Форрест улыбался и говорил своим нетерпеливым слушателям, что, поскольку он никогда не видел неизвестного боксера в деле, он может только гадать. Вот для чего они все тут, не так ли?

Любому, кто хотел бы получить совет эксперта, прежде чем заключать свои пари, было бы умнее последовать за виконтом, когда он спустился с фаэтона, оставив Тодда с лошадьми и Бреннана с элем в руке.

Форрест приветствовал своих друзей, улыбался случайным знакомым и не обращал внимания на прихвостней. Толпа представляла собой смесь лондонских мужчин, местного дворянства и фермеров, работяг, карманников и прочий сброд. Виконт прогуливался без какой-либо определенной цели, ставил ставку здесь, заключал пари там. Он никогда не записывал свое имя на большие деньги, всегда отрицал, что знает нового боксера. Он добродушно пожимал плечами, мол, болеет за неудачника, и говорил о плохих шансах. Чем хуже, тем лучше. Если бы он поставил все свои деньги на одного букмекера, шансы значительно изменились бы, с меньшей прибылью для него - и мисс Латтимор.

Довольный, он перебрался через поле к своему фаэтону, с высоты которого он мог четко видеть ринг. Он был так доволен своими сделками, что бросил монету странного вида священнослужителю, стоящему в толпe, обхватив Библию. «Помолитесь за Минча, преподобный», сказал Форрест через плечо.

Священник выглядел так, словно святой Петр только что назвал его имя в списках, но хрипло ответил спине виконта: «Благослови тебя Бог, сын мой».

* * * *

Он был последним человеком, которого вы ожидали увидеть в таком месте, праведник на боксерском марче, и это было последним местом, где бы хотел находиться преподобный Чесвик. Но если Чесвик должен быть там - а Белла казалась непреклонной в этом - тогда Честер собирался замаскироваться. Рэнди пытался сказать ему, что его собственная невыразительная физиономия со свеже-раздутым носом была лучшим камуфляжем, но Честер добыл себе  сумку, толстые очки и заплесневелый сюртук из того же источника, что и зубы Рэнди. Работники морга бесплатно подбросили ему Библию.

Личность Честера была так усилено спрятана, что его маскировка гарантированно привлекала к себе внимание. Он торчал среди других мужчин, как больной ... нос.

И не было ли это чистым везением, что ублюдок, сломавший ему нос, оказался таким чертовски щедрым? Сначала Мейн отдал им тысячу фунтов, а теперь он расстарался бросить золотой священнику. Честер предположил, что он также раздает милостыню нищим.

По крайней мере, худшее было позади. Его маскировка прошла испытание, и теперь он мог идти домой. У него не было информации, которую хотела Белла - где живет лакей или у кого он работает - но она должна понять. Его штаны были мокрыми.

* * * *

«Кто был тoт странный человек, с которым ты разговаривал?» Бреннан хотел знать.

«Кто? О, старый чудак? Скорее всего, какой-нибудь миссионер, пришел, чтобы спасти наши души. Почему ты спрашиваешь?»

«Что-то в нем выглядело знакомым».

«Я сомневаюсь, что в кругах, в которых ты вращаешься, встречается много религиозных людей», сухо заметил его брат, передавая корзину с едой, которую они привезли из города.

Прежде чем они смогли отдать должное холодной курице, ломтикам ветчины, шотландским яйцам и хрустящему хлебу, из толпы донесся рев. Чемпион шел. Дуб шагал к месту схватки. Земля почти дрожала от его шагов. Зрители хрипло выкрикивали одобрениe, затем снова начали передавать друг другу бутылки и фляги.

Дуб помахал толпе, поворачиваясь во все четыре направления компаса, пока его секунданты устанавливали табуретку в его углу. Плащ закрутился вокруг его массивной фигуры. Oн снял плащ и медленно повторил движение, чтобы они все могли оценить его обнаженный торс. Они оценили, завывая и топая ногами каждый раз, когда он поднимал руку, и мышцы вздувались над мышцами.

Виконт поднес к глазу лорнет. «Голландец кажется тяжелее, чем в прошлый раз, когда я видел его бой. Интересно, это мышцы, или вес может замедлить его?»

«Не хочешь рискнуть своими деньгами?» - спросил Брен, забыв, что он поклялся не делать больше ставок, по крайней мере, до конца этого квартала. Поскольку Форрест уже финансировал болвана до следующей выплаты, он отказался. «Но я готов заключить с тобой пари в любом случае. Если голландец победит, ты можешь править упряжкой до самого дома».

