Феникс отрицательно покачала головой.

– Она становится забывчивой. Постараюсь вспомнить, что она тебе передала. – Она подняла глаза кверху: – Да. Сегодня утром в одиннадцать на стрижку и… «банановую рыбку»? Она могла такое сказать? Стрижка и «банановая рыбка»?

Феникс недоуменно уставилась на нее, потом улыбнулась:

– Да. «Банановая рыбка» Джерома Д. Сэменджера. Нелли повышает свой культурный уровень – это ее слова, а не мои. Она организовала группу красоты и чтения. Мы будем там обсуждать только рассказы со смыслом. Очевидно, священник в ее церкви нашел, что Джером Д. Сэменджер не очень для этого подходит, поэтому Нелли уверена, что сделала удачный выбор.

Роза вопросительно вскинула брови.

– Мудреная вещь, – сказала Феникс. – Роза, я хочу еще раз поговорить с тобой об Эйприл. Я начинаю о ней беспокоиться.

После затянувшегося молчания Роза ответила:

– Не о чем тут беспокоиться. Я тебе уже сказала.

– Я знаю. – Феникс держала чашку обеими руками, фарфор был прозрачным. – Мне хочется верить, что ты права, но… Можно мне почитать ее открытки?

Чашечка Розы звякнула о блюдце.

– Я их тебе показывала.

Как и предвидела Феникс, ничего не получилось.

– Я не буду тебя торопить, – сказала она.

– Ты ее любишь. – Роза сморгнула слезы, выступившие на ее хорошеньких глазах. – Я тоже. Она была самым первым человеком, который… Эйприл мне многое рассказывала. И она никогда не считала меня полоумной дурочкой из-за… из-за того, что я такая, какая есть. – Она громко всхлипнула.

– Эйприл не судит людей, – тихо произнесла Феникс. – У Эйприл была нелегкая жизнь. Я имею в виду, когда она росла. Мы были как два мушкетера. Мы помогали друг другу. Только она помогала мне больше, чем я ей. Когда никто не думал, что я на что-то способна, Эйприл повторяла мне, что я не хуже других – даже лучше, как она мне говорила. Я… – Она замолчала, не в силах справиться с нахлынувшими на нее чувствами.

Роза пристально смотрела на нее не отрывая глаз.

– Ты действительно любила ее. А как можно было ее не любить? Она никогда ни о ком дурного слова не скажет, наоборот – для каждого находила что-нибудь хорошее, даже для тех, до кого никому другому не было дела. Она обязательно вернется, Феникс. Я знаю, что она вернется.

Феникс медленно поставила чашку на блюдце и наклонила голову:

– Надеюсь, что так.

– Я знаю это, говорю тебе. Подожди здесь, я принесу открытки от Эйприл. Посмотришь на них еще разок и убедишься, что она так хорошо проводит время в поездке, что забыла… боюсь, что она на время забыла про Паст-Пик. Но она вернется. Здесь ее любимые вещи.

– Ее ваза, – прошептала Феникс. – Она рассказывала тебе, как копила на нее деньги? Это ручная работа. Она стояла в уголке комиссионного магазина, покрытая пылью. Эйприл молилась, чтобы никто не помыл ее и не заметил, какая она чудесная, прежде чем она сможет ее купить.

Роза поднялась:

– Она рассказывала мне. Она при этом смеялась, но смех ее не был счастливым. Она называла ее «мои надежды». Она скопила деньги и купила вазу до времени, когда она выйдет замуж и у нее будет полированный стол, на который она сможет поставить наполненную цветами вазу. Эйприл не бросила бы вазу. И мишек тоже. Она своих мишек просто обожала. Она обязательно за ними приедет.

У Феникс подступил комок к горлу. Она была рада, когда Роза выпорхнула из комнаты, продолжая болтать о сокровищах Эйприл.

Конечно, Эйприл не оставила бы здесь свои любимые вещи – если бы не рассчитывала за ними вернуться. Но одно дело – на что-то рассчитывать, а совсем другое – это осуществить.

Роза вернулась.

Феникс ничуть не удивилась, когда увидела, что фотографий она не принесла. Пока лучше про них снова не заговаривать.

– Я, пожалуй, поеду в город. Мне нужно поговорить с Мортом и Зельдой до того, как я пойду к Нелли в «Дешевые стрижки».

Она отнесла посуду в белую эмалированную раковину.

– Не надо, – сказала Роза.

– Да что ты, я привыкла мыть посуду за…

– Я не об этом. – Голос Розы прозвучал резко. – Я хочу сказать, не надо вести себя так, будто я немного не в своем уме.

Феникс обернулась.

