Полонский стал неуязвим, так казалось всем, но только не ему. Савелий знал его слабое место, его слабость, то, что сам Гер отрицал и не признавал. Только Савелий не ошибся, и практически удавшееся покушение на Гера подтвердило это. Цыганка — вот то, что является брешью в обороне Полонского, то, что не учел Ковало, и то, что знает он.

Правда, сейчас Савелию пришлось ждать, но он терпелив. Ему было достаточно, что цыганку не теряли из вида и регулярно сообщали о ее жизни. Когда же ему сказали, что цыганка поймана за воровство и находится в полицейском участке, Савелий понял, что судьба дает ему второй шанс. Он вышел на нужных людей и обо всем с ними договорился. Цыганку не отправили в тюрьму, пока шло следствие, а держали в этом же участке. Савелий понимал, что полуграмотная девушка не знает своих прав и не будет возмущаться происходящему. Следователь, ведущий ее дело, Савелия устроил вполне — молодой, амбициозный. Он не мешал ему работать, просто ждал, когда можно будет пустить в игру доброго полицейского вместо злого. В нужный момент его давний знакомый Сергей Петрович включился в развивающиеся события, и вот удача — видеообращение у него. Девушка была убедительна и трогательна в своей просьбе к Геру. Савелий оценил это. Теперь оставалось ждать. То, что Гер поедет за ней сам, он знал. Герман понимает — все это подстава, чтобы его убить. Но Полонский именно поэтому и поедет к цыганке, зная, что это засада. Савелий знал Гера — тот был охотником, а не добычей. Только сейчас роли стремительно поменялись. И теперь все зависело от удачи каждого из игроков.

Савелий налил себе в бокал минералки и, отпив, стал ждать. С возрастом он научился главному — это ожидание, оно вознаграждалось сполна.

* * *

Еще раз обсудив все детали проработанного плана, Гер сел в машину. Неприметный седан Пежо серебристого цвета остановился около ступенек входа в здание полиции. Полонский вышел из машины и уже через несколько секунд был внутри здания.

Зайдя внутрь, Герман выдохнул. Конечно, он привык всю жизнь ходить по лезвию бритвы, таков его выбор. И все-таки осознавать, что выстрел снайпера раздастся в любую секунду, не совсем приятно. Но судьба сегодня благоволила ему. Он был внутри здания, а значит, первая часть плана сработала. План был банален и прост, только Герман, как и Ковало, знал — чем проще план, тем он действеннее.

Включившись в игру с невидимым противником, они действовали так, как он и ожидал. Полонский подключил все свои связи, чтобы освободить цыганку, и, естественно, ему это не удалось. Ему лишь разрешили увидеться с ней, хотя по закону это и запрещено, так как они не родственники. Полонский разыграл гнев и разочарование в своих "друзьях", которые хлопотали об освобождении цыганки, но затем согласился на встречу с ней. День и время, когда им разрешат увидеться в кабинете следователя, Полонскому сообщили заранее. Теперь каждая сторона включилась в свою игру.

Ковало просчитал все четко, Полонского будет ждать снайпер в этот день. Вычислить снайпера, пока он себя не обнаружит, практически нереально, а спугнуть его глупо — тогда придется все переигрывать. Значит, нужно обмануть снайпера. И в этом-то и состояла первая часть плана, разработанного Ковало. Вместо пышного кортежа Полонского, с представительским Мерседесом и джипами сопровождения, к полицейскому участку подъехало обычное Пежо. У Германа было несколько секунд, чтобы пройти зону обстрела и скрыться в здании. Пока снайпер разглядел его и понял, что это его цель, Полонский был уже внутри. Теперь снайпер знает, во что он одет, и, естественно, ждет его выхода.

С этого момента началась вторая часть плана. Полонский прошел в кабинет руководства и там долго разговаривал с начальником, ведущим дело цыганки, о возможных вариантах ее освобождения. На самом деле Гер просто тянул время. Отыграв эту часть спектакля, Полонский отказался от свидания с девушкой и пошел на выход. Краем глаза он видел в здании людей Ковало. Они контролировали происходящее и его перемещения. Завернув за угол одного из коридоров, Гер столкнулся с парнем примерно такого же роста и комплекции, как и он. Они быстро обменялись верхней одеждой, которую держали в руках.

