— А если я не соглашусь? — голос у Дары еще не восстановился до конца. Она говорила тихо, с хрипом.

— Я ведь могу все это получить силой.

— Тогда почему не берешь? Зачем все эти блага, которыми ты одаришь меня?

— Дерзкая и наглая, — Шандор приблизился к ней. — Да, я могу получить все это силой. Но не хочу. Я хочу, чтобы ты сама бросилась мне на шею и сама предлагала себя.

— Этого никогда не будет.

— Ты в этом уверена?

Даре не понравился то, то как он это произнес. Она чувствовала что у Шандора есть план. Он что-то задумал. Но что?

Приблизившись к ней, Шандор заглянул в ее глаза.

— Знаешь, что такое наркотики? — он видел, как расширились зрачки Дары. В них был страх. Ему это нравилось. — Они дарят блаженство… неземное блаженство. И ты хочешь испытать его снова и снова. И за мгновения кайфа ты будешь готова на все. Ты сама будешь умолять меня, чтобы я был с тобой. Я стану тем, кто будет дарить тебе кайф. Я стану для тебя всем. Ты позабудешь всех, ты забудешь себя. Только я стану эпицентром вселенной, ради которой ты будешь готова на все.

— Но я ведь не буду любить тебя… — ей было трудно осознать то, что говорил Шандор. Она знала, что наркотики — это смерть, и знала, что наркоманы готовы на все ради них.

— Ты будешь любить меня так, как никого и никогда не любила.

— Это все будет неправда.

— Мне этого будет достаточно. — Шандор провел по ее щеке. Дара пребывала в такой растерянности, что даже не отстранилась, — Так что ты решила? Я даю тебе выбор. Ты можешь по своей воле быть со мной, или я сделаю так, что ты этого захочешь.

Тяжелое осознание ужаса, в который ее хотел погрузить Шандор, пришло к ней. Она отшатнулась от него.

— Ты чудовище. Как можно говорить о любви, когда ты готов так поступить со мной. Я никогда не буду твоей, и даже если ты это сделаешь со мной, я буду ненавидеть тебя.

— Глупая. Под наркотиками ломались люди намного сильнее тебя. Я видел, как они ползали в ногах ради дозы. — Шандор опять шагнул к ней. — Не заставляй меня это делать с тобой.

— Как ты можешь так поступать с людьми. Ты жалок, если можешь уговорить женщину быть с тобой только под дурманом.

— Ты пожалеешь об этих словах. — Шандор сжал кулаки, но сдержал себя.

За такие слова он бил. Но сейчас, смотря на вжавшуюся в стену девушку, Шандор понимал, что не хочет портить эту красоту. Ему нравится смотреть на нее. Решение о наркотиках он принял давно. Брать Дару силой можно, но это не то, чего он хочет. Он хочет, чтобы она хотела его, чтобы она предлагала ему себя, была услужлива и покорна. Все это можно сделать с помощью нескольких доз…

Он подождал еще, глядя на Дару, а затем вышел из комнаты.

Потрясенная всем услышанным, девушка стояла и не верила в то, что говорил Шандор. Неужели он может так поступить?

Дверь открылась, и в комнату зашли цыгане. Они, не церемонясь, схватили ее и потащили к кровати. Несколько цыганских парней держали ее, пока другой цыган распрямил ей левую руку. Она почувствовала, как рвется рукав блузки, а тугой жгут перетягивает руку выше локтя. Дара забилась, хотела закричать, но встретилась взглядом с глазами Шандора. Он стоял и смотрел на нее.

— Пожалуйста, не надо… — прошептала Дара.

— Ты приняла решение быть со мной? — практически безразлично произнес Шандор.

Она отрицательно мотнула головой, и в тот же момент иголка пронзила вену на руке. Она попыталась вырваться, но это было бесполезно. Вместо крика с ее губ слетали лишь приглушенные хриплые звуки.

Сначала было больно, потом комната качнулась, и все поплыло. Ее тело стало невесомым, ей казалось, что она парит. Тепло окутало ее, и ей стало хорошо. Она не помнила, почему она здесь, и вообще где она, и кто эти цыгане вокруг нее. Она закрыла глаза, наслаждаясь приятным теплом.

— Кажется, кайф словила, — отпуская девушку, произнес один из цыган.

— Вышли отсюда, — зло сказал Шандор, видя, как стоящие у кровати цыгане шарят глазами по фигурке девушки.

