Вот только... Хантер определенно не спал.

Свернув за угол к кухне, совмещенной с гостиной, я замерла. Хантер стоял у плиты и, судя по запаху, жарил бекон. С голым торсом и танцуя под Билли Джоэла.

С меня слетели остатки сна. На Хантере были серые тренировочные штаны, низко сидящие на узкой талии, его мускулистая спина и широкие плечи поражали воображение. Этот мужчина явно ходил в спортзал, причем часто. Я затаилась, любуясь движениями его бедер, которые покачивались в такт музыке, и вспоминая, как хорошо он двигался, когда мы танцевали на свадьбе Анны. Черт.

— Надеюсь, ты не вегетарианка. С тофу я ничего не готовлю. Особенно бекон. — От звука его хриплого голоса я аж подскочила. Говоря, Хантер даже не оглянулся.

Мое сердце зачастило в груди.

— Ты меня до ужаса испугал.

Тут Хантер наконец-таки повернулся ко мне.

— Я? Это не я подкрался к тебе, чтобы попускать слюни на твою задницу, пока ты жаришь бекон.

Я прищурилась.

— Я не пускала на твою задницу слюни.

— Все нормально. Я совершенно не против.

— Я не пускала на твою задницу слюни.

Хантер повернулся к плите, достал тарелку и переложил на нее бекон.

— Чем дольше мы отрицаем правду, тем большее влияние она оказывает на нас. — Он поставил тарелку на стол и с дерзкой усмешкой снова посмотрел на меня. — Хотя продолжай. Будешь еще больше думать о ней.

— Ну ты и задница, знаешь ли.

Хантер приложил руку к уху.

— Что там еще ты сказала о моей заднице?

— Ты всегда такой противный по утрам? Неудивительно, что у тебя никого нет.

— Сейчас далеко не утро, а три часа дня. Давай. Сядь и поешь. Яичница будет готова через минуту.

— Три часа дня? — Я подошла к столу, забыв о нашем споре про его задницу. — Я практически весь день проспала.

— Тебе это было необходимо.

Хантер налил в чашку кофе.

— Сливки с сахаром?

— Да, спасибо. Поверить не могу, что так долго спала. А во сколько встал ты?

— Примерно в одиннадцать.

Хантер подал мне чашку.

— Благодарю.

Когда я брала у него кофе, то невольно окинула взглядом его голый торс — быстрым взглядом и вполне безобидным, но придурок, увы, внимательно наблюдал за мной. Господи, этот мужчина подмечал решительно все. Хантер вздернул бровь и хмыкнул.

— Лучше молчи. И надень что-нибудь, если не хочешь, чтобы на тебя пялились.

— Я не говорил, что не хочу, чтобы ты пялилась на меня.

— Ты кто, павлин? Ходишь, распустив хвост, чтобы привлекать самок?

— А что, неплохая идея. Позволь-ка показать тебе мой хвост.

Тут я не смогла сдержать смех.

— Давай начнем сначала. Доброе утро, Хантер.

Он искренне улыбнулся и кивнул.

— Доброе утро, Наталия.

— Выспался?

— Да. А ты?

— Не могу вспомнить, когда в последний раз так долго спала. Кровать очень удобная.

— Рад, что ты довольна. Кстати, в моей спальне такая же модель — на случай, если тебе захочется опробовать и ее.

Я покачала головой.

— Все-таки не смог удержаться, да? У тебя все разговоры сводятся к сексу.

Усмехнувшись, Хантер подошел к плите и стал выкладывать на тарелку яичницу.

— Я говорил с Дереком. Он сообщил, что у Анны с малышкой все хорошо, и, вероятно, завтра их выпишут.

— Ничего себе. Так быстро. Мне перед выпиской хотелось бы отлежаться в больнице, чтобы за мной поухаживали.

— Дерек за ней поухаживает.

— Ты прав. Я забыла, что у нее потрясающий муж. — Я нахмурилась. — Иногда я вообще забываю, что такие мужчины существуют на свете.

— Дерек сказал, ты в разводе. Это все, что у меня получилось из него вытянуть.

— Дерек — джентльмен. Он придерживается правила «если о человеке нельзя сказать что-то хорошее, значит молчи», поэтому я уверена: он мало что мог поведать о Гаррете.

