Джастин Валенти - Протеже

Наконец она встала, запахнула халат и пошла в ванную. Прополоскав рот, Гвен мельком взглянула на свое отражение в зеркале. Кожа на лице обвисла, а седые непрокрашенные волосы отросли на добрый дюйм. За три недели Гвен похудела на восемь фунтов и выглядела жутко.

Да, ровно три недели назад она потеряла всякую связь с Ники. Накануне они провели вместе дивную ночь, полную ласки и близости, и Ники заснула у нее на груди, а потом исчезла. Она ни разу не позвонила, и что самое ужасное – у Гвен не было никакой возможности отыскать ее.

Она попыталась дозвониться по оставленному ей когда-то номеру, но там сказали, что Ники расторгла контракт. Гвен сходила с ума. Она звонила Ники домой и днем, и ночью, но никто не поднимал трубку. Неужели случилась беда?

Гвен помчалась к Ники сама и чуть не разбила звонок на двери – ей не открывали. Она дождалась почтальона, но тот сказал, что корреспонденцию мисс де Поль вынимает из ящика каждый день.

Значит, Ники здесь и просто избегает ее.

Это сразило Гвен наповал.

В прошлом ей пришлось пережить многое, но не такой удар. Ники стала для Гвен светом в окошке. Неужели эта дурочка не понимала, что Гвен ради нее готова была на все?

Охваченной отчаянием Гвен ужасно хотелось выкинуть какой-нибудь жуткий трюк – к примеру, подкараулить Ники возле дома и пригрозить, что бросится под машину, если она не вернется.

Гвен остановила не столько гордость, сколько реальный взгляд на вещи. Это еще никому не помогало. Покажи свою слабость – и ты проиграл. А неудачников не любит никто. Если Ники ее не любила – всякий раз эта мысль причиняла Гвен острую боль, – она никогда не вернет ее.

Ники, молодая и ветреная, болтала о том, что хочет быть актрисой, и даже посещала какие-то курсы, но не относилась всерьез к советам Гвен. Да и вряд ли из этой пустышки что-нибудь выйдет. Хуже всего было то, что Гвен любила ее по-прежнему и мечтала вернуть.

Если бы Гвен хоть раз удалось проявить гордость и проучить Ники, не встречаясь с ней пару недель! Но даже мысль о подобной разлуке была невыносима.

Но оказаться покинутой невыносимо вдвойне. Ники наверняка нашла себе новую пассию. А ведь никто не будет любить ее так, как Гвен. И Ники все равно вернется.

Господи, надо взять себя в руки и подумать о деле!

И тут ей в голову пришла неплохая идея для сценария. Фредерика внезапно бросает Тони, уходит, даже не предупредив его. Он старше на двадцать лет и тяжко страдает. Неужели она ушла к его сыну? Что ему предпринять? Он богат, преуспевает, но не может заставить себя выйти из дому и сидит в четырех стенах, небритый, осунувшийся, тщетно пытаясь что-то придумать. Ему кажется, что единственный способ заставить Тони вернуться – лишить сына денег и выкинуть из бизнеса…

Гвен находила пусть жалкое, но утешение в том, что заставляла мучиться кого-то другого.

Пока быстрые пальцы мелькали над блестящими клавишами, Гвен с горечью размышляла о том, что столь глубокие чувства достойны серьезной литературы, а она разбазаривает их на какую-то ничтожную мыльную оперу ради лишней сотни баксов. Но именно сейчас Гвен особенно нуждалась в деньгах. Перри еще не встал на ноги, но его запросы растут, и к тому же он обзавелся подружкой.

Кроме того, следует подготовиться к возвращению Ники. И если не сделать подтяжку лица, надо хотя бы обновить гардероб. От горя она здорово сбросила вес – такого эффекта не давал даже бег.

К приезду секретарши Гвен почти справилась с работой. Депрессия мало-помалу отступала. Ее охватила жажда деятельности, вот только она боялась выйти из дому: а вдруг позвонит Ники?

Гвен отказалась от автоответчика уже несколько лет назад, когда какой-то садист, пронюхав о том, что она лесбиянка, повадился оставлять ей свои тошнотворные анонимные послания. До сих пор любой, кто действительно хотел с ней связаться, к примеру, ее сын, рано или поздно дозванивался.

На улице был чудесный летний денек, и Гвен чувствовала себя особенно старой. Усевшись на террасе, она стала просматривать скопившуюся почту. «Таймс», «Виллидж войс», «Варьете»…

Хотя заметка была набрана обычным шрифтом, имя Ники де Поль словно выстрелило Гвен в глаза. Люк Мерримэн, снискавший славу как исполнитель роли Пэта Уинстона, отказался возобновить контракт на съемки популярного сериала. Он переходит работать на «Альфа телевижн», чтобы создать «Шоу Люка Мерримэна» в соавторстве с Ники де Поль, до сего времени работавшей помощником продюсера в агентстве «Эбботт и Синклер».