Гер накинул на себя объемную спортивную куртку и надел на голову капюшон. Подойдя к дверям, он замер. Мимо него прошел парень в его верхней одежде и вышел на улицу. Парень сразу поднял к голове папку и метнулся в сторону. Гер видел выстрел, хотя стреляли из винтовки с глушителем. Поэтому он его именно видел — то, как папка вылетела из рук парня и отлетела в сторону. Только это не была папка с документами, это был пуленепробиваемый щит, замаскированный под нее. Он-то и спас голову того, кто заменил Полонского. Парень был натренирован и, видно, часто попадал в такие переделки: он метнулся в сторону, перекатился по асфальту и спрятался за машины.

В этот момент у Полонского запищал телефон. Он знал, что это сигнал и можно выходить. У ступенек затормозили вишневые Жигули, Гер, быстро выйдя, сел в них. Он понимал, что снайпер обнаружен, раз Ковало дал сигнал о его выходе. Да, Ковало профессионал — снайперу он дал выстрелить всего лишь один раз, этого для его людей было достаточно, чтобы засечь его.

Жигули довезли Гера до ожидающих у обочины машин. Он пересел в мощный джип и в сопровождении такого же джипа поехал в сторону Москвы. Его функция в этом действии закончилась. Наступала третья, заключительная часть спланированного спектакля.

* * *

Эти дни Дара жила глупой надеждой, что он приедет и спасет ее. Она знала, что он не должен приезжать, не должен спасать ее. Она сама своими руками перечеркнула и так несуществующие отношения. Эти документы на землю, которые ей не удалось привезти отцу. Они очернили ее в глазах Гера, выставив обычной воровкой, и очернили в глазах отца — она для него оказалась вруньей. Осознавая все это, Дара понимала, насколько она еще неопытна в жизни. Только откуда ей взять этот опыт? У нее не было опытных подруг, а старшие женщины никогда такому не учили. Наверное, всему этому должна учить мама, но ее у Дары тоже не было, и вот теперь она расплачивается за собственную наивность. Самое страшное во всем происходящем с ней теперь — это понимание того, что она беременна. Ответственность за чужую жизнь, за малыша, который должен родиться в нормальных условиях и узнать только радость и любовь. Как все это сделать для него? А ведь она обязана сделать. Вот поэтому и попытка достучаться до Гера была как шанс утопающего, хватающегося за соломинку. Она схватилась за этот шанс и теперь ждала. Она ждала приезда Гера и надеялась, что он, выслушав ее, поймет, что их отношения и все, что было между ними, становится неважным, когда зарождается новая жизнь. Она готова забыть все его издевательства, жестокость и то, что он причина ее бедствий. Если он поможет ей и не бросит с ребенком, она готова простить все, лишь бы малыш не знал горя в жизни. Кем она станет Полонскому, Дара не знала. Но в этой ситуации она была готова переступить через себя, растоптать остатки своей гордости, только чтобы малышу было хорошо.

Думая о том, как все это воспримет Гер, она прокручивала в голове разные варианты. Сюжет с его радостью от услышанного был самым фантастическим, но почему-то таким приятным, и она часто представляла, как смягчится лицо Гера, когда он узнает, что станет отцом. Чаще ей рисовались сюжеты его безразличия или откупа деньгами. От понимания, что, скорее всего, так и будет, ей становилось больно, но она не разрешала себе плакать — теперь это могло повредить ребенку.

Много думая о Гере, Дара осознавала, что вообще не понимает его. Как можно быть таким жестоким? Как можно так просто ломать чужую жизнь? Хотя потом она вспоминала его другого. В ту ночь, когда его глаза смотрели на нее не так, как всегда. Она терялась в его взгляде и в том, что между ними происходило. В ту ночь зародилась маленькая жизнь. Так неужели это ошибка? А потом их ночь в дачном домике. Что было тогда? Там не было фальши. Они слились воедино и стали одним целым, что не может уже существовать врозь.

Дара понимала, что это она так все воспринимает, а Гер? И тогда реальность накрывала жестокой правдой. Все это лишь ее мечты и не более. Она не понимала Гера, не знала его. Не знала, как он поступит, узнав о ребенке. Ей оставалось лишь ждать и надеяться на то, что у него есть сердце.

* * *

В этот день Дара чувствовала неприятное беспокойство, да и общее ее состояние было не очень хорошим. Постоянные нервы, скудное питание и сон на жестких нарах в общей камере сделали свое дело. Она чувствовала себя уставшей, даже не столько физически, сколько морально. Ведь ей приходилось переносить все это одной и не сломаться. Она понимала, что должна быть сильной ради ребенка, только вот сил уже не осталось.

