец, Лёка не выдержала и захохотала. – Я предлагала в кино сходить, ты на это согласилась, не переживай. Переезд отменяется.

– Бессовестная, – улыбнулась Лиза, тщетно пытаясь успокоить сердцебиение, – Просто бессовестная.

Удивительно, но даже самой себе девушка не смогла бы дать ответ на вопрос, обрадовалась она тому, что о переезде предложения не было, или же огорчилась.


Но постепенно стало скучно. Лена была не из тех людей, кто способен радоваться спокойной жизни безо всяких всплесков. Всё чаще и чаще она начала задумываться о том, чтобы уехать куда-нибудь, где появятся новые впечатления, новые чувства, новая жизнь.

Само собой, итогом этих мыслей стало воспоминание о Женьке.

– Как она там? – думала Лёка, глядя на старую студенческую фотографию. – Что с ней сейчас? Если бы только можно было всё исправить…

Но исправить было невозможно. Да если бы и можно было – разве стоило бы?

Неслышной поступью подкралась к Таганрогу зима. И вместе с ней – Лёкин день рождения. Она обзвонила всех. Попросила маму и Лизу помочь приготовить праздничный стол. И закипела работа.

– Леночка, натри морковку на мелкую терку, – скомандовала Надежда Андреевна.

– А какая из них мелкая? – удивилась Лёка.

– Ленка! Чудовище, – захохотала Лиза и повернула терку нужной стороной, – Ты никогда не научишься готовить.

– Да прям. Научусь. Еще лучше чем вы готовить буду.

– Девочки, а на гарнир что будем варить? – спросила Лёкина мама. – Картофель, наверное?

– Ма, картофель – это грустно. Давай лучше макароны?

– В день рождения – макароны?

– А чё нет? Будет итальянская вечеринка с пастой! А?

– Лизонька, я тоже против макарон, но раз уж так хочет именинница…

– Да, но тогда нужно идти в магазин, – кивнула Лиза, – Я схожу.

– Давай я? – предложила Лена, но девушка отмахнулась.

– Нет уж, лучше я сама. Чтобы ты не купила не то, что нужно.

Лиза быстро оделась и отправилась в магазин, а Лёка с мамой присели чтобы выпить по чашке кофе.

– Как у вас, Леночка? – мама погладила Лену по голове.

– Никак, – улыбнулась, – А что?

– Между вами еще остались чувства. Неужели ты этого не видишь?

– Ма, помнится, ты была против моих отношений с Лизой.

– Я была против твоих отношений с женщинами, Леночка. Но раз ты не можешь измениться – я была бы рада, если бы у вас всё получилось с Лизой.

– Не получится, – хмыкнула Лёка, – После всего, что я натворила…

– Думаешь, она не сможет тебя простить?

– Проблема другая.

– Какая же? – Надежда Андреевна с теплой улыбкой посмотрела на дочь и поднесла чашку к губам. – Впрочем, если не хочешь говорить – не нужно.

– Да это не тайна, – отмахнулась Лена, – Первая проблема в том, что я сама себя не простила. А вторая проблема вытекает из первой.