Гвен зажмурилась, потом, заставив себя открыть глаза, перечитала все снова. Значит, это правда. Ее просто поимели.

Выронив газету, она поплелась в комнату что-нибудь выпить. Под руку попалась бутылка скотча. Гвен трясущимися руками наполнила бокал и осушила его одним махом.

Она пила и пила, пока не отключилась.

Минувшие две недели показались Диане самыми длинными в жизни. Она сидела дома как отшельница, не отвечая на звонки и не желая видеть даже Молли.

Наконец позвонил Люк: он нашел новую квартиру и хотел забрать свои вещи, не встречаясь с Дианой.

Повесив трубку, она чуть не ударилась в истерику, но заставила себя выполнить его требование. Закутавшись в шарф и нацепив на нос огромные темные очки, Диана затаилась в магазине напротив своего дома. Ей хватило ума не показываться ему на глаза в таком виде, но как только он вышел из дому и уехал на такси, Диана метнулась назад.

Его вещей не было, но в воздухе все еще витал дух Люка… Она рухнула на кровать и рыдала, пока слезы не иссякли сами собой.

Нет, Диана была не в силах отказаться от своей любви, как ни пыталась. Не могла она поверить и в то, что милая малышка, ни разу не посмевшая поднять на нее голос, оказалась ее злейшим врагом. Диане казалось, что она должна сама поговорить со своей бывшей ассистенткой.

Связаться с Ники по телефону было невозможно. Ну так что же, ведь она работает сейчас на «Альфу». И Диана подкараулила Ники, когда та выходила из офиса. День стоял мрачный, с неба сыпал мелкий дождик, но Диане было не до того. Она решительно преградила Ники дорогу:

– Надо поговорить.

Растерянность Ники сменилась испугом.

– Я не могу, у меня деловой ленч, и к тому же идет дождь…

– Это ненадолго.

Ники, недовольно дернув плечиком, послушно пошла рядом с Дианой.

– Я тебе верила, – чуть слышно начала Диана, не замечая того, что дождь губит прическу и топкий летний костюм. – Я взяла тебя на работу, относилась к тебе дружески и помогала во всем целых два года. Как же ты посмела наврать Люку про нас с Мэтью? Как?! Я понимаю, ты хочешь сделать карьеру, но зачем при этом уничтожать меня? Ведь я всегда была на твоей стороне!

Ники молчала.

– Я дала тебе возможность стать соавтором вопреки предупреждениям Молли. Она постоянно твердила, что тебе нельзя доверять, но я-то тебе верила. А ты заплатила мне самым худшим предательством. Почему?

Они остановились на перекрестке, ожидая, когда загорится зеленый свет. Диана повернулась к Ники. Та и не подумала отвести взгляд.

– Послушать тебя, так ты – сама добродетель! И все делала ради меня, правда? А вот и нет! То, что ты называешь дружбой, я считала унижением. Твою помощь я называла тиранией. Фу-ты ну-ты, только Диана знает, что правильно, а что нет, только Диане известно, что нужно делать… Ты обращалась со мной как с глупым младенцем, ты сваливала на меня всю дерьмовую работенку, которую не хотела делать сама! Но тебе и этого было мало – ты подначивала меня написать что-то, а потом вымарывала все до единой строчки! Ты пыталась втоптать меня в грязь! Сама говорила: «Вот, дорогая, напиши-ка нам этот сценарий!» – а потом выбрасывала его! Сука, ты одной рукой давала, а двумя отнимала у меня все, что могла! – Ники не замечала, что ее голос поднялся до базарного визга.

– Черт бы тебя побрал! – Диана, тоже не выдержав, перешла на крик. – Да ведь я честно пыталась сделать из тебя сценариста, но так ничего и не вышло. Нет у тебя таланта – и в этом вся причина! Да прикинь сама: две сносные идеи за два года и при этом ни одной нормальной фразы в диалогах! А что касается продюсера – что ж, ты отлично умеешь справляться с деталями, но не в состоянии соединить их в одно целое! И моя ошибка вот в чем: в отличие от Молли я не понимала, что как творческая личность ты полный нуль! Да, я виновата в том, что верила в тебя! И потому в твоем мозгу зародились безумные идеи!

– Безумные идеи? Да ты сама постоянно искала протеже, чтобы потом измываться над ними! Каждый раз, обращаясь ко мне с просьбой заменить тебя на съемочной площадке, ты тайком бежала к Молли, чтобы та явилась и смешала меня с дерьмом! Ты настоящая садистка, и больше никто! Вы с Молли вели себя так, как будто меня и на свете нет!

