– Зачем ты так быстро едешь? – спросила Лекси.

– Это повышает мою выносливость, – объяснил Джон.

– А что такое вы-носность?

– Это жизненные силы. То, что нужно мужику, чтобы у него не кончился запал и чтобы на льду молодые ребята не дали ему пинка под зад.

Лекси ахнула:

– Ну вот, опять!

– Что опять?

– Ты плохо выразился.

– Разве?

– Да.

– Прости. Буду над собой работать.

– То же самое ты говорил в прошлый раз, – заявила Лекси. Джон улыбнулся:

– Я исправлюсь.

Лекси некоторое время молчала, прежде чем выдать:

– Никогда не догадаешься!

– О чем?

– Что у моей мамы тоже такой же велосипед. – Она пальцем указала на тренажер. – Только она, по-моему, на нем не ездит.

У Джорджины был совсем не такой велотренажер, как у Джона, во всяком случае, не такой дорогой. И Лекси была права: она уже давно на нем не занималась. Сказать по правде, она никогда на нем не занималась.

– Эй! – окликнула она их, входя в зал. – Я постоянно пользуюсь этим тренажером. Это отличная вешалка для блузок.

Лекси повернула к ней голову и улыбнулась.

– Мы тренируемся. Сначала ездила я, теперь очередь Джона.

Джон тоже посмотрел на Джорджину. Он перестал крутить педали, но переднее колесо продолжало вращаться.

– Вижу, – сказала Джорджина, жалея о том, что не расчесала волосы, прежде чем отправилась искать эту парочку. Наверняка у нее жуткий вид.

Джон с ней не согласился бы. Она выглядела взъерошенной и румяной после сна, а голос ее звучал чуть глуше, чем обычно.

– Как поспала?

– Я даже не догадывалась, что так устала. – Джорджина пальцами провела по волосам и тряхнула головой.

– Да, это утомительно – следовать по извивам и поворотам одного маленького ума, – усмехнулся Джон.

– Ужасно утомительно. – Джорджина подошла к Лекси и, протянув ей руку, помогла встать. – Давай поищем себе какое-нибудь дело и дадим Джону закончить тренировку.

– А я уже закончил, – сообщил тот, слезая с велотренажера.

Джон старался не таращиться, словно школьник, на ложбинку между грудей Джорджины. Ему очень не хотелось, чтобы она заметила, с каким вожделением он разглядывает ее тело, и сочла его озабоченным подонком.

– Между прочим, я не собирался сегодня тренироваться, но нам с Лекси стало скучно ждать тебя. И я оказался перед выбором: позаниматься на велотренажере или играть в «Большой салон красоты для Барби».

– Не могу себе представить, чтобы ты играл в Барби.

– Я тоже. – Все благие намерения Джона наталкивались на топ Джорджины, который буквально лишал его воли. – Мы с Лекси подумывали о том, чтобы поужинать устрицами.

– Устрицами? – удивилась Джорджина, поворачиваясь к дочери. – Тебе они не понравятся.

– Не-ет, Джон сказал, что понравятся.

Джорджина не стала спорить, но через час, когда они расселись в ресторане, где подавали морепродукты, Лекси, едва бросив взгляд на фотографию блюда с устрицами, сморщилась.

– Фу, противные, – заявила она.

Подошла официантка, и Лекси заказала сырный сандвич на поджаренном хлебе, картошку-фри на отдельной тарелке и кетчуп «Хайнц».

Пока Джорджина делала заказ, Джон, откинувшись на спинку стула, наблюдал, как действуют на официантку ее южное обаяние и сияющая улыбка.

– Я понимаю, что вы очень заняты, и по опыту знаю, что у вас неблагодарная и беспокойная работа, но на вид вы очень милая, и я надеюсь, что вы сможете сделать для меня кое-какие изменения в меню, – начала Джорджина. В ее голосе явственно звучало сочувствие к официантке с ее «неблагодарной» работой.

К тому моменту, когда закончилось обсуждение, Джорджина успела заказать семгу с «лимонно-чесночным соусом на прожаренном сливочном масле», которой не было в меню. Молодую картошку она заменила на рис «без масла, с малым количеством соли и буквально капелькой чеснока». Джон был готов к тому, что официантка пошлет Джорджину куда подальше, но этого не случилось. Напротив, создавалось впечатление, что официантка только рада внести эти изменения ради Джорджины.

