– Я думала, ты спишь.

– В последнее время я неважно сплю. – Она прошла мимо меня и открыла шкафчик, доставая миску для себя. Наполнив ее хлопьями, она подошла к кухонному островку и встала напротив меня. – Родители рассказали мне, что произошло у тебя дома… Я понимаю, почему ты не хотела, чтобы они знали, но почему не сказала мне, что она ушла? Я бы тебя не выдала. Я бы попыталась помочь. – В ее голосе звучали нотки обиды.

– Я знаю, – сказала я, помешивая ложкой в миске. Аппетит вдруг пропал. – Но… проблема была не в том, чтобы признаться тебе. Главное – признаться самой себе.

– Что ты имеешь в виду?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Легче было сказать, что она выгнала меня за какой-то проступок. Тогда я могла бы притвориться, что это правда. Это не так больно, как сознавать, что она… бросила меня. Просто бросила.

– У тебя есть идеи, куда она могла отправиться?

Я покачала головой:

– Нет. Она встречалась с каким-то парнем. Наверное, уехала с ним. Кто знает? Как будто это в первый раз.

Я много лет называла свою мать «проблемной», но это мягко сказано. Лет с одиннадцати я никогда не могла знать наверняка, застану ли я ее дома, когда вернусь из школы. Иногда она жила дома месяцами, и все как будто возвращалось в привычное русло. Она могла забыть про мой день рождения или случайно запереть меня в доме, но все равно я знала, что она где-то рядом.

А бывало, что она исчезала.

Я училась в шестом классе, когда она впервые ушла из дома. Она встречалась с одним парнем, Дейвом. Он был моложе ее, и даже тогда я знала, что он неудачник. Однажды я пришла домой и никого не застала. К счастью, к тому времени я уже умела позаботиться о себе. Я питалась хлопьями для завтрака и блюдами из микроволновки, даже когда жила с мамой.

Она вернулась через три дня, загорелая и счастливая. Дейв неожиданно предложил махнуть во Флориду, и она клялась, что оставила мне записку. Как будто от этого было легче.

После Дейва в ее жизни появился Карл.

Карла сменил Тревор.

А потом я перестала запоминать их имена. Не сказать, чтобы я так уж часто видела этих парней. Иногда мама уходила на несколько дней, и позже я узнавала, что она просто жила на другом конце города, ночуя у очередного бойфренда. Иногда она исчезала на неделю – шопинг в Атланте, романтический отдых в Сент-Луисе, прогулка в Чикаго. Она потеряла несколько рабочих мест из-за этих спонтанных поездок.

Поэтому, когда в сентябре прошлого года я пришла домой и не застала ее, меня это нисколько не удивило.

Но неделя превратилась в две.

В три.

В четыре.

Она никогда не пропадала так надолго. В доме стояла зловещая тишина. Кошмары снились мне почти каждую ночь.

Так что я позвонила Эми, сказала ей, что мне нужно где-нибудь перекантоваться. Придумала, что меня выгнали из дома, потому что не знала, как сказать правду: что на этот раз моя мама ушла навсегда. Что она исчезла и вряд ли вернется.

– Мне очень жаль, – сказала Эми. – Но, возможно, все наладится. Мои родители раньше тоже постоянно были в разъездах, и…

– Это другое. Твои родители уезжали, но они оплачивали счета. Они знали, что ты остаешься в теплом красивом доме. Ты могла им позвонить, и ты знала, что рано или поздно они вернутся. От моей мамы нет никаких известий вот уже… пять месяцев. – Я отодвинула миску, так и не притронувшись к еде. – Ее телефон больше не работает. Не удивлюсь, если ее вообще нет в живых.

– Не говори так.

– Даже если я не буду так говорить, я все равно не перестану думать об этом. И это ужасно, но… иногда я задаюсь вопросом: не станет ли мне легче, если я узнаю о ее смерти? Если бы я знала, что она не возвращается, потому что не может. А не потому, что ей на меня наплевать. – Я покачала головой. – Извини. Это ужасно. Ты и так считаешь меня исчадием ада, а тут я еще заявляю, что желаю смерти собственной матери. Хорошая девочка Сонни, ничего не скажешь.

– Я вовсе не считаю тебя исчадием ада, – сказала Эми.

– Нет. Просто плохая подруга. – Я взяла свою миску и отнесла ее в раковину, выбросив еду в измельчитель отходов. Сполоснув миску, я обернулась и увидела, что Эми пристально смотрит на меня.

– Я могу тебе кое-что сказать? – спросила она. – Раз уж мы теперь честны друг с другом?

– Конечно. Что?

