Тот хмыкнул, дескать: “Удержишь Вас, как же!”, но рукава все же закатал.

И вот теперь оба ждали. Раньше Катя и не подумала бы, что сидеть без дела в любимом баре может быть так сложно. За суетой минуты пролетали экспрессом. “Ту-ту!” - и день пролетел. Сегодня все было иначе. Чернота вокруг и горький запах гари гнали прочь. Все, что было дорого, поблекло под густым слоем сажи. Мебель, стены, потолок - все казалось чужим, диким. Лишь вывеска “Градус Баллинга”, как фантик от конфеты, осталась невредима.

Если бы у Кати были инструменты, лично сняла бы ее. В мусор! К черту! Не пожалела бы ни платья, ни маникюра. Ее бар не мог выглядеть так. Только не он. Сколько раз обещала бороться за него! Как противилась продаже! И для чего?

- Гриш, - она обернулась к бармену, - как думаешь, всегда важно побеждать?

Вопрос был дурацкий. Озвучив его, Катя тут же пожалела, но Гришка крутить пальцем у виска или смеяться не спешил.

- Смотря что на кону, - ответ был под стать вопросу.

- Самое ценное.

Совсем некстати вспомнился вчерашний поцелуй Романа, горячий, наказывающий и при этом горький. Не уйди Воинов сразу после него, скорее всего, оба спустили бы конфликт на тормозах. Примирение случилось бы в кровати или на диване в гостиной. Без победителей. Без проигравших. А утром стало бы неловко друг перед другом и еще больше туманно - в отношениях.

За неделю одиночества Катя согласилась бы и на туман. Никаких возражений! Вернулся, и слава Богу. Но кто мог подумать, что Воинов откажется от сладкого? Шепнуть: «Правда будет зависеть только от тебя», поцеловать и исчезнуть за дверью. В голове не укладывалось! Он наказывал так? Провоцировал?

- Вас, мужчин, не поймешь, - прогоняя ненужные сейчас мысли, Катя тряхнула головой. - То вам покой на блюдце подавай, то сдавай Рейхстаг.

Сказано было в полтона, но Гриша не был бы барменом, если бы не услышал.

- А вы якобы проще! – совсем забыв о субординации, он бессовестно рассмеялся.

- Гриша!

- Я что? – пожал плечами. - Вы сами начали!

Катя закатила глаза. Мало того, что нелепо было говорить на подобную тему, так еще и собеседник попался дерзкий.

- Ну ты и… – прижала ладонь ко лбу. - А без капитуляции совсем никак?

- А вот у него спросите? - бармен кивком указал на окно.

Даже на черно-белой фотопленке рассмотреть что-либо было проще, чем сквозь копоть на стекле. Как Гриша смог увидеть человека, а тем более узнать, для Кати так и осталось загадкой. Однако ей играть в “Угадай, кто” не пришлось. Часы на руке подсказали - время встречи подошло, а визитера она приглашала лично.

***

Петр Петрович вошел в бар уверенной твердой походкой. Почти как прежде. Не хватало лишь непринужденной легкости. Если раньше застройщик напоминал заплывшего жиром вальяжного кота, то теперь выглядел как коряжистый английский бульдог.

Эти маленькие изменения не остались для Кати незамеченными. Виртуозно скрывая собственное волнение, она просканировала взглядом своего гостя от макушки до пяток. Подозрение Воинова о том, что Игорь действовал не по своей инициативе, с вечера не давало ей покоя. Логика в этом была: страховая выплата спасала бар, но не Баренцева от долгов. Однако мысль, что за ее спиной Петрович сплел целый заговор, пугала своей масштабностью и коварством.

- Здравствуй, Катюша, - привычно охать, осматривая бар, Петрович не стал. - Рад тебя видеть.

- Здравствуйте. Не могу ответить Вам взаимностью, - Катя развела руками. - Благодарю, что приехали.

Уже привычный к «радушию» хозяйки бара, гость цокнул языком. Обычно после этого начинался монолог о Катином упрямстве, но, как и оханье, его Петрович сегодня тоже опустил.

- Весь во внимании, - впервые за все время знакомства они поменялись ролями. Капитуляцией разило за версту, и, судя по сосредоточенному взгляду Петровича, он уже ждал белый флаг.

Не тут-то было!

- Понимаете ли, в чем дело… - Катя решила зайти издалека. – Один нехороший человек подсказал моему бывшему мужу, как заставить меня продать бар.

Как и предполагалось, оппонент даже не моргнул.

- Не знаю, какие при этом использовались методы убеждения, возможно, долги были не только у бара… – Виноградова с противным скрежетом провела ногтем по стеклу, - … но, судя по черноте этих окон и стен, методы были выбраны правильно.