В отличие от своих спутниц Джон сделал стандартный заказ. Устрицы на половинках раковин. И больше ничего. Никакого гарнира. Как только официантка ушла, он оглядел своих дам. Обе были одеты в легкие летние платья. Платье Джорджины подходило по цвету к ее зеленым глазам. На Лекси было голубое платье, в тон ее теням. Джон старался не показывать, как его раздражает вся эта чудовищная косметика на личике дочери, и радовался тому, что зал ресторана погружен в полумрак.

– И ты будешь это есть? – ужаснулась Лекси, когда принесли заказанные блюда.

Вытянув голову, она с любопытством и в то же время с отвращением разглядывала устриц.

– Буду. – Джон взял одну раковину и поднес ко рту. – М-м, – протянул он, всосав устрицу.

Лекси взвизгнула. На лице Джорджины тоже отразилось нечто похожее на отвращение. Она поспешно отвела взгляд и принялась за семгу с «лимонно-чесночным соусом на прожаренном сливочном масле».

В остальном ужин прошел замечательно. Они оживленно болтали, даже без обычной натянутости. Легкая атмосфера исчезла, когда официантка положила перед Джоном счет. Джорджина попыталась взять его, но он ее остановил. Их взгляды встретились. Джорджина смотрела на него так, будто собиралась насмерть биться за чек.

– Я заплачу, – сказала она.

– Не вынуждай меня грубить тебе, – предупредил Джон и сжал ее руку.

Он не возражал против состязания с ней, только вот площадка была неподходящей.

Джорджина уступила и позволила ему оплатить чек, но, судя по выражению ее лица, она намеревалась вновь поднять эту тему потом, когда они вернутся домой.

По дороге из ресторана Лекси заснула на заднем сиденье «рейнджровера». Джон внес ее в дом. Ему было приятно чувствовать на руках ее теплое тельце. И еще он с удовольствием подержал бы ее подольше, но не стал этого делать. Он бы с радостью остался и посмотрел, как Джорджина укладывает ее спать, но неожиданно для себя смутился и ушел.

Джорджина посмотрела ему вслед и сняла с Лекси сандалии. Затем надела на нее пижаму и уложила в постель. И отправилась на поиски Джона. Она хотела попросить у него пинцет, чтобы вытащить занозу из пальца, а еще ей надо было поговорить о деньгах, которые он потратил на них с Лекси за ужином. Она хотела настоять на том, чтобы он прекратил это делать. Она может сама платить за себя. И за Лекси тоже.

Сунув руки в карманы джинсов, Джон стоял у окна, выходившего на океан. Рукава джинсовой рубашки были закатаны до локтя. Заходящее солнце освещало его мягким светом, и на его фоне он казался еще выше, чем в реальности. Когда Джорджина вошла в комнату, он повернулся к ней.

– Мне нужно с тобой поговорить, – заявила Джорджина, готовая к бою.

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Если ты перестанешь хмурить свой очаровательный лобик, то в следующий раз сможешь заплатить по счету.

– О! – Джорджина растерялась. Она победила, еще не начав войну. – Как ты догадался, о чем я хочу поговорить?

– Ты бросала на меня мрачные взгляды с той самой минуты, как официантка положила передо мной счет. Был момент, когда мне показалось, что ты вот-вот вступишь со мной врукопашную.

Был момент, когда ей показалось то же самое.

– Я бы никогда не вступила в схватку на людях.

– Рад слышать это. – В свете приближающегося вечера она увидела, как уголки его губ слегка приподнялись. – Потому что я бы тебя победил.

– Возможно, – сказала Джорджина, решив не спорить. – У тебя есть пинцет?

– А зачем он тебе, брови выщипывать?

– Нет. Вытащить занозу.

Джон прошел в столовую и зажег свет над обеденным столом.

– Дай взглянуть.

– Да там ничего особенного.

– Дай взглянуть, – настойчиво повторил Джон. Вздохнув, она сдалась и, пройдя в столовую, протянула Джону руку.

– Ничего страшного, – заключил он.

Джорджина наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть свой палец, и они едва не стукнулись лбами.

– Какая огромная!

Джон вдруг нахмурился и сказал:

– Я сейчас приду. – Он ушел и вернулся с пинцетом. – Сядь.

– Я могу вытащить занозу сама.

– Знаю, что можешь. – Он развернул стул и сел на него верхом. – Но мне это сделать проще, потому что я могу пользоваться обеими руками. – Он оперся локтями на спинку и указал Джорджине на другой стул. – Обещаю, что тебе не будет больно.