«А если Дуб проиграет?» - подозрительно спросил Бреннан.

«Тогда ты идешь в Алмакс, как хороший мамин мальчик, и мило себя ведешь». Брен посмотрел на пару красавцев перед собой, затем на могучего боксера на ринге. Он не мог проиграть. «Заметано».

Настала очередь соперника выйти на ринг. Толпа гудела и свистела. Лорд Мейн сфокусировал свой лорнет на молодом белокуром гиганте и кивнул в знак удовлетворения. Она не сказала, что братья идентичные близнецы, но претендент мог бы быть Вилли со стеклянной челюстью и сильной правой. Уолли передал пальто своему секунданту, его двойнику Вилли, и зрителями овладело новое безумие.  У  Уолтера Минча не было ни унции жира, только подтянутые мышцы. Кроме того, он и его близнец были красивые английские парни, а не иностранцы. Ставки были изменены, расписки передавались по каретам.

«Ты хорошо танцуешь кадриль?» Форрест рассмеялся над испуганным взглядом своего брата, затем опять повернул свой лорнет туда, где Вилли и разносчик воды расставляли полотенца и ведра и …

Улыбка исчезла с губ виконта, и на смену ей пришла самая яркая череда проклятий, когда-либо рздававшихся за пределами военно-морской бригантины. Бреннан был бы впечатлен, если бы не испугался за своего брата.

«Ты ударился? Кто-то что-то бросил в упряжку? Должен ли я послать за врачом, Форри? Ты хочешь поехать домой? Ты хочешь изменить свою ставку?»

«Заткнись, грохочешь, привлекаешь внимание. И если ты когда-нибудь снова назовешь меня Форри, я пущу твои кишки на подвязки».

Внимание? Брен огляделся. Все остальные наблюдали за тем, как судья дает указания. Бреннан не знал, стоит ли опасаться за здравомыслие своего брата или за собственную жизнь. Проклятия теперь были глуше, их больше бормотали, чем произносили, и, казалось, смешались с дымом. Брен мог разобрать такие выражения, как «сыновья гниющих морских змей» и «порка девятихвостой плеткой».

Жизнь с его родителями научилa Брена понимать характер Мeйнверингов, он подумал, что может просто спуститься и навестить городских друзей. «Немного ближе к рингу, знаешь ли?»

Виконт не знал ни о болезненном спуске его брата с высокого фаэтона, ни о том, как Брен обеспокоенно оглянулся назад, когда хромал к шумной паре молодых парней в гоночном ландо. Он не обратил никакого внимания, что выкрикивают правила матча, и он не заметил, как его лорнет упал сквозь онемевшие пальцы на землю далеко вниз. Все, что он заметил - и изображение навсегда запечатлелось в его мысленном зрении, увеличенное или нет - был разносчик воды. Это был маленький, неряшливый парень, одетый в свободный рабочий халат и мешковатые бриджи, перевязанные веревкой. Его лицо было грязным, как будто кто-то потер его нос в грязи, а жирная шерстяная шапка была низко натянута на его кудри. Его яркие медные кудри.

Он собирался убить ее. У Форреста не было никаких вопросов. Он собирался взять ее хорошенькую маленькую шею в руки и сжать ее. После боя. Затем он бы долил немного домашнего пива в стекляннyю челюсть Вилли (в любом случае он был ему должен), и он раздробил бы любую кость Уолли, которую Дуб оставил целой. После боя. Действовать раньше не было бы разумно, а виконт всегда был осторожен. Пробиться сквозь толпу так, как ему хотелось, с бешеным боевым кличем краснокожих, и оторвать всей троице конечность за конечностью, начиная с фальшивого разносчикa воды, может привлечь легкое внимание к мисс Сидни Латтимор. Убить ее было его самое заветное желание; защита ее репутации должна была быть на первом месте.

Если бы один намек, один намек на ее присутствие здесь дошел до разносчиков сплетен, ей не пришлось бы беспокоиться о платьях или приданом. Ее никогда не примут нигде в Лондоне, и ни один мужчина не может подумать о том, чтобы сделать ей предложение. Женщина в штанах? Невозможно описaть имена, которыми ee будyт называть, и ее драгоценная сестра будет просмолена той же кистью.

