И был другой мир, в который она возвращалась, и в этом мире была боль, жестокость и безысходность.

В первый раз они зашли к ней в комнату через пару дней. Даре казалось, она смогла справиться со своим состоянием, пережила эту боль внутри и смогла жить дальше. Но пришли цыгане Шандора и, схватив ее, опять бросили на кровать. Она билась, кричала, просила, но все было бесполезно. Опять боль от укола, и она в другом мире, где так хорошо.

Очнувшись от забытья, Дара обвела комнату взглядом. Сколько раз она в него погружалась и сколько раз возвращалась, теперь уже не упомнить. Реальность исказилась. Дни перешли в ночи, а ночи в забытье. Все стало иллюзорным, и порой она не знала, где она — в своем сне или в реальном мире?

В комнату зашел Шандор. Она видела его, и ей было все равно. Только когда его руки стали ласкать ее тело, Дара забилась и закричала. Она не хотела его ни в этой реальности, ни в другой.

— Нет, — кричала она. — Ненавижу.

От удара по лицу она замолчала, а Шандор, понимая, что пока его план неосуществим, встал и вышел из комнаты. Он знал, что пройдет время, она подсядет на эту дурь и будет бросаться в его ноги и целовать их, будет готова на все ради возможности оказаться там, за гранью, где так хорошо. Значит, он подождет.

Садясь в машину, он закурил. Рому бросив на него взгляд, догадываясь об очередной его неудаче, но промолчал. Подумав, он решил, что сейчас самое лучшее время поговорить о другом.

— На мой телефон регулярно звонят всякие дядьки — говорят, продюсеры — и предлагают деньги за выступление Дары. Сейчас предновогодние праздники, потом Новый год, потом опять веселье без похмелья… Деньги хорошие за нее дают.

Шандор чуть не взорвался, но сдержал себя. Деньги он любил, а за пение и пляски Дары можно получить много денег. Почему бы и нет? Все равно нужно время, чтобы ее подсадить на наркоту. Пусть хоть так пользу приносит.

— В три раза увеличь суммы, которые они предлагают за ее выступление. Будешь ее продюсером… только смотри, — Шандор выхватив пистолет из кобуры под пиджаком и приставил его к голове Рому, — держи руки при себе. И смотри за тем, чтобы никто к ней не прикасался. Иначе…

— Я понял тебя, — нервно произнес Рому, зная, что Шандор горяч и стрельнуть может просто так.

— Хорошо, что понял, — Шандор убрал пистолет и откинулся на спинку сиденья.

Рому понимал что Дара не сломалась, даже под наркотой, и поэтому Шандор весь на взводе. Хотя в целом ему все равно. Он знал, что за пение Дары дают хорошие деньги, а Новый год — лучшее время для сбора денег.

* * *

Выйдя из здания Сбербанка, Ирэн стала искать сигареты в сумочке. Чтобы не мешать людям, снующим туда-сюда, она отошла чуть в сторону, и ее взгляд привлекла афиша, наклеенная на столб. Дешевая афишка с безвкусной картинкой и ярким текстом — выступление в местном ДК цыганского коллектива, дата, время и так далее. Но не это ее привлекло. Она увидела лицо цыганки, которое не могла забыть — слишком яркие черты лица, слишком красива, вызывающе красива. Ирэн, забыв о сигаретах, подошла поближе и стала рассматривать эту афишу.

Понимая, что замерзает, она, так и не перекурив, пошла к машине, припаркованной невдалеке. На сегодня ее работа закончена, можно возвращаться в Москву, оставив этот унылый подмосковный городок. Несмотря на немалые деньги, которые зарабатывал Ковало, ей нравилось работать. Она работала всю жизнь, и даже встретив его, не бросила работу. И не пожалела об этом, так как Ковало не мог быть с ней так часто, как им бы хотелось. И тогда работа Ирэн заполняла дни одиночества. Она работала в структуре Сбербанка, в силу ее должностного положения приходилось изредка с контролирующей функцией ездить по филиалам. Вот и сегодня она посетила филиала Сбербанка в одном из подмосковных городков.

Приехав домой в их роскошную квартиру, Ирэн приготовлю ужин и ушла к себе, так как нужно было подготовить отчеты о проведенной сегодня проверке.

По хлопку двери она знала, что Ковало пришел с работы. Значит, он найдет на кухне еду, оставленную для него.

Только когда все отчеты были написаны и сохранены в компьютере, она вышла из своей комнаты.

Ковало она нашла на кухне. Он сидел за столом и пил. Ирэн забрала у него бокал с коньяком и сама выпила.