Ее вели по коридору на очередной допрос. Но что-то пошло не так. Вместо знакомого поворота направо ее повели прямо, затем заставили спуститься вниз по лестнице. Дальше она смутно помнила происходящее. Ее схватили, рот заткнули кляпом, а на голову надели мешок. Да еще и руки больно стянули сзади веревками. Чувствуя, что воздуха не хватает, она стала терять сознание.

* * *

Заключительная часть плана, разработанного Ковало, прошла на ура. Снайпер выстрелил, и этого было достаточно для его обнаружения. Больше стрелять ему не дали. Снайпер попытался бежать, но людей Ковало было слишком много. Все пути отступления были перекрыты, и он сдался. Правда, сначала ему пришлось прострелить ногу, и только тогда снайпер понял, что обречен. Его затолкали в фургон микроавтобуса, причем все настолько четко и грамотно сработали, что обычные граждане ничего не заподозрили.

Второй частью этого плана было похищение цыганки. Она являлась тем источником информации, кто знает заказчиков и станет завершающим аккордом в этой цепочке. Поэтому ее похищение было таким важным. Ее похищение спланировали в виде побега из-под стражи. Полонский на этот план бросил все имеющиеся связи и, конечно, деньги. В результате Дару повели не по тому коридору, а затем на конвоиров напали. На заднем дворе стояла неприметная газель. Туда запихнули девушку, и машина поехала. Потом, проведя расследования ее побега, всю вину возложат на тех, кто ей помогал, то есть на цыган. Конечно, накажут виновных, охранявших ее, но это всего лишь дисциплинарное взыскание и не более.

Ее побег прошел прекрасно, четко, идеально. Никто не пострадал, только цыганка, которая за побег из-под стражи теперь попадала в федеральный розыск.

* * *

Дара долго приходила в себя. Даже после того, как с ее головы сняли мешок, и она смогла дышать, перед глазами продолжало все плыть и двоиться. Изо рта кляп тоже вынули. Сглатывая слюну, она пыталась приглушить рвотный позыв от вкуса кляпа во рту. Но руки ей так и не развязали. Они затекли и болели. Ее посадили на стул и занялись другим. Постепенно восстановив четкость картинки, Дара разглядела происходящее. В центре слабоосвещенного и скорее всего подвального помещения, что можно определить по запаху сырости и отсутствию окон, лежал человек. Вокруг него стояли люди. Они его о чем-то спрашивали, но из-за шума в ушах Дара не могла расслышать приглушенные голоса. Затем они начали его бить. Человек кричал, пытался закрыться от ударов, но его руки также были связаны за спиной.

Дара с ужасом смотрела на разворачивающееся действие. Такого ужаса в своей жизни она и представить не могла. Избиение человека. Как можно это делать? Ее сознание отказывалось воспринимать происходящее. Не в силах выносить это, она закричала.

— Не бейте его.

На ее крик обернулись те, кто стоял вокруг лежащего на полу тела.

— Рот закрой. Иначе опять кляпом заткну.

От этого голоса по телу Дары пробежали мурашки. Ей стало страшно. Она не знала, где она и кто эти люди. Почему они бьют этого человека, и что будет с ней?

Понимая, что ничего изменить не может, Дара закрыла глаза и постаралась успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Она знала, что не должна волноваться, у нее ребенок, она должна думать о нем.

* * *

К вечеру на территорию нефтеперерабатывающей базы приехали Полонский и Ковало. Люди Ковало доложили ему о допросе снайпера. В целом, именно такого результата и ожидал Ковало — снайпер ничего не знал. Он был лишь исполнителем, всю информацию о заказе и деньги получил через переданные конверты. Поэтому дальнейшее избиение снайпера уже не имело смысла. Все ответы могла знать цыганка, но ее до их приезда он сказал не трогать. Ковало подсознательно не хотел этого. Хотя он профессионал и понимал, что цыганку щадить нельзя. Два покушения на Гера организованны с ее участием. Только вот что-то его останавливало. Возможно, интуиция. Он просто не верил, что она хочет смерти Полонского, хотя у нее на это и были тысячи оснований. Но он не верил в них и поэтому решил, что стареет и становится сентиментальным.