Когда дверь за ними закрылась, он поправил под ее головой подушку и, взяв плед, накрыл Дару. Затем присел на кровать. Лицо девушки было безмятежным, она спала. Он провел пальцами по ее скулам, затем вдоль линии губ. Наклонившись, Шандор прикоснулся к ее губам в поцелуе. Затем отстранился и нехотя встал. Мысль о том, что он может прямо сейчас взять ее, пришла к нему, но он сдержался. Он хочет, чтобы в первый раз между ними все было взаимно. Шандор был убежден, что наркотики сделают свое дело. Она будет хотеть его больше жизни.

* * *

Лучик солнца отражался от зеркала и зайчиком играл на стене. Дара лежала и смотрела на него. Такого чувства опустошенности она никогда не испытывала прежде. А сейчас было ощущение, будто ее вывернули наизнанку и выпотрошили. Но почему-то ее это не беспокоило. Как будто она здесь и не здесь. Она попыталась вспомнить, что у нее были за проблемы, тревоги, переживания… но мысли ускользали, и Дара поняла, что ошибалась, у нее нет ничего. Только эта пустота, и самое главное в ее жизни — этот солнечный зайчик на стене. Именно понимание, что является для нее самым главным, вывело ее из состояния отрешенности, и она засмеялась. Причем Дара слышала свой смех. Ее голос вернулся, правда, еще чуть хриплый, но уже не шепот, слетающий с ее губ. Она смеялась так громко, что вскоре в комнату забежали цыганки. Они что-то говорили, склоняясь к ней. Но она не слышала их. Сейчас главным было понимание: солнечный зайчик на стене — вот то, что важно ей. Она стала отмахиваться от цыганок — они загораживали ей солнечного зайчика…

Холодная вода, которой ей плеснули в лицо, вернула ее в реальность. Дара приподнялась на кровати. Стекающие струйки воды были неприятны, и еще голоса, и то, что говорили эти женщины.

— Шлюха приблудная, а теперь и наркоманка. Что, думаешь, теперь ничего делать не будешь? Вставай, иди картошку чистить. Пока следующую дозу не получишь, будешь работать. Ты слышишь меня?

Цыганка больно тряхнула Дару за плечи, и та кивнула. Дверь ее комнаты захлопнулась, она опять осталась одна. Солнечный лучик исчез со стены. Она знала, что должна переодеться в сухое и идти работать. А потом будет доза… то, что вернет солнечного зайчика на стену. И она опять станет счастлива…

* * *

Приближение Нового года не радовало Полонского. В этот период затихает вся бизнес-активность. Все предпочитают посвятить свое время отдыху, а не заниматься делами. Раньше он тоже любил в предновогодние праздники начинать гулять. Гулял он обычно весело и задорно, и приходил в себя только после двадцатых чисел января. Друзья, встречи и празднования, поездки в Европу или на теплые моря — все это смешивалось в единый калейдоскоп. На такие загулы он брал и Леру, правда, не всегда помнил, что он с ней, и позволял себе нормально развлекаться. Но Лера терпела и принимала его извинения в виде дорогих подарков.

Сейчас его жизнь кардинально изменилась. Лера стала его женой, он приобрел статус женатого человека, но суть даже не в этом. Лера ждала от него ребенка, и он просто не мог подвергать ее здоровье и нервы встряске. Поэтому Новый год они планировали провести в скромном кругу немногочисленных семейных друзей, в тихом ресторане, а потом поехать в загородный отель, более похожий на дом отдыха для пенсионеров. Но Гер понимал, что беременной женщине нужны покой, сон и никаких чрезмерных нагрузок.

В последнее время он часто думал о ребенке. Почему-то Лера и ребенок не соединялись воедино. Была Лера и был его ребенок, которого он так хотел. Или это чувство вины за того ребенка, которого потеряла Дара? Наверное. Гер признавал это. Ведь даже не важно, от кого был тот ребенок. Это был ребенок, и он погиб, так как взрослые играли в свои жестокие игры…

Только что теперь об этом думать? Теперь есть новая жизнь, и он постарается сделать все, чтобы сберечь ее.

Гер теперь часто пребывал в таких мыслях, вот и сейчас, снова думая обо всем этом, он перебирал документы на столе.

То, что нужно подписать, он бегло читал и подписывал, остальное просто посматривал и откладывал в сторону. Были и письма, которые приходили на организацию: его секретарша вскрывала их, и если это было что-то важное, тогда эти письма попадали к нему. Он посматривал их и делал пометки в блокноте, чтобы потом дать указания по ним. В ворохе бумаг он обнаружил запечатанный конверт. Там было написано: лично Герману Полонскому. Наверное, поэтому секретарша и не вскрыла конверт.

Гер поддел его ножичком для бумаги и достал содержимое.