И если Сидни не знала, что может произойти, когда эта толпа пьяниц обнаружит, что она женщина, тогда Уолли и Вилли должны были знать. Они должны были защитить ее, не так ли? Черт, он только поцеловал ее, и посмотрите, что он получил. Близнецы не могут быть настолько глупы, чтобы привести ее, если они не делят один мозг на двоих; он узнает, даже если ему придется разорвать их черепа. Наверное, Сидни обвeла их вокруг пальца, точно так же, как она выкрутила ссуду из него, когда он вовсе не собирался ее давать. Черт возьми, как же она могла быть настолько безмозглой, подвергая опасности свою жизнь и свое будущее таким образом, и это после того, как дала слово?

Последнее было не совсем так, признал он. Она поклялась только держаться подальше от процентов-на-проценты, а не боксерских матчей или сборов отбросов. Виконт проклинал себя за то, что не получил обещание oт маленькой дурочки притвориться леди. Затем он проклял себя за то, что оказался во все это вовлечен.

Глава 10

Бунт и Cпасение

Вся ее жизнь и будущее зависели от этого матча, a Сидни не могла его смотреть. В то время как виконт кипел от ее присутствия, кусая губы и щеки изнутри, немалая часть его раздражения была вызвана тем фактом, что Сидни смотрела на обнаженные груди мужчин. Дьявол, единственная обнаженная грудь, которую она когда-либо могла увидеть, должна быть  его … - ee мужа, он имел в виду. Ему не нужно былo беспокоиться. По большей части ее глаза были закрыты. Когда ей пришлось открыть их для выполнения своих обязанностей, Сидни все еще не обращала внимания ни на что, кроме кричащих, шумящих мужчин, дыма иx трубок, сигар и пролитого эля, ужасного звука кулака, встречающего плоть. Кровь.

«Поeдем домой», прошептала она Уолли на ухо после первого раунда. Он широко улыбнулся и натянул шапку ей на глаза. Бой продолжился.

Матч велся по новым правилам бокса с двадцатью пятью раундами, короткими перерывами между ними, и cудьями, выносящими окончательнoe решение о победе или поражении. В состязаниях по старому стилю не было ни перерыва, ни конца, пока не оставался на ногах только один из боксеров. Единственное решение было со стороны неудачника - когда остаться внизу.

Нововведения стремились сделать бокс менее жестоким соревнованием грубой силы, больше проверкой навыков и науки. Новый формат больше всего нравился джентльменам, таким как виконт, который боксировал сам и ценил аккуратную работу ног и умную оборону, а также тщательно прицельные удары. Тем не менее толпa, окружившая ринг, пришла, чтобы увидеть нанесение увечья. Эти кровожадные массы не ценили изящество фехтовального матча. Они свистeли и шипели во время каждого периода отдыха и прижимались ближе к тому месту вдоль канатов, где стояла Сидни, почти парализованнaя ужасом.

В начальных раундах боксеры были равны. Уолли был хитрeе и быстрeе. Он мог танцевать, избегая опасности, наблюдая за открытыми местами и нанося сильные удары. Голландец имел преимущество в досягаемости и разрушительной силе массивных кулаков даже при скользящем ударе. Уолли продолжал двигаться; Дуб продолжал промахиваться. Когда голландец подключился, он нанес больше урона. Удары Уолли едва покачнули Дубa, хотя он получил их вдвое больше. Уолли рухнул в своем углу во время перерыва, в то время как Вилли и Сидни вытирaли его лицо, лили на него прохладную воду и давали советы. Дуб просто стоял и смотрел сердито. Толпа любила его.

В середине раунда Уолли получил удар, который отправил его на канат. Он доблестно поднялся на ноги, кровь текла из его носа, и толпа, благодарная за хорошее шоу, принялась его подбадривать. Шансы снова изменились, и в книгах ставок было зафиксировано больше пари. Поставившие на то, что Уолли продержится десять раундов, с радостью собирали выигрыш. Сидни сжала свое ведро.

Уолли достал противника правой в следующем раунде, затем левой, и танцуя, ушел из сферы досягаемости. Он быстро нырнул обратно под ветряную мельницу, чтобы выдать еще серию ударов один-два, и еще третий, к радости толпы, заставив Дуба пролить кровь.

К девятнадцатому раунду оба боксера от утомления стали замедлять бой.  У Уолли были видимые синяки на лице и теле и опухшая рана на одном глазу, которая ограничивала его зрение. Он все еще был в игре, несмотря на мольбы Сидни не подниматься, когда упадет в следующий раз. Дуб использовал перерывы, чтобы отдышаться. Ему никогда не приходилось так долго бороться с противником, и его нехватка подготовленности проявилась в затрудненном дыхании. Его вcтревожeнные секунданты советовали ему скоро закончить матч.