- Катерина, вы намекаете, что я?.. – гость выпучил глаза.

- Позвольте! – Виноградова помахала указательным пальцем. - Я не намекаю. Я рассказываю. Ситуацию.

- И все же мне не хотелось бы, чтобы…

- Петр Петрович, - Катя резко повернулась к нему и спокойным тяжелым взглядом посмотрела в упор. – Слово «поджог» и слово «подстрекательство» пахнут одинаково неприятно. Не правда ли?

Пелена бесконечной усталости в мгновенье ока слетела с лица собеседника. Без нее застройщик стал выглядеть на десяток лет старше и во много раз опаснее. Эдакая отечественная версия крестного отца.

Виноградовой даже стало не по себе. Она чуть не совершила ошибку - едва не оглянулась в сторону своего сегодняшнего защитника Гришки. Покер-фейс удалось сохранить чудом.

- Дорогая, - в голосе застройщика звенел металл, - рекомендую тщательнее подбирать выражения!

- Тщательность и расчет вам ближе? - Катя аккуратно прощупала грань дозволенного. Этого клиента нужно было обрабатывать осторожно: не довести до ярости, но и не выдать слабость. Слишком большая ставка стояла нынче на кону.

- Мне ближе деловой подход! И дорог мой труд!

- Уж в этом не сомневаюсь! - нараспев ответила Катя.

- Вы даже представить себе не можете, сколько сил и средств вложено в объект, завершить который Вы мне так упорно мешаете.

- Уйма! - собеседница обвела взглядом почерневшее помещение бара.

Намек попал в цель.

- Это уже слишком, дорогая.

Виноградова будто только и ждала, когда он произнесет это предложение.

- Да? - она подошла поближе. Пришла пора подсекать рыбку. - Слишком было мне, когда долги заставляли думать о продаже бара. Слишком было, когда кредиторы угрожали расправой. Слишком… Когда бар горел, - выждала паузу. - К счастью, теперь все позади.

Многозначительное завершение фразы отразилось богатой гаммой эмоций на лице Петровича. Он был сбит с толку и не успел это скрыть.

- Не хотите поинтересоваться, почему позади? - без улыбки, спокойно поинтересовалась Виноградова.

Петрович не ответил. Лишь губы сжались в нитку добела, выдавая, чего ему стоило молчание.

- Ваш исполнитель, - Катя наклонилась и зашептала на ухо, - забыл предупредить об одной важной детали, - переместилась к другому уху. - Бар был застрахован. Очень хорошо застрахован. Хватит и на возврат долгов, и на капитальный ремонт.

Кадык на горле Петровича дернулся. Мелочь, но она выдала его с потрохами. Приведи он сейчас хоть дюжину доказательств своей невиновности, Катя не поверила бы. Теперь точно.

Отвратительная правда ударила в грудь острой болью. “Ненавижу!” - мысленно прокричала Виноградова. Чтобы не вцепиться Петровичу в горло, пришлось сделать два шага назад, но это было единственное отступление, которое она себе позволила.

- Вам еще нужен этот бар? - голос казался чужим. Ничего женского и мягкого в нем не осталось.

- Да, - обреченный вздох.

- Я хочу за него ваш новый ресторан, - четко, как скороговорку, произнесла Катя. - Насколько я знаю, он почти готов.

Наблюдавший за словесной дуэлью Гришка удивленно разинул рот. Подрядчик такого предложения тоже явно не ожидал. Лицо его вмиг побагровело, а глаза стали огромными, как блюдца.

- Что? – прохрипел. - Ресторан за бар? Вы в своем уме?

- В своем.

- Да вы хоть понимаете, что на него уже есть покупатель? Дольщик!

- Ваш дольщик на прошлой неделе потребовал вернуть аванс и расторгнуть договор, - официальным тоном поправила Катя.

- Откуда…

- Но если мой бар вам не нужен, - Виноградова продолжила гнуть свою линию, - давайте еще подождем. Может, еще кто-нибудь пожелает сойти с дистанции.

***

Дорогой гость ушел, а Катя все еще не могла осознать, что дело сделано. Сердце колотилось, как у зайца. Руки, спрятанные в карманы платья, тряслись. В довершение ко всему жутко хотелось забраться в какое-нибудь кресло, подальше от всех, и уснуть. Идеальным вариантом было бы даже не кресло, а колени. Мужские. И не лишь бы чьи, а строго определенные. Она чуть не застонала от отчаяния, представив себя на этих коленях.

