брыкаться и не кричать, находясь на молочного цвета ковре.

Я стараюсь собрать все свои мысли, которые все еще крутятся у меня в голове, и

презрительно искривляю губы в нечто похожее на ухмылку. Взглянув на Беннетта, я

произношу, стиснув зубы:

– Увидимся на улице.

Мышца дергается на его челюсти и я перевожу взгляд на Вице–президента.

– Было очень приятно познакомиться, мадам Вице–президент.

Она подходит ко мне, вытянув перед собой руки, и обнимает меня. В этот момент я могла

бы постараться восстановить свое душевное состояние, закрыв глаза и начать глубоко

дышать. Черт возьми, я говорю себе закрыть глаза, но глупая часть меня продолжает

таращится на Бена.

В тот момент как доктор Мазина открывает дверь, он шепчет мне:

– Твоя задница принадлежит мне!

Сузив глаза, я слегка отстраняюсь от Вице–президента и отвечаю ему всего лишь одними

губами:

– Отъе*сь!

– Увидимся на улице, – Вирджиния хлопает меня по плечу, потом переводит взгляд на

свою помощницу, которая входит, чтобы передать еще одно сообщение.

– Мы скоро спустимся. Я найду вас, Мисс Кеннеди, – рычит он, его щеки становятся

значительно краснее, чем я когда–либо видела, и его глаза темнеют, в тот момент, как он

смотрит на меня сверху вниз. Его руки находятся по бокам, сжавшись в кулаки так сильно,

что я вижу, как побелели костяшки его пальцев – это верный признак того, что Бен вот–вот

взорвется.

Его голос спокойный и выразительный, словно виски, который он пьет и который он

недавно вылил мне на пупок и выпил. Таким же голосом он говорит, когда делает акцент

на чем–то – сказанном или недосказанном. Мой организм предательски реагирует на одну

из его фраз и я чувствую, будто мой мозг отключается – вовсе не из–за всего списка

приглашенных на эту чертову вечеринку людей, которые встают между мной и моим

Домом. Мои соски напрягаются всего лишь от представления того, что называется

семнадцатью оттенками чистого предвкушения. Просто здорово. Начиная с шеи и вниз я

будто натянутая струна, осознавая, как жестко все может стать, если все пойдет не так.

Если на работе заниматься сексом опасно, то моя заполненная анальной пробкой задница в

наблюдательном пункте номер один с кучей Секретных агентов, рыскающих везде, должна

быть обозначена табличкой «Самая дурацкая идея, когда–либо придуманная».

Я не знаю, что я хочу больше: вступить в горячий спор с Беннеттом или быть жестко

оттраханной. Ни то, ни другое! Я что ненормальная?

Вздернув бровь, он одаривает меня взглядом, медленно скользящим вниз по моему телу.

Он источает невысказанную силу своим господствующим взглядом, и в какой–то момент у

меня есть сильное желание показать ему средний палец.

– Ксавия, – Доктор Мазина мягко произносит мое имя с порога, напоминая мне, что

шарканье ногами – это вовсе не эффектный способ покинуть гостиную Вице–президента.

Иисус, Иосиф и Мария что за отвратительное впечатление я, должно быть, произвожу! Но,

по крайней мере, я одариваю Беннетта своим пренебрежительным наклоном головы,

отказываясь разорвать зрительный контакт, двигаясь мимо него, почти жаждая, чтобы он

что–нибудь предпринял.

Я следую за Доктором Мазиной вниз по лестнице, слушая ее болтовню о СМИ, кому

можно доверять и кто будет играть мной подобно игрушке. Может, мне стоит сказать ей?

Слушайте, Док... я официальная игрушка Холма и не стоит беспокоится об этом!

За французскими дверями, ведущими в сад, находится очень большое количество просто

блуждающих людей. Огромное количество сияющих лиц, темных костюмов и фотографов.

Мой желудок завязывается в тугой узел. Вечеринка в саду напоминает мне моих бабушку с

дедушкой и я останавливаюсь.

– Извините, – говорю я доктору Мазиной. – Где здесь туалет?

– Вам нужна минутка? – она смотрит сквозь оправу своих очков.

– Несколько, – усмехаюсь я, но когда ее глаза расширяются, продолжаю, – Я шучу.

