Стелла Камерон - Простые радости

Она вслушивалась в его шаги. Он убедил ее провести ночь в его квартире и разработать дальнейший план действий.

Завтра, как он сказал, они отправятся вместе в клуб, чтобы Ванесса и Джеффри продолжали считать, что Роман на их стороне.

Через окна в спальне было видно, как лунный свет отражается в водах залива Эллиот. Феникс оторвала взгляд от воды и посмотрела на светящиеся облака. У нее не было причин не верить рассказу Романа, но что-то все-таки волновало ее. Интуиция подсказывала ей верить всему, что говорит ей Роман. Она любит его. У нее свело в желудке. Страх и привычка всегда во всем сомневаться брали свое. Роман не мог быть тем мужчиной, в которого влюбилась Эйприл. Не может же так быть, чтобы он был настоящим отцом Джуниор.

– Приляг, милая, – сказал Роман. – Мы оба должны утром быть в форме.

– Хорошо.

Все, что он рассказал ей, вполне вероятно, могло произойти на самом деле. Достаточно неправдоподобно, но все может быть. Он действительно мог оказаться в скалах, где поджидал кого-то или что-то. Когда Эйприл, беременная, уже умирающая, готовая вот-вот родить, была выброшена в канаву. Он помог родиться ребенку. Эйприл умерла, и Роман, следуя ее просьбе, направился в Паст-Пик, где ему удалось сблизиться с людьми, которые, как он полагал, были ответственны за нечеловеческие страдания этой милой, дорогой ей женщины.

Он был одним из совладельцев Пикового Клуба.

Феникс не знала наверняка, как долго он им был. Завтра она эго выяснит, – возможно, это убьет ее. Она вздрогнула. Смерть разгуливала по Пиковому Клубу. Почему она думает, что в состоянии провести этих людей?

Этих людей.

А Роман был одним из них.

– Феникс?

Если он не принимал участия в делах Паст-Пик до того, как оттуда уехала Эйприл, тогда та картина, которую он нарисовав, на самом деле является правдой.

– Феникс, дорогая? – Он обнял ее за талию. – Пожалуйста, приляг ненадолго.

– Я не могу.

Он поднял ее волосы и поцеловал в шею. Феникс опустила голову. Ей хотелось все забыть. Ей хотелось верить. Она хотела любить и быть любимой. Она хотела этого мужчину.

– Ты холодна.

– Так же как и моя душа.

– Мы не можем вернуть Эйприл. Мы зато можем позаботиться о ее ребенке. Тебе хоть немножко от этого не становится легче?

– Только немного, – сказала ему Феникс. Ей стало трудно дышать. – Прекрасный ребенок.

– Самый прекрасный ребенок в мире.

– И ты решил взять на себя заботу о ней.

– Сначала я не собирался. Сначала я думал сдать ее в первый подходящий приют. Но я не смог сделать этого.

Большой, грубый, сильный мужчина не смог отказаться от новорожденного ребенка.

– Ты мне солгал.

Он развернул ее и прижал к себе. Он был сильно возбужден.

– Ты солгал мне, – повторила Феникс.

– Я не сказал тебе правды.

– Игра слов. Дасти тоже лгал. И Насти.

Медленно, почти что машинально, он несколько раз провел напрягшимся членом по ее животу.

– Большей частью из-за задания.

Она уже не могла остановиться:

– Вначале я бы поняла. Но потом, когда мы… Позже ты мог бы сказать мне.

– Я не знал как. То, что я сказал тебе о смерти Эйприл, привело тебя в отчаяние. Я не должен был вес сразу тебе говорить. И для себя, и для тебя. Счастье мое, я очень тебя сейчас хочу.

Феникс взяла его руки и прижала к своей груди. Все поплыло у нее перед глазами.

– Ты… О, проклятие!

Он рассмеялся:

– То, что ты ругаешься, видимо, означает – я должен чего-то остерегаться.

– Джуниор твоя?

Роман похолодел. Его пальцы впились в ее грудь.

Феникс поймала его взгляд и увидела, что он резко переменился: на щеках его выступил лихорадочный румянец, Кончики губ опустились.

– Роман…

– Ничего не говори больше. – Его грудь быстро опускалась и поднималась. Очень медленно он коснулся кончиками пальцев ее сосков.

– Не отец ли я Джуниор? Ты это хочешь знать?

Не в силах ничего сказать, она кивнула.

Пальцы Романа впились в ее плоть. Вдруг он так резко повернулся, что она бы упала, не подхвати он ее вовремя.

Ноги ее были уже у самого края кровати, она потеряла равновесие, и они оба упали.

