Стелла Камерон - Простые радости

– Дасти не говорил, что ты объявился, – обратился Роман к Феррито.

– Я не предупреждал Дасти, что приеду.

– Этот мудак просто… – Дасти закашлялся. – Он просто взял и явился сюда. И собирается месяц здесь проваландаться.

Затем Феникс услышала, как Роман потирает руки.

– Прекрасно. Нам как раз тебя не хватало, дружок. Значит, так, официальная часть закончена. Почти. Вместе с Дасти живет его внучка.

Борозды, прорезавшие морщинистое лицо Дасти, углубились. Он взглянул на Насти, который в свою очередь не смотрел, как казалось Феникс, никуда.

– Феникс – мой друг, – сказал Роман. – Ты не будешь возражать, если я скажу ей, что Джуниор живет с тобой, потому что твоя дочь умерла?

Если Дасти не возражал, то ей лучше держаться от него подальше, когда он против чего-то возражает. Он буркнул что-то неразборчивое и так резко повернулся, что наткнулся на торшер и схватил его рукой, чтобы удержать.

– Виноват, Дасти, – сказал Роман, но голос отнюдь не был виноватым. – Иногда я забываю, что это было так недавно. Дасти был очень близок со своей дочерью.

– Мне очень жаль, – сказала Феникс.

– Не важно, что она не знала, кто отец ребенка, – бесстрастным тоном произнес Насти.

Дасти издал звук, похожий на рычание.

– Ну, – пожал плечами Насти. – Ты же слышал Романа. Феникс – его друг. Ты не упадешь в ее глазах, Даст.

– Не упаду? – Дасти Миллер резко обернулся. Он опять наткнулся на тот же торшер – и опять ухитрился схватить его на лету. – Почему, черт возьми, я должен упасть в ее глазах из-за того, что моя… моя дочь… Проклятье! Черт меня побери, ничего не пойму.

Насти достал складной нож и принялся доставать и снова убирать лезвия.

Феникс, расстроенная, подошла к Дасти и несмело коснулась его руки:

– Я очень сожалею, что вы потеряли дочь. Это, должно быть, ужасно. Звучит, конечно, банально, но я рада, что у вас есть этот малыш.

– Это девочка, – сказал Насти.

– Ой. Ты сказал «Джуниор», и я подумала.

– Дасти хотел мальчика, – сказал Роман.

– Ее, собственно, зовут… – Дасти не договорил.

– Зинния, – закончил за него Роман. – Правда, чудесное имя? Но мы все зовем ее Джуниор.

Насти шумно вздохнул и произнес с высоты своего огромного роста:

– Давайте я схожу и посмотрю, готова ли юная леди принять посетителей.

Он вышел из комнаты, и Феникс услышала на лестнице звук его шагов.

Роман и Дасти одинаковым движением засунули руки в карманы и прокашлялись.

– Чем занимается Насти?

– Служит на флоте, – ответил Дасти. – Он сейчас в отпуске. Только сегодня приехал.

Она поглядела на выражение лица Романа:

– Ты там с ним познакомился? На флоте?

– Он тоже из СЕАЛ.

– Ты рано ушел со службы?

– Да.

Ответы становились все короче. У Феникс создалось впечатление, что Роман никогда не бывает красноречивым, когда речь идет о нем самом.

С лестницы донесся звук шагов. Дверь распахнулась.

– Вот и она, – сказал Насти. Оказывается, он умел улыбаться, и – ой-ой-ой – улыбка у него была убийственная. – Маленькая мисс королева Вселенной.

Маленькая мисс королева Вселенной была обута – вот так сюрприз! – в желтые тапочки. Ее лицо окаймляли светлые кудряшки. Ярко-бирюзовые глаза были еще в дремоте. Она крепко прижимала ко рту большой пальчик, а в кулачке держала одеяло – желтое одеяло.

Роман опустился на корточки рядом с Феникс и протянул руки к ребенку:

– Ну, малышка, – голос его смягчился при этих словах, – ты не хочешь меня обнять?

Правая рука Феникс потянулась к горлу.

Джуниор выпустила из руки одеяло и перестала сосать палец. Она ринулась к нему нетвердыми, подпрыгивающими шагами. В руках Романа она задрыгала ножками, и он поднял ее в воздух над своей головой.

Ребенок закричал.

– У нее голова закружится, – сердито произнес Дасти. Роман встал и, держа малышку в одной руке, потрепал ее по спине и прижался к ней щекой.

– Ей только год и два, – сказал Дасти. – Такая умница. Уже месяц, как начала ходить. Видишь, как она бегает.

– Только, случается, падает прямо вниз лицом, – сказал Насти.