- А проигрывать не так уж и плохо… – пытаясь унять дрожь, Катя обняла себя руками.

- Это вы сейчас о ком? – Гриша весело рассмеялся и взглядом указал в сторону двери. Как и Катю, напряжение не отпускало его все время встречи. Адреналин бурлил, и теперь, когда дело было сделано, мозг отказывался нормально работать. Все вызывало смех. - О нем или о себе?

- О себе, конечно. Я только что продала «Баллинг».

- Это была сделка века! - новая волна хохота прокатилась по залу. - Петровича чуть удар не хватил!

- Гриша, а два проигрыша это уже система? – странную эйфорию бармена Катя, казалось, даже не заметила. - Я втянусь?

- Нет, Катерина Дмитриевна, система – это три, - Гриша лениво отмахнулся. - Два – легкий рецидив.

- Уверен? – с задумчивым видом Виноградова достала из сумочки смартфон.

- Действуйте, Катерина Дмитриевна! – Гриша будто знал, что задумала хозяйка - Сегодня ваш день.

После череды проблем поверить в “свой день” хотелось до чертиков! Хотя бы полдня! Тренированная неприятностями, Катя успела бы ухватить за хвост птицу удачи и ощипать до состояния окорочка. Только бы птица приблизилась!

- Если уж Петрович поддался… - лукаво усмехнулся Гришка.

- Может, ты и прав, - она закусила губу. - Но мне нужно подготовиться.

***

Был вечер. Роман ждал. Выполнив программу “максимум”: свежее постельное белье и уборка в доме, он передислоцировался в кухню. Вначале казалось, что на волшебном пятачке между холодильником, кофеваркой и столом ждать будет проще. Потом, когда надежда не оправдалась, Рома настолько прирос к жесткому табурету, что уже и не хотел переходить в гостиную.

Сценка “Три девицы под окном пряли поздно вечерком” у Воинова получалась плохо. Спокойствие закончилось на второй кружке кофе, а мудрый внутренний голос поклялся молчать уже на третьей. Когда в восемь часов вечера ожидание не принесло плодов, Роман готов был наплевать на идею укрощения строптивой и поехать к ней домой, дабы доступно на пальцах разъяснить суть своей прощальной фразы.

Остановило появление Ломоносова. С подарочным сертификатом из строительного гипермаркета и свежим выпуском газеты он явился по душу Воинова именно в тот момент, когда Роман уже обувался.

- Ромка, материал - бомба! - даже не спрашивая, можно ли пройти, Василий скинул мокасины и уверенным шагом двинулся в гостиную. - Мой полковник час назад отзвонился. Обложил нас с тобой матом, так что будь уверен - группа захвата уже работает.

Меньше всего Романа сейчас интересовало, где и как работает группа захвата. Его даже успех статьи не интересовал. С минуты на минуту, как он надеялся, должна была начаться пьеса “Раскаяние гордой женщины”. Никаких зрителей к этому времени в квартире не должно было находиться. Мало ли каким бурным получится “Раскаяние”! Он и соседей на денек выселил бы, а уж своего шефа точно не желал лицезреть.

- Слушай! - Ломоносов хмурое выражение лица друга не заметил. - А неплохо квартиру отремонтировали! Ты контакты бригады записал? Моя балкон утеплить хочет. Я бы с ними пообщался.

- Может, ты тещу на балкон поселишь? - Рома глянул на часы. Чутье уже вовсю трубило: «Внимание!». – У Варвары Палны энергии как у электростанции. Полквартала отопить сможет.

- Точно! – щелкнул пальцами Ломоносов. – Только вначале придется частный спитзаводик открыть. А то на жидком топливе для этой станции разорюсь.

Вспомнив, сколько коньяка смогла «приговорить» на дне рождения миниатюрная тщедушная старушка, Василий громко расхохотался.

***

Катя с минуту простояла под дверью квартиры Воинова. Заставить себя нажать на кнопку звонка оказалось не так просто. Она согласилась бы на второй раунд с Петровичем или даже с Мэрилин! Но ни тот, ни другая не могли дать ей то, что мог Рома.

Колени, объятья, безумное пробуждение вместе и беспробудный сон в обнимку… Когда он только успел приучить ее ко всему этому? С первой встречи в туалете бара прошло всего пару месяцев! Казалось, еще вчера она предложила дурацкое пари со свиданиями в брачном агентстве, а потом кусала локти, мечтая оказаться на месте фигуристой блондинки.

Дни мира и полного взаимопонимания вообще можно было по пальцам сосчитать, хватило бы и одной руки. Между приступами ревности и обострениями синдрома независимости они случались не так часто. Не любовь, а лобовое столкновение.