— Расскажешь, что случилось? — закусив коньяк лимоном, она посмотрела на Ковало.

— Гер разводится с Лерой… я только сейчас об этом узнал. Он сам сказал, как будто это самое обычное явление. Но я-то видел, как ему хреново, — Ковало взял пустой бокал из рук Ирэн и наполнил его, затем, сделав глоток, закашлялся, закусил лимоном и отдал бокал Ирэн, — Он сказал, что нет ребенка, она обманула его… Лера не беременна.

Ирэн молчала. Она и так это знала, но мужчины ведь думают что правят миром. Они ставят себя выше женщин. А вот такую ложь не могут распознать. Да то, что Лера не беременна, видели все женщины… это на уровне интуиции. Что ж, Полонский получил сполна за свою самонадеянность.

Она молча отпила из бокала.

— Ему плохо… очень плохо. Он хотел этого ребенка, и я понимаю почему…

Ковало замолчал, вспоминая о цыганке и ребенке, который погиб. Как же все неправильно вышло. Только что теперь исправишь…

— Я знаю, где Дара, — Ирэн чувствовала, что сейчас тот момент, когда Ковало готов услышать ее. — Я сегодня была в филиале Сбербанка, проверку проводила, а потом вышла на улицу, а там афиша и она на ней, — видя, что он слушает ее, Ирэн, сделав еще глоток, продолжила: — Знаешь, какая она красивая там, на этой афише, глаз не оторвать. Только вот улыбка у нее вымученная, и глаза… в них пустота.

Ковало забрал бокал из рук Ирэн и опять наполнил его. Затем, собравшись с мужеством, произнес:

— Я сегодня получил результаты теста на отцовство ребенка Дары… это был ребенок от Гера.

После этих слов, которые дались ему с таким трудом он выпил весь коньяк и даже не почувствовал вкуса. Ирен опять забрала из его рук бокал и сама наполнила его. Затем, чувствуя, что ей сейчас это нужно, вылила содержимое бокала в себя. Задохнулась от обжигающей жидкости, но стало легче.

— Почему у нее случился выкидыш… вы в этом виноваты? — Ирэн не знала всех подробностей. Ковало не любил рассказывать ей о своей работе. Только краткие фразы и все.

— Понимаешь… мы плохие парни. И я тебе об этом говорил сразу, когда только начинали складывается наши отношения.

— Вы мудаки, — Ирэн с грохотом опустила бокал на стол.

— Возможно, ты и права… Что же теперь делать? — Ковало опустил голову, понимая, что все эти любовные перипетии для него слишком сложны.

— Гер знает о своем ребенке?

— Нет, он думает что это ребенок Шандора…

— Вы мудаки, — еще раз воскликнула Ирэн и стала искать сигареты. Она никогда не курила дома, но сейчас сил сдержаться уже не было. — Дара ненавидит Шандора, поверь мне, и сейчас ей плохо… не знаю, что с ней. Но я видела эту улыбку на афише, и ее глаза… Ей плохо, — Ирэн повернулась к Ковало. — Скажи это Геру.

Тот долго молчал, осмысливая все сказанное и признавая, что в таких делах он вообще ничего не понимает. Только слова о том, что все нужно сказать Геру, пробивали брешь в его уверенности. Да, это нужно сказать, и будь что будет, но сейчас молчать уже нельзя.

— Хорошо, я ему все расскажу.

Ирэн улыбнулась, понимая, что для Ковало все слишком сложно. Да он из плохих парней и сразу честно ее об этом предупредил, но она видела его и знала, что все это лишь игра. Он другой, просто такова жизнь.

Ирэн хищнически провела язычком по губам и очень медленно сползла под стол.

Ковало нервно вздохнул, чувствуя, как расстегивается молния на его брюках.

* * *

Новый год и вся эта предновогодняя канители пролетели для Полонского незаметно. Он погрузился в работу, несколько раз летал в Калининград и Питер, и еще развод. Столько дела, что даже нет времени подумать, и это хорошо. Его радовало, что его африканские партнеры не зависели от европейских праздников.

Вернулся в Москву он лишь в середине января. Здесь тоже накопились дела, и Гер был этому рад. Все, что было связано с Лерой, он старался забыть. То, что она ошибка в его жизни, он знал изначально, но не хотел этого признавать. Его устраивали их отношения, и вот их финал. Она развела его на женитьбу. Глупо и неоправданно. Так бы он и поддерживал их негласное соглашение, по которому он оплачивает ее присутствие рядом с собой, но Лера хотела большего. А он не хотел. Он вообще не думал ни о женитьбе ни о детях. Случай с цыганкой и погибшим ребенком сильно подкосил его, и на фоне всего этого он расчувствовался от Лериных рассказов о беременности. Теперь все вернулось на круги своя. Его квартира была опять пуста — Лера переехала оттуда, вернувшись к себе. Его адвокат вел их бракоразводный процесс. Казалось, жизнь вернулась в привычное русло, только на душе было погано. Но Гер не давал себе думать, отчего так.