— Утром ты упомянула тюрьму. Что случилось? Если ты не хочешь об этом говорить, тогда не отвечай.

— Вот короткая версия. Мы полгода встречались, потом поженились, и у меня началась жизнь мечты. В пентхаусе с красивым и богатым мужчиной. Через три года его арестовали за махинации с ценными бумагами, о чем я даже не подозревала. На мне были розовые очки. Он бросил меня с долгами, размер которых превышает мою годовую зарплату, и вдобавок назначил единственным опекуном своей тринадцатилетней дочери, которая ненавидит меня. Прошло два года, а я все еще пытаюсь решить обе проблемы.

— Охренеть.

— Именно. — Мне очень хотелось сменить тему. — Ты знаешь, какие в больнице часы посещения?

— С 15:30 до 17:30 и 18:30 до 20:30. Но Дерек попросил нас прийти, если получится, днем, потому что в половине седьмого он устраивает для Анны ужин-сюрприз, который доставят из ее любимого ресторана.

— Дерек такой романтичный. Тогда нам, наверное, стоит поторопиться. Я надеялась снять номер в отеле и принять душ до поездки в больницу, но теперь уже не успею.

— Сходи в душ у меня. И вообще, оставайся здесь сколько хочешь. Рано утром я улетаю в командировку на север, поэтому дом останется полностью в твоем распоряжении.

— Очень любезно с твоей стороны. Наверное, я приму душ, если ты правда не возражаешь. И после поездки в больницу найду отель.

— Ты хотела сказать «после ужина»?

— После ужина?

— В честь моего дня рождения. Ты согласилась поужинать со мной.

— Боже, совсем забыла. Такое чувство, будто этот разговор состоялся не утром, а неделю назад. Сегодня все еще твой день рождения?

— Да. Однако сегодня я передам эстафетную палочку малышке Каролине. Тридцатилетие — последнее, что я праздную. Поэтому можешь помочь мне отметить мой последний день рождения.

— Какая ответственность. Теперь я чувствую себя обязанной нарядиться, острить и шутить.

Хантер подмигнул мне.

— Не стесняйся надеть что-нибудь открытое и покороче.


***


— Наталия, выглядишь великолепно.

После больницы Хантер отвез меня в отель, чтобы я могла снять себе номер и переодеться к ужину.

— Благодарю. — Это был уже второй комплимент с того момента, как он заехал за мной. Пусть Хантеру и нравилось поддразнивать меня по поводу секса — а в половине его шуток была доля правды, — почему-то я пребывала в уверенности, что сегодня его похвала была искренней. — Ты и сам выглядишь ничего — для мужчины за тридцать.

— Эй, полегче. Мне за тридцать всего восемь часов.

К нашему столику подошла официантка.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Коктейль дня — кокосовая «маргарита». В его состав входят кокосовые сливки, сок лайма, куантро и текила «Патрон». Кромка бокала осыпана солью и поджаренной кокосовой стружкой.

— М-м, звучит вкусно. Пожалуй, попробую, — сказала я.

Хантер заказал колу.

— Ты чего? Сегодня же твой день рождения. Причем последний. Неужели не выпьешь со мной?

— Я за рулем, и в шесть утра у меня самолет.

Я повернулась к официантке.

— А вы можете сделать безалкогольную кокосовую «маргариту»?

— Конечно.

— Ему тоже. И украсьте ее зонтиком или еще чем-нибудь, а то ему сегодня стукнуло тридцать.

Девушка улыбнулась и повернулась к Хантеру, чтобы тот одобрил заказ.

Он рассмеялся.

— Несите. Спасибо.

Когда официантка ушла, я огляделась. Мы сидели в мексиканском ресторане на крыше, откуда открывался изумительный вид на сверкающий огнями Лос-Анджелес.

— Замечательный ресторан. Часто здесь ужинаешь?

— Сегодня впервые.

— Серьезно? А я думала, что это место входит в твой арсенал Казановы. Ресторан на крыше отеля с прекрасным видом и большим ассортиментом спиртного. Очень удобно. Выпить в ресторане вина... потом снять номер в отеле...

— Я предпочитаю держать в кузове пикапа матрас. Это дешевле и, когда дело сделано, можно просто сбросить даму вместе с матрасом.

Я рассмеялась.

— Умнó.