– Агент? – Она задевает, стоящего неподалеку в стороне, мужчину за руку. – Пожалуйста,

проводите Мисс Кеннеди в туалет.

Это было моим последним спасением.

– Спасибо, – хрипло говорю я. Я иду следом за агентом, который не произносит ни слова и

даже не смотрит на меня. Он смотрит прямо в то время, как мы идем по коридору.

Впереди еще один агент, он поднимает в предупредительном жесте руку.

– Подождите, – Этот исключительно деловой тон заставляет меня поднять глаза, и тут я

понимаю, что агент, сопровождавший меня, тоже смотрит на меня.

– Извините, – говорю я, не зная, за что я вдруг извиняюсь.

Он улыбается и скрещивает руки на груди.

– Вы не похожи на всех присутствующих здесь людей, – решается произнести он. – Вы бы

не хотели подняться наверх?

– Простите? – лучше бы он не сравнивал меня с моей тетей Бриджит, которая регулярно

«подкатывает» к персоналу у нас дома.

Он поднимает палец вверх.

– Там есть еще туалеты.

– Хорошо, – отвечаю я, поворачиваясь на каблуках, и двигаясь по коридору. Это

фантастика. Я просто погорячилась. Будет только хуже, если я останусь здесь – вовсе не

из–за него, но мне нужно время. Но где?

– Подождите, – говорит он у меня за спиной. – Мисс Кеннеди, подождите.

Находясь в конце коридора, я могу либо продолжать идти вслепую, находясь в смятении и

отправиться в сад, все еще пребывая не в духе… либо взять себя в руки. Я замедляю шаг,

увидев, как открываются и закрываются двери в сад. За ними несколько людей.

Официанты с подносами. Это еще хуже, чем находится у бабушки с дедушкой – я застряла

здесь без возможности покинуть мероприятие самостоятельно.

Я останавливаюсь и агент подходит ко мне.

– Что вы сказали? – спрашиваю я у него.

– Свободный туалет. Вон там. – Он выглядит также сильно сконфуженным, как и я. Второй

агент проходит мимо, сопровождая пожилого мужчину, и мы оба, агент и я делаем шаг в

сторону.

– Ладно. – И быстро добавляю: – Я воспользуюсь им.

Он поднимает свои темные очки и выглядит намного моложе и не таким крутым без них. –

Если я сделал что–то не так. Ляпнул, не подумав. Я вовсе не это имел в виду.

– Конечно, нет. Забудьте об этом. Серьезно. – Я киваю, и он смотрит с облегчением.

– Вас никто не побеспокоит. Там. – Он дергает подбородком, указывая в конец коридора.

– Спасибо. – Я ухожу, не обращая внимания на то, куда он проследует дальше, но я

благодарна ему, что он оставил меня в покое, в то время как я иду дальше по коридору и

захожу в ванную комнату.

Закрыв за собой дверь, я прислоняюсь к ней с приглушенным стуком. Я в шоке от того,

что я снова в центре внимания, когда дело касается Беннетта и сейчас, когда нет

необходимости притворяться, будто все охренительно прекрасно, острый приступ боли

пронзает мне грудь. Я едва могу сделать вдох. Жгучие слезы застилают мне глаза. Нет! Я

не собираюсь сломаться и заплакать. Оглядевшись вокруг, у меня возникает заманчивое

желание закричать и что–нибудь сломать! Как я могла быть такой доверчивой?

Предупреждение Беннетта «Добро пожаловать в высшую лигу» поражает меня с

неимоверной силой.

Я говорила ему, что хотела внести изменения. Ну, дерьмо! Может, сейчас как раз время?

***

Помощница Вирджинии выходит из комнаты и она поворачивается ко мне со своей

слащавой улыбкой на лице. Я наблюдаю за ней, как она садится на диван вместо того,

чтобы вернуться обратно к своему столу.

– Сенатор, желаете что–нибудь выпить? – Райан берет графин и наливает в стакан

жидкость, напоминающую водку, затем поднимает на меня свой выжидательный взгляд.

– Господи, Вирджиния. – Отказавшись, я начинаю ходить вдоль кресел, где до недавнего

времени сидели мы с Ксавией. Мне нужно найти Кса и разобраться с этой дебильной

политически нечестной игрой со стороны Вице–президента. – На этот раз вы

действительно переборщили.