– Но не так же, – прошептала она.

– Не так? А как ты хочешь?

– Нельзя любить в гневе, Роман.

– Любить? – Его смех был неприятен, пугающе неприятен. – Это то, что сейчас происходит между нами?

Теперь уже все равно: ей нужна правда.

– Ты был тем человеком, в которого Эйприл влюбилась в Сан-Франциско?

Он уткнулся головой в подушку. Звук, который он издал, напоминал стон животного.

– Роман?

Он закрыл ей рот рукой так, что она не могла ни дышать, ни говорить.

– Способен ли я убить беззащитную беременную женщину? Именно это ты хочешь знать. Ты говорила, что любишь меня. Разве это не смешно? Я все еще люблю тебя. Ты думаешь, что влюбилась в убийцу?

С его рукой у рта она попыталась что-то произнести.

– Ты думаешь, я… если я убил Эйприл, то почему?.. Зачем мне было убивать ее? Из-за того, что у нее мой ребенок? Будь это так, зачем я тогда оставил ребенка?

Феникс снова попыталась сбросить со своего лица его руку.

– Имеет ли все это какой-то смысл? И когда появилась ты, зачем бы я стал связываться с тобой, если я убил твою подругу, а ты пыталась выяснить, что же с ней произошло?

Ей наконец удалось освободить рот.

– Потому что она сказала тебе о письме. Потому что ты не мог не полюбить Джуниор и боялся, что я найду способ забрать ее у тебя.

Он навалился на нее всем своим весом:

– Я ничего не знал о письме. Но разве тебя это волнует? Если бы я боялся того, о чем ты сказала, я мог бы уже сто раз убить тебя.

Напряжение, в котором находилась Феникс, не проходило. Ее била дрожь, зубы стучали. Все, что он говорил, было достаточно разумно. Но он должен был сказать ей о Джуниор. Ему не надо было лгать.

– Доверие не строится на лжи, – произнесла она.

– Я не могу этого больше вынести! – Он схватил ее, начал расстегивать кофточку, обрывая при этом пуговицы.

– Если я сейчас не войду в тебя, я просто здесь умру. Феникс разрыдалась. Она оттолкнула его:

– Нет, Роман. У нас ничего не получится, если ты… если ты…

– Изнасилую тебя? Я не хочу брать силой. Хочу прочувствовать тебя, почувствовать твою жизнь во мне. Я хочу, чтобы ты отдалась мне, потому что веришь мне.

Кофточка треснула у него в руках. Было слышно трение его джинсов о ее бедра и ноги.

– Скажи, что хочешь меня, Феникс. Пожалуйста, скажи, что хочешь меня.

Он напугал ее.

Ее розовый кружевной лифчик расстегнулся и обнажил грудь. Его рот устремился к ее соску, и он начал ласкать его так неистово, что через какое-то время ее пронзила судорога.

Секс. Все, что происходило сейчас, – это секс. Феникс занималась сексом с Романом.

Он поднялся и пристально посмотрел на нее:

– Вели мне остановиться, и я остановлюсь. – Продолжая разговаривать с ней, он стянул свитер, расстегнул джинсы. Стали видны черные волосы у него на груди. На его смуглом теле выступили капельки пота. Мускулы живота были напряжены.

– Феникс, скажи мне.

Она не могла.

Одним движением он стянул с нее трусики.

– Скажи мне.

Ее рот приоткрылся. Она облизала губы.

Роман застонал и упал на колени. Его рот оказался у нее между бедер, и язык заскользил по ноющей плоти. Феникс резко вскрикнула и вцепилась ему в волосы. Он ласкал ее, движения его вызывали невероятно сладостную муку.

– Прекрати. Не надо. – Так не надо было делать. Он выдержал паузу и сказал:

– Уверен, ты читала и об этом. То, что нравится женщинам.

Мысленно она снова запротестовала. Но больше она ничего не скажет. Что-то взорвалось, вспыхнуло в ней, и внутри все стало содрогаться, но это еще был не конец.

Феникс инстинктивно подняла ноги.

Роман подтянул их выше, забросил к себе за шею, и его язык проник в нее еще глубже.

Она сделала попытку оттолкнуться от него.

– Чего ты хочешь? – пробормотал он.

– Тебя.

Его джинсы слились с ее джинсами.

Роман слился с Феникс.

Зажав ее ноги между головой и плечами, он направил свое мощное, налитое кровью копье в тайники ее тела. Он проник далеко – как только было возможно.

Дыхание с шумом вырывалось из легких Феникс. Она громко, пронзительно закричала, и Роман выкрикнул ее имя.

– Роман!

– Я люблю тебя!