– Она хорошенькая, – проговорила Феникс, пораженная тем, как смягчились эти большие, сильные мужчины в присутствии маленькой девчушки.

– И болтает вовсю, – добавил Дасти.

Насти направился обратно к своему стулу.

– Это она выводит американский гимн, – произнес он без малейшего намека на улыбку.

– Это был… Это был несчастный случай? Что случилось с вашей дочерью? – Она тут же пожалела, что спросила об этом.

– Умерла при родах, – ответил Насти. – Ничем нельзя было помочь.

У Феникс опустилось сердце.

Она боялась посмотреть Дасти в глаза.

– Ты меня поцелуешь? – спросил Роман у малышки. – Где мой поцелуй?

Он обращался к ребенку с нескрываемым удовольствием.

Джуниор положила свои крохотные ручки на лицо Романа и начала его сосредоточенно изучать. Роман сделал большие глаза и замотал головой.

Феникс прикрыла лицо рукой. Ее переполняло смешное, счастливое ликование. Он не может быть чудовищем. Чудовища не целуют и не нянчат детей с такой откровенной радостью.

– Так я получу свой поцелуй? – спросил он Джуниор.

Ребенок тут же громко чмокнул его в уголок рта.

Роман закрыл глаза. Он взял девочку на руки и, убаюкивая ее, улыбнулся с такой сладкой горечью, от которой Феникс ощутила непонятную боль.

Джуниор откинулась назад, захлопала в ладоши и загугукала:

– Ба, Ба, Ба.

Феникс вошла в «Белла Розу» через дверь, ведущую в большую, просторную кухню. Евангелина, компаньонка Розы, стояла склонившись над разрезанным пополам грейпфрутом, тщательно отделяя мякоть от кожицы.

– Доброе утро, Евангелина.

Женщина подняла вверх круглое миловидное лицо и улыбнулась:

– Раненько вы, мисс Феникс. – Ее густые каштановые волосы были уложены в кичку на макушке.

– Феникс. Зови меня просто Феникс.

– Да, – согласилась Евангелина, как она уже делала несколько раз. Феникс сомневалась, что она когда-нибудь перестанет быть для Евангелины «мисс Феникс».

– Роза уже на ногах?

Евангелина переложила половинку грейпфрута на хрустальное блюдо, украсила серединку ягодкой вишни и посыпала сверху сахаром. Затем вытерла руки кухонным полотенцем.

– Она должна вот-вот спуститься. – На ее лице появилось обеспокоенное выражение. – Похоже, она не выспалась как следует. Что там слышно про этого мужчину в кустах и про взлом в квартире над гаражом? Из-за этого столько полицейских снует вокруг.

У Евангелины была такая же манера говорить, что и у Розы. Феникс успела понять, что обе женщины одного возраста и выросли вместе. Очевидно, мистер Смодерс позаботился об одинокой Евангелине и помог ей переехать из Джорджии в Вашингтон, чтобы составить Розе компанию. Они обе были безраздельно преданы друг другу.

– К счастью, вся эта шумиха понемногу утихает, – сказала Феникс. – Да я уверена, что мне все это померещилось. – Это, конечно, неправда, но Розе и Евангелине так будет спокойней.

Евангелина, нахмурившись, надула губки, и лоб ее прорезала морщина.

– Вы слишком большая умница для таких глупостей. Трудные времена настали, мисс Феникс. Будем надеяться, что тот, кто здесь был, убрался восвояси.

– Доброе утро! – Роза распахнула дверь на кухню и, увидев Феникс, вся просияла: – Как хорошо, что ты здесь. Позавтракаем вместе.

– Но я…

– Нет, нет, я категорически настаиваю. – Расставив руки в стороны, она сделала поворот на триста шестьдесят градусов, встав на носочки черных полусапожек. – Ну, что ты на это скажешь? Новый подход к повседневной одежде. Какой молодец этот Ральф Лаутен. – Из-под черной футболки, на которой большими буквами было написано USA, высовывался высокий красный воротник. Точеные ноги Розы плотно облегали черные легинсы; голову украшал черный берет.

Феникс удивленно покачала головой:

– Ты просто восхитительна, Роза. Ты запросто сможешь стать моделью, если захочешь.

Роза махнула рукой и присела у дубового стола.

– Не смогу. Все эти вещи легко скомбинировать, только когда это сделано за тебя в каталогах. Видишь эти сережки? Австралийские опалы с бриллиантами. Правда, любопытная комбинация?

– Очень любопытная. – Феникс скосила взгляд на Евангелину, но та оставалась бесстрастной. – Как вкусно пахнет кофе, я выпью чашечку. Не беспокойся, Евангелина. Я сама налью.