Несколько раз перечитал текст письма, потом посмотрел на бумаги со штампами медучреждения и снимками УЗИ. На снимках он ничего не увидел, он вообще не понимал, как на этом сером фоне можно что-то видеть.

Он еще раз прочел текст письма: "Результаты обследования Леры Полонской в клинике — она не беременна. Доброжелатель".

Вот так кратко, лаконично, ничего лишнего.

От слова "доброжелатель" его аж передернуло.

Что-то в последнее время в его жизни образовалось слишком много доброжелателей.

Гер отложил письмо и взял результаты анализов со штампами клиники. Там ведь было написано, что гражданка Л. Полонская не беременна.

Выдохнув и стараясь ничем не выдать своего волнения, он набрал секретаршу и сказал, чтобы подали его машину ко входу.

Гер решил что сам поедет в эту клинику и все выяснит.

* * *

Вернувшись с очередной распродажи в дорогом бутике, Лера поняла, что она устала. Но счастье от покупок перебивало чувство усталости. Поэтому Лера вытряхнула содержимое пакетов на большую двуспальную кровать и занялась примеркой всего, что накупила.

Прихода Гера она и не заметила. Только крутясь перед зеркалом в очередном наряде, увидела, что он стоит, прислонившись к косяку двери, и созерцает ее.

— Тебе нравится? — его взгляд немного пугал, но она переключила свое внимание на наряд и еще раз покрутилась перед зеркалом.

— Не слишком узкая юбка? Живот будет виден.

— Какой живот? У меня нет живота, — Лера столько усилий прикладывала к тому, чтобы ее живот был идеально плоским. Поэтому слова Гера задели ее за живое.

— Но он должен быть, — неопределенно произнес Гер, смотря на Леру и ее идеально плоский живот под обтягивающей юбкой.

— Я контролирую свой вес и за это время ни грамма не прибавила. Я не понимаю тебя…-

И тут Лера вспомнила. Она ведь беременна. Лере перевела взгляд на свой живот. Вот дура. Зачем она надела эту юбку, ведь у нее уже третий месяц пошел, нужно начинать носить более свободные вещи… Лера перевела взгляд на Полонского и похолодела. Он впервые смотрел на нее так, с презрением.

— Рассказывай, — это слово прозвучало как приговор.

— Что? — выдавила Лера, понимая, что прокололась. Нужно что-то придумать… но что? Мысли в голове путались и сбивались в сплошную кашу.

— Тогда я буду рассказывать. Я сегодня посетил клинику, где ты прошла обследование, и узнал, что ты не беременна и что у тебя проблемы. Хотя доктор и уверил меня, что все можно вылечить. Но это уже другая история.

Лера понимала, что это конец. Гер был в клинике, где она была с Галочкой. Но как он узнал? Она не могла понять… неужели Галочка? Страшная догадка озарила ее.

— Гер, — Лера бросилась к нему, но Полонский перехватил ее руки и остановил, не дав прикоснуться к себе. — Гер… прости… я думала, что беременна… Гер…

Полонский смотрел на Леру, которая осела у его ног и растирала слезы по лицу, размазывая макияж. Он ничего не испытывал к ней, даже ненависти. Сначала он думал, что убьет ее за этот обман, а потом понял, что она ему безразлична.

— Зачем ты обманула меня? Почему? — он хотел задать ей этот вопрос. Наверное, только это его волновало.

— Гер… мне столько лет… Как я буду жить, если ты бросишь меня? Я привыкла так жить… так одеваться… эти магазины… квартира… машина. Гер, я не могу одна. Понимаешь, не могу.

Он смотрел на рыдающую у его ног девушку и понимал, что простил бы ее, если бы она сказали всего лишь одно слово. Сказала о том, что любит его. Что все это из-за любви… Но он услышал все, кроме слов о любви.

— Мой адвокат свяжется с тобой. Я оставлю тебе твою квартиру, машину и счет в банке. Ты за это дашь мне развод и больше никогда не появишься в моей жизни.

Дверь в прихожей хлопнула, и Лера поняла, что Гер ушел навсегда.

ГЛАВА 27

Жизнь Дары разделилась на две части. Как будто ее мир раскололся, и она сама разделилась надвое. Новую себя Дара не узнавала, как и не узнавала мир, в котором она пропадала, созерцая его красоту. Ей было хорошо в этом мире. Здесь была радость, яркие краски и блаженное состояния нирваны, когда не было ничего… только безмерное ощущение радости и счастья. Она знала, что все это неправда, но эти знания были где-то в глубине сознания, и она забывала о них, наслаждаясь теплом внутри себя.