– Ты так думаешь, потому что я… я почти никуда не хожу, а некоторые считают, что я с поворотом. Что же плохого в том, что я предпочитаю наблюдать за миром, а не пребывать в нем?

Трудно было найти подходящий ответ.

– Ты думаешь, я дурочка, которая забывает и притворяется, и не показываю тебе открытки Эйприл, потому что я – эгоистка и не хочу ими с тобой делиться.

– Нет! Нет, Роза, я так не думаю.

– Ты просто так говоришь. Ну ладно, не важно.

Феникс приблизилась к ней:

– Я думаю, каждый имеет право жить так, как считает нужным, до тех пор, пока это не причиняет вреда другим. Не беспокойся. Я благодарна тебе за то, что ты позволила мне снять эту квартиру и что ты так добра.

– Я сама жутко рада, что ты здесь. – Роза громко всхлипнула и разрыдалась.

– Не плачь. Пожалуйста.

Роза прижала костяшки сжатых в кулак пальцев ко рту. Слезы хлынули у нее по щекам.

– Я не могу показать тебе эти открытки, потому что они исчезли.


До возвращения в клуб он выяснит, не сделал ли он промашки, открывшись Феникс, даже если он не сообщил ей ничего существенного.

Роман выпил кружку кофе у стойки в «За Поворотом», небрежным жестом попрощался с Мортом и не спеша вышел из дверей с таким видом, будто самым важным, что ему предстояло решить, было обеденное меню.

На тротуаре перед «Поворотом» он подбросил ключи в воздух, поймал их, прежде чем сойти с поребрика, и, перейдя через дорогу, направился к «лендроверу». Сев за руль, он повел машину по направлению к Северному Повороту.

Неторопливо проехав квартал, он оказался на дорожке, в конце которой красовалась розовая вывеска: «ДЕШЕВЫЕ СТРИЖКИ – КРАСОТА ЗА НЕБОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ – ПОДСТРИЖЕН КАК НАДО».

На поросшей травой и окаймленной гравием площадке стоял «шевроле» Феникс, а рядом с ним – выкрашенный в защитный цвет автобус марки «фольксваген» с окнами, задернутыми белыми кружевными занавесками.

Роман припарковался за «шевроле» и вышел из машины.

Вдоль дорожки, ведущей к парадному входу, выстроились розовые фламинго, флюгера в виде уток, пластмассовые гномы и деревянные тюльпаны в красных пластмассовых горшках.

На дверях висела вывеска: «ОТКРЫТО».

Он играл в рискованную игру. В этой игре ставкой была догадка, что Феникс не заодно с его врагами. Как можно ненавязчивее изучив ее повседневную жизнь, он найдет то, что связывало ее с Эйприл. А поставив на свои глубинные ощущения, он наконец найдет ту единственную женщину, которую он хотел видеть, возвращаясь домой.

Роман просунул голову в дверь, поморщился, ощутив ударивший ему в нос запах духов, и услышал голоса, доносившиеся откуда-то из глубины здания. Голоса и веселая скрипичная музыка в стиле кантри. Он последовал туда, откуда доносились звуки, и попал в комнату, где, очевидно, и делались «дешевые стрижки».

Четыре присутствовавшие в комнате женщины не заметили его появления, и он, прислонившись к стене, стал наблюдать.

Пышная маленькая женщина в бело-розовой клетчатой рубашке, облегающих черных джинсах и белых сапожках на высоких каблуках ходила по комнате и тыкала пальцем в открытую книгу, которую держала в руках.

– То, что она покрасила ногти на ногах, – чистый символизм. Обыкновенный символизм.

Женщина из «Поворота» сидела, скрестив ноги, под феном, от которого лицо ее вспотело и покраснело. Она тоже держала книгу.

– Понятно, что я имею в виду? – с важным видом спросила блондинка в джинсах.

– Что же это за символ, Нелли? – Голос Феникс звучал приглушенно. Она склонилась над раковиной, а волосы ей яростно намыливала бледная девушка с волосами, напоминавшими бронзового дикобраза. В носу у девушки висело серебряное кольцо.

– Я-то знаю, – сказала Нелли. – Но я хочу проверить, как вы выполнили домашнее задание.

Девушка с дикобразом на голове громко щелкнула пузырьком из жевательной резинки, втянула его обратно в рот сиреневыми губами, выключила воду и спросила:

– Что значит «символ»?

– Феникс, объясни Трейси, что такое символ, – сказала Нелли. – У тебя это хорошо получается.

Феникс подняла голову, обернутую белым полотенцем, и растерла по лбу ручеек слегка мыльной воды, попавшей ей в глаз.

– Символ… – сказала она. – Проще всего определить символ как нечто заставляющее тебя думать о чем-то другом – обозначающее что-то другое.