– Евангелина, ты ведь не позволишь ей сделать этого? Посиди здесь со мной. Дай ей вторую половину грейпфрута. – Роза заговорщицки склонилась к Феникс: – Евангелина не выложила тебе свои новости? – Она сгорбила плечи.

Евангелина порозовела и засуетилась, чтобы поднести Феникс кофе в чашечке из тонкого китайского фарфора и хрустальное блюдо с грейпфрутом.

– У Евангелины роман. – Роза самодовольно кивнула. – Вот так. Ты ведь не ожидала от меня этого услышать, да?

– Ну…

– Роман… С Вебом. Ты знаешь Веба? Он наш подсобный рабочий. Он просто чудо.

– Я его видела.

– Ты когда-нибудь видела такие рыжие волосы? А такую бороду? – Роза похлопала себя ладонями по щекам. —

Но с Евангелиной он очень обходителен. Возит ее на прогулки, правда, Евангелина?

– Мне нужно приниматься за уборку наверху, – сказала Евангелина, лицо которой стало уже пунцовым. – Доставили новые одеяла, которые ты заказывала. Я хочу сегодня уложить их на кровати.

Роза качнулась на стуле:

– Ой, вот здорово. Займись ими, дорогая. Я попозже поднимусь и посмотрю.

Когда дверь за Евангелиной закрылась, Феникс глубоко и облегченно вздохнула. Со вчерашнего дня, после того как она выслушала объяснения Романа о том, что Джуниор Миллер всех зовет «папа», она решила, что в Паст-Пик творится нечто большее, чем даже она невольно навоображала. Сегодняшний день должен был начать завершение того, что она обязана была сделать.

– Кушай грейпфрут, милая, – сказала Роза.

Феникс принялась за еду. Клуб был средоточием зла, местом, где Эйприл попала в какую-то ужасную ловушку, из которой ее до сих пор не выпустили. Феникс намеревалась сегодня опять поехать туда – после обеда, как ей полагалось по графику – и вести себя так, будто вчера не произошло ничего необычного. Если графиня будет нападать, Феникс опять притворится рыжеволосой дурочкой. У нее это скоро станет прекрасно получаться.

Наибольшую дилемму представлял Роман Уайлд.

Она… Она, собственно, начинает влюбляться в этого человека.

Феникс подавилась долькой грейпфрута и потянулась за кофе. Как можно думать, что любишь мужчину, с которым познакомилась только несколько дней назад, кто чуть не избил тебя и кто раскаляет тебя докрасна своими сексуальными намеками.

Она наконец проглотила грейпфрут, потом медленно улыбнулась. Ей может понравиться быть раскаленной докрасна.

– Хочешь тост, милая?

– Нет, спасибо.

– Ах, я и не подумала. Ты заботишься о своей прекрасной фигуре. Нужно быть осторожной, да?

– М-м. Да.

Она отвезла Романа обратно в торговый центр в Иссакуа. После долгого молчания он сообщил ей, что ему известно о том, что клуб делится на две части, но что он занят только в одной из них, в той, что находится снаружи таинственной двери. Он посоветовал ей вести себя так, будто все в порядке. Потом он попросил ее никому не рассказывать о его друзьях в Иссакуа.

Феникс снова перебирала все это в памяти. «Папа, папа». Джуниор никого другого не называла «папа». Но почему Да-сти Миллер так благосклонен к Роману, если тот является косвенной причиной смерти матери Джуниор?

После того как они уехали от Дасти, Роман говорил спокойно и прямолинейно. Он сказал ей, что, когда она будет приходить в клуб, он будет поблизости. Он попросил ее всегда сообщать ему свой график работы. Никаких обязательств с ее стороны. Об этом он тоже сказал.

Он хотел добиться близости? Предлагая знаки доверия?

Или замышлял еще одно испытание?

Она отодвинула грейпфрут в сторону. Она могла продолжать играть в ту же игру. Никто не знает, кто она такая и чем занимается, и никто не знает, что они с Эйприл – старые друзья.

Илона дала ей ключ. Эта женщина предупредила ее об опасности и упомянула – не называя имени – еще одну женщину, у которой в клубе возникли неприятности. Для Феникс серьезно относиться к ясновидению было то же, что верить в силу змеиного масла, но, скрытая всеми этими разговорами о кристаллах и предрассудках, Илона была ниточкой, ведущей к Эйприл. Проведя бессонную ночь, во время которой она взвесила все, что произошло накануне, Феникс была уверена в этом, как ни в чем другом.

Но сначала нужно было кое-что разузнать здесь – от Розы.

– Еще кофе? – спросила Феникс.

– Нет, что ты, милая. Я никогда не пью по утрам больше одной чашечки. Евангелина передала тебе, что звонила Нелли?