Джорджина села и протянула руку, намеренно стараясь сохранять приличную дистанцию. Однако из ее намерения ничего не вышло, так как Джон тут же передвинул свой стул так, что теперь Джорджина коленками касалась деревянной спинки. Тогда она как можно дальше отклонилась назад. Джон взял ее руку и сильно сжал подушечку пальца.

– Ой! – Джорджина попыталась вырвать руку, но Джон держал крепко.

– Разве больно? – спросил он.

– Еще как!

– Успокойся. – Джон сосредоточился на занозе. – Ты сидишь как на иголках. Или ты боишься, что я проткну тебя пинцетом?

– Нет.

– Тогда успокойся, я почти закончил.

Успокоиться, когда он сидит так близко, склонив свою темноволосую голову над ее рукой? Джорджина чувствовала тепло его тела даже сквозь тонкий хлопок своего платья. Она отвела взгляд от Джона и осмотрелась вокруг. И встретилась взглядом с Эрни, который смотрел на нее с фотографии. Она помнила его милым стариком. Интересно, подумала она, где он сейчас и что сказал, узнав о Лекси. Джорджина решила спросить об этом.

Не поднимая головы, Джон лишь пожал плечами и ответил:

– Я еще ничего не говорил ни деду, ни матери.

Это удивило Джорджину. Тогда, семь лет назад, ей показалось, что у Эрни с Джоном очень доверительные отношения.

– А почему?

– Потому что они оба достали меня разговорами о том, чтобы я снова женился. И если они узнают о Лекси, то пулей понесутся в Сиэтл. А мне нужно время, чтобы получше узнать Лекси, прежде чем мое семейство набросится на меня. Кроме того, мы ведь договорились пока ничего не рассказывать ей. Если же тут появятся мама и Эрни, от столь пристального внимания Лекси почувствует себя непривычно.

Снова женился? После этих слов Джорджина уже ничего не слышала.

– Ты был женат?

– Да.

– Когда?

Он отпустил ее руку и положил пинцет на стол.

– До встречи с тобой.

Джорджина посмотрела на своей палец – занозы там уже не было. Она не поняла, какую именно встречу Джон имеет в виду.

– В первый раз?

– Оба раза. – Ухватившись за спинку стула, он нахмурился. Джорджина пришла в еще большее замешательство.

– Оба?

– Да. Только, думаю, вторая женитьба не в счет.

Джорджина ошарашенно смотрела на Джона.

– Ты был женат два раза? – Она даже подняла два пальца. – Два раза? – повторила она.

Джон мрачно усмехнулся:

– Два – не так уж много.

Для Джорджины, никогда не бывавшей замужем, два было много.

– Я же сказал, что второй раз не в счет. Брак продлился столько времени, сколько потребовалось, чтобы оформить развод.

– Ну и ну, я вообще не знала, что ты когда-то был женат.

Джорджине стало интересно, что собой представляли эти две женщины, на которых женился Джон, отец ее дочери. Мужчина, разбивший ей сердце. Не удержавшись, она спросила:

– А где эти женщины сейчас?

– Моя первая жена, Линда, умерла.

– О, извини, – пробормотала Джорджина. – А отчего она умерла?

Джон несколько долгих мгновений молча смотрел на Джорджину.

– Просто умерла, – наконец ответил он, закрывая тему. – А где сейчас Ди-Ди Услада, я не знаю. Я был здорово пьян, когда женился на ней. И когда разводился тоже.

«Ди-Ди Услада? – Джорджина уставилась на него в полнейшем замешательстве. – Ди-Ди Услада? Это надо же!». Она не могла не спросить:

– Эта Ди-Ди была… эстрадной артисткой?

– Она была стриптизершей, – спокойно ответил Джон. Хотя Джорджина и догадывалась об этом, признание Джона, что он женился на стриптизерше, шокировало ее.

– Ну и ну! А как она выглядела?

– Не помню.

– О! – протянула Джорджина, разочарованная тем, что ее любопытство не было удовлетворено. – Я никогда не была замужем, но, думаю, я бы этого не забыла. Наверное, ты действительно был здорово пьян.

– Я же сказал! – Джон раздражения вздохнул. – Но тебе не надо беспокоиться насчет Лекси. Теперь я не пью. Хотя было время, когда я пил запоем и почти пропил мозги. Я фактически не контролировал себя.

– Трудно было бросить?

Джон пожал плечами:

– Нелегко. Ради своего физического и умственного здоровья мне пришлось бросить многое.

– А именно?

Он усмехнулся:

– Алкоголь, распутных женщин и ночные клубы. – Джон наклонился вперед и положил руки на спинку стула. – Теперь, когда ты все обо мне знаешь, ответь на мои вопросы.