Еще один зеленый пузырь закончил свое недолгое существование. Трейси покачала ногой в такт музыке и, подумав, спросила:

– Так почему же прямо так и не назвать это «другое»? Роман не мог сдержать улыбки.

В этот момент Нелли заметила его.

– Гляньте-ка, кто к нам пришел! – Она продефилировала к нему, качая бедрами. – Чем могу быть полезной, ковбой? – Она подмигнула ему и улыбнулась широкой дружеской улыбкой.

– Как я понимаю, вы здесь занимаетесь стрижками. Может, и меня пострижете?

– Конечно, – сказала Нелли, беря его под руку и отводя от стены. – С удовольствием.

– Привет, Феникс. – Проходя к раковине рядом с ней, он поднял руку. – Я зашел в «Поворот», и Морт сказал мне, что ты здесь. Решил убить двух зайцев.

– Это символ, – сказала Трейси, показывая на него пальцем.

– Он не просто секс-символ, правда, ковбой? – спросила Нелли.

– Да нет. – Трейси растерла волосы Феникс полотенцем. – Убить двух зайцев. Ведь это символ? На самом деле он имеет в виду, что хочет сделать два дела одновременно.

Феникс воззрилась на потолок.

– Знаешь, – сказала Нелли, – она не виновата. Ты сама сказала, что символ – это нечто обозначающее что-то другое.

Зельда, откинув с головы капюшон фена, подвинулась на краешек стула:

– Это старый друг Феникс.

– Роман Уайлд, – доброжелательно произнес он, стараясь не показать, как он волнуется, ожидая, вдруг Феникс скажет, что он ей не друг, а партнер в Пиковом Клубе.

Она ничего не сказала.

Нелли наклонила его голову и направила на нее тяжелую струю воды.

– Ты живешь здесь рядом, Роман?

– Не очень далеко.

– У тебя с Феникс, – она скосила глаза на Феникс, – у вас какие-то дела?

– Когда как, – сказал он, поднимая брови. – Я заглянул сюда, чтобы пригласить ее сегодня на ужин – и постричься.

Феникс продолжала молчать.

– Может быть, ты сможешь ее образумить, – сказала Зельда. – Она тебе рассказывала про свою работу в этом паршивом клубе?

– Зельда, – наконец-то вырвалось у Феникс.

– А что же тогда означает это самоубийство? – спросила Трейси. – В рассказе.

Последовало короткое молчание, затем Роман произнес:

– Феникс говорила, что устроилась на вторую работу. Она вообще работяга. – Он ясно дал ей понять, что не хочет, чтобы она упоминала о его связи с клубом.

Нелли закончила мыть ему волосы. Она поместила его в кресло перед зеркалом, в котором ему было видно отражение Феникс в зеркале позади него.

– Значит, она не рассказывала тебе об этом клубе? – сказала Зельда. Трейси вынула шпильки, державшие ее волосы на макушке. Все еще влажные, они рассыпались по ее плечам. – Если ты – ее друг, ты должен отговорить ее от этой работы.

– Феникс – целеустремленная женщина. Вряд ли она одобрит, если кто-то станет указывать ей, что делать.

Нелли провела расческой по волосам:

– Как коротко?

Они и так уже короткие.

– Просто подровняйте на шее, – сказал он.

Трейси оставила Зельду и убрала полотенце с головы Феникс, обнажив копну мокрых рыжих волос.

– Не удивительно, что Феникс скрывала его от нас, – произнесла Нелли, улыбаясь Роману. – Я уверена, что модель, по которой тебя вылепили, сразу же разрушили.

– Еще символ! – вскричала Трейси.

Нелли нахмурилась:

– Подожди немного с символами, Трейси. Ты не совсем правильно поняла, как мне кажется.

Трейси поджала свои сиреневые губы и принялась за работу, казавшуюся невозможной – расчесать волосы Феникс.

Роман встретился в зеркале глазами с Феникс. Она не сделала попытки отвести глаза и – не улыбалась. Оценивает его. Пытается вычислить, что он здесь делает на самом деле.

– Вы тоже были знакомы с Эйприл? – вопрос Нелли прозвучал как бы невзначай.

Кровь застыла у него в жилах. Он вскинул на нее глаза:

– Эйприл?

– Она работала в клубе. Уехала из Паст-Пик уже больше года назад.

– Романа все это не интересует, – запинаясь, проговорила Феникс. – Трейси, тебе не кажется, что нам нужно дать другое определение слову «символ»?

– Вы знаете, – Нелли переступила с ноги на ногу и помахала расческой, – знаете, Эйприл как-то странно вдруг исчезла.

Он стер со своего лица все эмоции.

– В последний раз я видела ее в этой комнате. Она делала маникюр и педикюр.