В этот день Ковало постоянно был рядом с ним, и Геру казалось, будто он хочет что-то сказать, но так и не говорит.

— Ковало, что ты хочешь сказать? — Гера достала уже эта ситуация, и под вечер, когда они остались вдвоем в кабинете, он решил спросить об этом.

— С чего ты решил? — Ковало понимал, что об "этом" ему слишком сложно заговорить.

— Я слишком долго тебя знаю. Говори, я слушаю.

— Дара выступает на Новогодних праздниках. Ирэн видела афишу с ней в подмосковном городке, — выпалив все это, Ковало выдохнул и стал ждать приговора.

— Мне это неинтересно, — Геру показалось, что это он сказал для самого себя.

— Как знаешь… просто Ирэн сказала, что глаза у нее грустные…

— Хватит этой романтичной лирики. Я уважаю твою Ирэн, но мне не нужны ее женские разговоры. Избавь меня от них.

На этом они и закончили такой сложный разговор, после которого у Полонского на душе стало еще поганее, чем было до этого.

* * *

В преддверии Старого Нового года в промежуток между праздниками, Полонский посетил администрацию района, где располагалась его нефтеперевалочная станция. Завершив переговоры и урегулировав все вопросы, он вышел из кабинета и спустился вниз. В просторном вестибюле администрации стояла огромная живая елка, а вокруг нее толпился народ. Перед елкой ряженные Дед Мороз, Снегурочка и прочие сказочные персонажи развлекали гостей. Он уже хотел выйти из здания, когда услышал ее голос. Она запела, и он замер, понимая, что не в силах сделать и шагу. Ее голос выжигал его изнутри, рушил его уверенность, и он понимал, что хочет только одного — увидеть ее.

Повернувшись, Гер пошел к толпе и, пройдя сквозь нее, остановился. В центре круга, образованного зрителями, танцевала Дара. Невероятно красивая, нереальная. Гер замер, чувствуя, что не может дышать. Он смотрел на нее, на эти пестрые юбки, блестящие украшения, смоляные волосы. Дара была прекрасна. В ней было все — красота, грация и уникальность. Никогда в жизни он не встречал таких девушек.

Сделав несколько плавных движений, она опять запела. Этот голос, как же он соскучился по нему, как ему нравилось ее слушать. Гер понимал, что не видит никого, кроме нее. Она стала эпицентром его мира, она стала всем для него.

Звенящие переливы голоса цыганки затихли, а она, сделав еще несколько танцевальных движений, поклонилась публике.

Шум от аплодисментов вывел Гера из прострации. Он видел, как Дара обегает по кругу стоящих людей и принимает деньги, которые с радостью ей давали.

Он даже не осознал, что Дара стоит прямо напротив него. Она протянула руку и улыбнулась. И тут Гер увидел… ее глаза, в них был странный, нездоровый блеск. Да и смотрела она сквозь него, как будто не видела. Он перевел взгляд на лицо девушки. Бледная кожа, впалые щеки и вымученная улыбка на ярко накрашенных губах.

Дара еще раз протянула руку, и он перехватил ее запястье, так как хотел убедиться в своей догадке. Он провел свободной рукой по ее руке и, подняв рукав блузки выше, увидел следы от уколов. Свежие следы.

Девушка дернулась, пытаясь освободить руку, но он не отпустил ее.

Дара подняла глаза, и как будто пелена слетела с нее. Она увидела Гера. Он стоял, держа ее за руку, и смотрел на нее. Краем глаза Дара уловила движение. Она видела, что Шандор и его люди пробиваются сквозь толпу, и у нее есть всего лишь несколько секунд…

— Помоги мне. Прошу, — прошептали ее губы.

Ей больше не к кому обратится за помощью. У нее нет никого. Она осталась одна. Только Гер. Он разрушил ее жизнь, он тот, кто привел ее к этому концу. Но она не хотела сдаваться, она хотела жить. Вот поэтому она сейчас просила помощи у своего врага. Пусть так, лучше он, чем Шандор и то, что он делает с ней. Еще немного — и она сломается. Наркотики разрушали ее, и она не могла с этим бороться. Значит, лучше Полонский, пусть она унизится перед ним, прося помощи. Но он — ее единственный шанс.