Молли почти не бывала в студии, а потом начинала читать мне лекции, как и что надо сделать, – мне, просидевшей всю задницу над этим чертовым текстом! Ну а ты – ты еще хуже! Молли хоть не скрывала, что не выносит меня. А ты корчила из себя подругу и каждый день совала меня носом в грязь!

– Но если тебя не устраивала такая работа, почему ты молчала? Я бы выслушала тебя! И все встало бы на свои места! Так нет, ты предпочла делать вид, будто ловишь каждое мое слово, и обнимала, и благодарила без конца! Как ты могла так притворяться? Или мне надо было читать твои мысли?

– Нет, зато я прочитала твои. Тебе нужны не люди, а только благодарные марионетки! Ну а мне это осточертело, и Люку тоже! Вот мы и сделали ноги! Он больше не желает жить по чьей-то указке!

Диана, почувствовав в словах Ники крупицу правды, все же возразила:

– Я не виновата в том, что некоторые люди, если оставить их без опеки, натворят бед! Люк – далеко не Пэт Уинстон! Да, он талантлив, но ему нужен тягач, а не шоу, где ему придется самому давать советы! Господи, неужели ты не видишь, что эта затея провалится?

– Ты говоришь так только потому, что до этого додумалась я, а не ты! Ясно? Это придумал не Люк, а я!

– Да уж куда яснее, – фыркнула Диана. – И ради чего ты заварила эту кашу? Решила обстряпать свои делишки! Вот зачем ты нанесла удар мне в спину и заставила Люка поверить в ложь…

– Да плевать я на тебя хотела! – заверещала Ники. – Просто я оказалась рядом с ним в трудную минуту, вот и все! Я давно заметила, как ты достаешь его своими придирками, как он хочет меня, но не смеет и пальцем тронуть, потому что ты не давала ему и рта раскрыть.

– Черт бы тебя побрал! – выкрикнула Диана, потрясенная открытием. – Так ты охотилась за ним с самого начала! Ты месяцами ловила момент: то пригласишь его выпить, то перекусить в той забегаловке, где вас застукала Молли в тот день, когда я заболела…

– Может, хватит валить с больной головы на здоровую? – Ники распалилась так, что даже не обратила внимание на дождь, вдруг хлынувший как из ведра. – Это ты похитила Люка и держала в стойле, как племенного жеребца. Ему ничего не оставалось, как идти в телебизнес, ведь только там ты могла бы следить, чтобы он не поимел кого-то на стороне! О'кей, не ты первая, не ты последняя. Каждый выбирает для себя, вот только ты еще делала вид, будто стоишь выше этого! Корчила из себя чистюлю, а сама давно была по уши в дерьме! Ну зато теперь ты проиграла, а я выиграла. А ты воешь на луну, как течная сука, и вешаешь Люку лапшу на уши, будто «Альфа» зажмет его шоу!

– Но ведь это правда, они зажмут его – пусть и не сразу.

– У меня в кармане их обязательство: они поручились, что оплатят и дадут в эфир тринадцать выпусков…

– После которых тебя вышвырнут на улицу, потому что шоу будет провальным!

– Ты больше не запудришь мозги ни мне, ни Люку! Он уже узнал правду и только со мной понял, чего хочет! А уж я-то сумею ему это дать. – Ники откинула с лица мокрые волосы и двусмысленно усмехнулась: – Мы делаем это и днем, и ночью! Он так заводится от одного моего вида, что все время твердит, какое у меня классное тело – молодое, упругое, без морщин и складок, как у некоторых! Он тащится от моих титек, от моего живота и обожает сунуть морду между ног…

Диана почувствовала, что ее сейчас вывернет наизнанку. Она опрометью ринулась прочь под проливным дождем, и в ушах еще долго не затихал злорадный, визгливый хохот Ники.

А Ники все хохотала, хотя давно промокла насквозь. Ведь целых два года она ждала той минуты, когда бросит Диане в лицо все, что думает!

Она вспомнила, с какой болью Диана слушала рассказ о том, как Люк любит ее, Ники. Да и сам видок осунувшейся, промокшей Дианы мог развеселить кого угодно. А капли дождя, бежавшие по лицу, восхитительно напоминали настоящие слезы.

Но когда Ники отсмеялась и потащилась под дождем назад, приподнятое настроение почему-то улетучилось. Ники смутило, что Диана с таким презрением отозвалась о ее профессиональных качествах. Хотя, конечно, это вранье. Теперь Диана скажет про нее что угодно – только слушай! Баба, у которой увели мужика, не упустит случая укусить удачливую соперницу побольнее.