Эми закусила нижнюю губу и опустила взгляд:

– Все, что я сказала на днях, – это правда. О том, что ты мной командуешь. Но это не единственное, что меня так разозлило.

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, мы всегда были только вдвоем, – сказала она. – Сонни и Эми. Эми и Сонни. Мы были командой. А потом началась эта история с Райдером, и я почувствовала, что нужна тебе только для того, чтобы помочь завоевать его.

Райдер. Одно лишь упоминание о нем вызывало мучительную боль в груди.

Эми продолжала:

– И дело вовсе не в том, что ты вертела мной, как хотела, – я вроде как уже привыкла к этому.

Я поморщилась. Мне совсем не хотелось, чтобы моя лучшая подруга «привыкала» к такому обращению.

– Меня задело то, что ты делала это ради него. Ты все делала ради него. Ты постоянно говорила только о нем. И я стала замечать, что со мной ты уже не так откровенна, как раньше. Ты открывалась ему, а не мне. Я даже не знала, что ты написала своему отцу, пока он не позвонил в Рождество. Обычно ты делилась такими вещами со мной. А потом, когда ты начала встречаться с Райдером, ты обо мне и вовсе забыла. Я ревновала. Поэтому, когда я узнала, что ты обманула меня и не рассказала ему правду… Мне было очень обидно, Сонни. Я больше не чувствовала, что мы команда. Мне… мне казалось, что я тебе больше не нужна.

Она посмотрела на меня широко раскрытыми, мокрыми глазами.

И, увидев ее на грани слез, я почувствовала, что тоже вот-вот расплачусь.

– Прости меня. За все это. Конечно, я люблю тебя, Эми. Больше, чем кого-либо. Ты – моя лучшая подруга. Я никогда не хотела обидеть тебя. – Я сделала глубокий вдох. – Я стала проводить с тобой меньше времени даже не столько из-за Райдера, сколько из-за всей этой возни с поступлением в колледж.

Эми посмотрела себе под ноги.

– Я не должна была говорить такие вещи – о том, что тебе все легко дается.

– Ты была не так уж неправа, – возразила она.

– И все равно нельзя было такое говорить. И не надо было врать тебе про колледж, – продолжала я. – Но всякий раз, когда ты заводила разговор об этом, мне просто… становилось страшно. Потому что я знала, что ты уедешь от меня. И что ты тоже расстроишься, когда поймешь, что я никуда не поступаю, и… не знаю. Я не хотела думать об этом. Да мне и не приходилось думать, пока я была с Райдером.

– Извини, что я сама не догадалась, – сказала она. – Мне даже в голову не пришло, что у тебя могут быть другие планы. Думаю, иногда я принимаю все хорошее в моей жизни как должное.

– Я думаю, мы обе, наверное, виноваты.

Она замялась:

– Почему ты солгала мне, сказав, что во всем призналась Райдеру?

– Наверное, потому, что не хотела, чтобы ты злилась на меня? – ответила я. – Задним умом я понимаю, что это звучит смешно. Но видимо, я просто рассудила… что ложь поможет мне удержать вас обоих. А вместо этого я потеряла вас обоих.

– Ты не потеряла меня, – сказала она. – Но потеряешь, если будешь продолжать в том же духе.

– Знаю. – Я обхватила себя руками. – Но иногда очень страшно говорить правду. Мне всегда удавалось скрываться за ложью. Она ограждала меня.

– От чего? – спросила она.

– От осуждения? Презрения? Я не знаю. – Меня так и подмывало снова соврать, чтобы покончить с этим разговором, который становился все более откровенным. Но Эми была права. Я не могла вечно лгать. – Самое смешное, я пряталась за ложью, потому что боялась… боялась, что, если люди узнают правду обо мне, увидят меня настоящую, они сбегут от меня. Как это сделала моя мама. Поэтому я никогда не открывала душу нараспашку. Но все кончилось тем, что моя бесконечная ложь отпугнула от меня самых близких и любимых.

– Не всех, – возразила она. – У тебя есть Раши. Но ты должна впустить нас к себе. Позволить помочь. Ты знаешь… Вот, например, колледж.

– Я больше не хочу говорить об этом.

– Просто выслушай меня, – настояла Эми. – Это совсем другое дело. Хватит затыкать мне рот и пренебрегать моим мнением. С этим покончено.

Я кивнула:

– Извини.

– Это важно и для меня, – сказала она. – Я тоже должна обрести свой голос. Перестать быть тихоней и слабачкой, стать наконец… Воинственной Эми.