– Да. – Ее тело было бесконечным.

Он поднялся и, все еще не веря, проник в нее еще глубже.

– Я люблю тебя, Феникс.

– Я люблю тебя, – выдохнула она. – Я верю тебе, Роман.

Едва просыпающимся, нежным, мягким утром Феникс перевернулась на другой бок, чтобы посмотреть, как спит Роман. Долгие часы они наслаждались телами друг друга. Наслаждались, и любили, и снова наслаждались. Феникс сходила тогда с ума. Он изучил каждую клеточку ее тела, делал с ней то, от чего при воспоминании об этом у нее выступила краска на щеках и что она теперь страстно желала повторить. Он провел ее теми дорогами, о которых не упоминала ни одна из прочитанных ею книг, его сила иногда граничила с насилием. Затем он снова становился удивительно нежным и обращался с ней так, будто она сделана из хрусталя.

Во время сна лоб у него был открыт. На щеках и подбородке появилась темная и жесткая щетина, губы слегка приоткрылись, и стали видны красивые ровные зубы. Его дуто-образные брови подчеркивали красоту глаз и длинных черных ресниц, которые были почти как у женщины. Хотя в этом мужчине, конечно же, не было ничего женственного.

В моменты отдыха между приливами страсти они попытались продумать план действий. Позже, в клубе, Роман постарается изолировать Джеффри и заставить его говорить. Феникс не спросила, как он будет это делать. Она просто поверила в то, что ему это удастся. И пока он будет разбираться с Джеффри, Феникс должна сделать так, чтобы им никто не помешал.

И она сказала, что верит ему.

Очень осторожно она легла на него и уткнулась лицом в его плечо. Соприкоснувшись с волосами на его груди, ее соски сразу же напряглись и затвердели.

Не просыпаясь, он обнял ее.

Он сказал ночью, что любит ее.

Она сказала, что доверяет ему. Сегодня ее жизнь в его руках.

Ей больше ничего не оставалось, кроме как доверять ему.

– Как тебя зовут?

Феникс вздрогнула и подняла голову. Ее глаза широко раскрылись.

– Что?

– Как тебя зовут, Ви Джи?

– Я же тебе сказала. Я не хочу снова об этом говорить.

– Меня интересует не буква «В», а «Д».

Феникс снова опустила голову ему на плечо:

– Я никогда никому этого не говорила. Даже Эйприл. Джанхилда.

– О!

– Да! – По крайней мере он не засмеялся.

Она почувствовала, как его тело начало сотрясаться от смеха.

– Ты смеешься надо мной.

– Вместе с тобой, детка, – выдохнул он. – Я смеюсь вместе с тобой, Вильгельмина Джанхилда.

Ей приходится доверять ему.

Роман услышал, как в автоответчике раздался голос Ванессы:

– Это ты, Роман? – Он встретился глазами с Феникс. Она снова была на нем – так ему больше всего нравилось.

– Роман? Если ты здесь, пожалуйста, ответь.

Он увидел, как у Феникс перехватило дыхание.

– Это срочно, – продолжала Ванесса. – Нам придется осчастливить одного из наших избранных. Он угрожает нам неприятностями, если ему не удастся реализовать свое давнишнее желание.

Феникс дотянулась до трубки и передала ее Роману. Он вздохнул и сказал:

– Я здесь, Ванесса.

– Чем ты был так долго занят? Или тебя кто-то занимал?

Он закрыл глаза:

– Можно сказать и так.

Феникс массировала его, и он был очень возбужден. Он поморщился и положил руку Феникс на свой член.

– Феникс? – спросила Ванесса.

– Я все-таки человек, графиня. Время от времени, как любой другой человек, я должен помочиться. Именно этим я и занимался.

Феникс подняла голову и безмолвно выдохнула.

– Не обязательно быть грубым, – заметила Ванесса.

– Кто этот клиент?

– Отто Перкинс. Он из избранных.

– Из избранных. – Он заметил, что Феникс усмехнулась. Она сдавила его член, и Роман, шутя, заурчал. – Что он хочет?

– Экспедицию с нырянием. На одну ночь он хочет стать бойцом СЕАЛ. На сегодняшнюю ночь.

Тревога пронзила все тело Романа.

– Невозможно. Сначала я должен встретиться с этим парнем.

– Почему?

Он уверенно продолжал:

– Потому что я не хочу получить мертвого клиента, вот почему. Мне необходимо взглянуть на него, и, кстати, у него должна быть справка о состоянии здоровья.

– Он почти что получил ее. Мы с Джеффри подумали об этом. Сегодня утром его осматривал врач.

Они подумали обо всем.