— Знаешь, я не такой уж и потаскун.

Официантка принесла наши напитки, и, пригубив свой, я подумала, что это самый вкусный коктейль, который я когда-либо пробовала: по вкусу он был как расплавленное, поджаренное кокосовое мороженое.

— Правда? Так со сколькими женщинами ты ходил на свидание, скажем, за последний месяц?

Хантер на минуту задумался.

— С тремя.

— Хм-м. Все не так плохо, как кажется. — Я снова отпила из бокала и прищурилась на него. — Если только ты не переспал с ними всеми. Секс с тремя разными женщинами за месяц... в сумме получается тридцать шесть в год… а за десять лет одиночества в твоей койке побывало триста шестьдесят женщин. Немного мерзко.

Хантер нахмурился, а я усмехнулась.

— Ты переспал со всеми, да?

— Я часто уезжаю в командировки. Бывает, что месяца на три, поэтому хожу на свидания не так часто, как ты описала.

— То есть, во время командировок ты ни с кем не встречаешься? Не знакомишься с девицами в барах и не приводишь их к себе в номер?

Хантер снова нахмурился.

— Разве наше знакомство не случилось тогда, когда я ненароком подслушал, как ты рассуждала, не позвать ли тебе к себе в номер малознакомого — и, осмелюсь добавить, чертовски скучного — человека?

— Это другое.

— Почему же?

— Сейчас у меня есть причины не желать от мужчин ничего, кроме секса. Вдобавок, такое бывает не особенно часто.

Хантер промолчал. Ему, похоже, нравилось со мной спорить, поэтому мне показалось, что его внезапное молчание связано с тем, что я затронула нечто такое, о чем ему не хотелось бы говорить. По всей видимости, у него тоже были причины не желать от партнерш ничего, кроме секса.

— Ну что, именинник, который не потаскун. Расскажи мне что-нибудь о своей личной жизни. Утром я выдала тебе тридцатисекундную версию своей драмы. А что у тебя?

— Рассказывать особенно нечего.

— Ты был женат?

— Нет.

— Помолвлен?

— Нет.

— В серьезных отношениях?

— Один раз.

Я сделала еще глоток.

— Ну хоть что-то. Сколько они продлились?

— Несколько лет.

Это удивило меня, но многое объяснило. Я тоже не хотела никаких отношений из-за неудачного брака.

— А почему вы расстались?

Он поерзал на стуле.

— Такова жизнь.

— О, ну теперь все понятно.

— Я предпочитаю не оглядываться назад, а смотреть только вперед. Если слишком часто смотреть в зеркало заднего вида, то можно упустить что-то перед собой.

Ха. Я не ожидала такого ответа, но его точка зрения мне чертовски понравилась.

К нашему столику вернулась официантка. Очень вовремя, потому что ее появление позволило сменить тему. Сделав заказ, я допила свою «маргариту» и поделилась с Хантером одной мыслью, которая возникла у меня, пока я собиралась на ужин.

— Моя мама увлекается садоводством. И она придумала каждый год сажать новый цветок — такой, чтобы он расцветал весной, к моему дню рождения. Когда мы выходили сажать новое растение, все цветы в честь моего дня рождения распускались. После того, как я уехала в колледж, мама фотографировала их и отправляла мне фотографии вместе с открыткой. Глупо, наверное, но я любила эту традицию и каждый год с нетерпением ждала новых фото. Вчера, когда ты показал мне скворечники, я подумала, что можно начать какую-нибудь традицию и для Каролины.

Хантер откинулся на спинку стула.

— Мне нравится. Что у тебя на уме?

— Помнишь большой дуб, который растет во дворе прямо у окна спальни Каролины?

— Да.

— Я подумала, что можно каждый год отправлять ей растение и в ее день рождения подвешивать их на тот дуб. Ты можешь сделать для Анны и Дерека ящик, чтобы каждый цветок хранился в отдельном горшочке с крючками. А потом мы можем по очереди приезжать и в ночь перед ее днем рождения развешивать их на ветках… как игрушки на рождественской елке.

Хантер минуту как-то странно смотрел на меня. Мне показалось, что с разочарованием, и потому я сказала:

— Если это кажется тебе глупым, давай просто забудем.

— Нет, совсем нет. По-моему, это отличная идея.