– Воинственной Эми? – Я не смогла сдержать смех. – Кто-то насмотрелся «Топ-модели по-американски»?[52]

Она пропустила мою колкость мимо ушей:

– Вернемся к колледжу. Возможно, ты уже опоздала поступить в этом году, но это не значит, что колледж тебе не светит. Существуют стипендии – я помогу тебе их найти. И мои родители не собираются вышвыривать тебя на улицу после окончания школы.

– Я не могу вечно сидеть у них на шее.

– Хорошо, будешь платить арендную плату, когда найдешь работу, – сказала она. – Но позволь нам помочь тебе. Ты – часть нашей семьи, Сонни. Нравится тебе это или нет. Ты навсегда повязана с нами.

– Не думаю, что мне есть место среди достойных людей, – сказала я. – Но что насчет нас? Мы снова станем прежними? Сонни и Эми?

– Не совсем, – поправила она. – Наверное, должно пройти какое-то время. Я люблю тебя, Сонни, но тебе придется доказать, что я снова могу доверять тебе. Что ты больше не будешь лгать.

– Я смогу, – заверила я ее. – Тяжело избавляться от такой вредной привычки, но… я могу принести клятву. Обет честности.

– Звучит чуть более драматично, чем то, что я надеялась услышать, ну да ладно. – Она поставила свою миску в раковину. Ей тоже не удалось толком подкрепиться. – А теперь вот что. Я знаю, это глупо, но мне плохо спится, когда ты в другой комнате.

Мы вместе потянулись к лестнице:

– Знаешь, – сказала я. – Раз уж мы пытаемся построить здоровую дружбу, нам следует разобраться с нашей зависимостью друг от друга.

– Наверное, – согласилась она. – Но может быть, в другой раз.

29

– Итак. Поехали. Кхе-кхе. Я, Сонни Элизабет Ардмор…

– Может, правильнее – Соня? – спросила Эми.

– Нет.

– Я просто хочу сказать, что, если ты собираешься делать официальное заявление, тогда, вероятно, следует назвать полное имя.

– Тьфу ты. Ну ладно. – Я взяла ручку и, зачеркнув Сонни, нацарапала сверху Соня. – Готово. Соня. Довольна?

Эми пожала плечами:

– Лично я по-прежнему думаю, что все это выглядит нелепо. Но, зная тебя, ничему не удивляюсь.

– Прости меня за пристрастие к официозу, но речь идет о принесении клятвы. – Я снова взяла листок и откашлялась. – Я, Соня Элизабет Ардмор, клянусь в дальнейшем говорить правду, ничего, кроме правды, да поможет мне…

– Разве это не плагиат?

Я подняла взгляд:

– Да?

– Кажется, ты содрала это с текста присяги, которую дают в зале суда? – заметила Эми.

– Не знаю, можно ли считать это плагиатом.

– Вполне.

– Что, если изменить концовку? Вместо «да поможет мне бог» – «да поможет мне… Герт»?

– Я не уверена, что Герт обладает такой же властью. Она ведь не может тебя покарать.

– Нет, но может заглохнуть на оживленной трассе и тем самым меня доконать.

– Справедливое замечание.

Я вычеркнула бога и заменила его на Герт, чтобы избежать возможных обвинений в плагиате.

– Ладно. Последняя попытка. Я, Соня Элизабет Ардмор, клянусь в дальнейшем…

– Ты уверена, что «в дальнейшем», а не «в настоящем»?

Я бросила листок на стол:

– Все, я сдаюсь. Больше никогда и ничего не буду читать тебе вслух.

Эми хихикнула:

– Извини. Просто трудно воспринимать это всерьез! Я рада, что ты решила покончить с враньем, но неужели нельзя обойтись без этой клятвы?

– Нельзя. Это официальный документ. И дает тебе право наказывать меня, если я ее нарушу.

– Ну, в таком случае… – Она встала с кровати и подошла ко мне. – Не подумай, что я опять дразню тебя, Сонни, но я действительно рада, что ты приняла такое решение. Не в смысле клятвы – меня она меньше всего волнует, – главное, что ты пытаешься говорить правду.

– Это ужасно, – призналась я. – Врать нехорошо, я знаю. Но я так долго пряталась за своими выдумками, что теперь, вся такая честная, чувствую себя уязвимой. – Я снова схватила ручку. – Но очевидно, что ложь не принесла мне никаких дивидендов, поэтому… – Я наклонилась, чтобы поставить свою подпись под распечатанной клятвой. – Вот, все. Это официальная бумага. Больше никакой лжи с моей стороны. Даже самой невинной.

– Послушай, Сонни, как тебе цыпленок, которого папа приготовил вчера на ужин?

– Я все еще могу сослаться на пятую поправку[53].