– Не расстраивайтесь. Вы знаете не хуже меня, что Мисс Кеннеди–это козырь, в равной

степени, как и ее семья. В их рукаве есть еще Гарвард. – Снова она об этом, напоминая

мне о моей молодости в колледже, пестрящей побоями и синяками. – У них есть

возможности, чтобы похоронить навсегда эти ужасные факты, которые портят вашу

историю. Грейс Стиллман заодно с нами и более того, она готова заставить Гарвард

похоронить все записи.

– Отчет о произошедшем опечатан. – произношу я, запуская пальцы в волосы.

– Упоминание об этом неприятном происшествии не удалено из досье местной полиции

Гарварда. Неважно, что они сказали, но эта запись там существует. Я запросила копию и в

течение пятнадцати минут мне выслали ее. Уверяю вас, ее можно очень, очень даже легко

получить. – Райан поднимает свой бокал и моментально выпивает. Она ставит свой стакан

и откидывается на диван, замолкая на какое время, таким образом, давая мне окончательно

переварить информацию.

– Вы искали компромат на меня? – Я бы все отдал, чтобы эта запись была стерта, но

учитывая, что декан Нолан осуждает меня за мою критику демократической оппозиции –

тоже самое и сенатор Стимлан. Я могу лишь задаваться вопросом, что, черт возьми,

должно случиться, чтобы дедушка и бабушка Ксавии поменяли свое мнение и стали

представителями партии. – Что вы сделали, чтобы заставить Стилманов «спрыгнуть» с их

демократического и отлаженного политического корабля?

– Все, что надо.

– А именно? – Я смотрю на нее, в то время как она барабанит пальцами по подлокотнику

дивана, продолжая удерживать мой взгляд.

– Я делаю то, что необходимо сделать, чтобы можно было закрыть глаза на такие

незначительные недоразумения в нашей истории. Со всем уважением к вам, это не из ряда

вон выходящее, но это достойная новость... сотрудница, ставшая подругой и которая имеет

межпартийную принадлежность. Это не незаконно или аморально, это то, что пресса и

общественность жаждут услышать. Каждый хочет узнать что–нибудь новенькое о вас,

сенатор.

– Новенькое? Вы имеете в виду, что–то, что вы тщательно проверяли, когда я специально

рассказал вам историю своего нынешнего стажера?

– Довольно особенное, учитывая короткий срок. Избиратели хотят знать больше о вас...

кроме того, что вы довольно жесткий и отлично ведет дела. Они поверят упоминаниям в

светской хронике – обложки журналов и статьи. Что скажете?

Райан хочет, чтобы я «продал» себя прессе и всего лишь два слова – иди на х*й – крутятся

на кончике моего языка. Мне нельзя быть чересчур эмоциональным, или она ухватится за

суть и будет использовать Кса и мое участие во всем этом в свою пользу. Нет ничего

нового в политическом маневрировании и предательстве, но то, что сделала Вице–

президент – определенно сделано для достижения выгоды только одного человека. Меня

приперли к стенке.

– Вы провернули это только для своей пользы. Давайте не будем притворяться.

– Все что мое – ваше. И наоборот. Вот как мы играем в эту игру, Беннетт. Вы в курсе, что

это Высшая лига.

Я перестаю расхаживать и больше не могу сдержать резкость в своем голосе.

– Спасибо за намек, но я не продаю свою душу.

– Я не об этом спрашиваю. Только лишь то, что хотят наши покровители, которые, я

уверена, не навредят управлению. Мы работаем над тем, чтобы развеять все возможные

вопросы, и теперь, мы движемся в правильном направлении в то время, как Мисс Кеннеди

является вашим краеугольным камнем.

Направление... черт! Она что, имеет в виду дорогу в ад?

– Ох, да неужели. Звучит так, будто мы заранее продаем себя.

Нахмурившись, она наклоняется вперед.

– Я понимаю вашу точку зрения. Вы не привыкли ни под кем прогибаться. Вы вытащили

билет, который укажет прессе на что–то, что они любят раскручивать как новое. Никто

пока всерьез не подвергал внезапной критике ни тебя, ни твою кампанию в штате

Джорджия. Ключевое слово: пока. Все, что я прошу – это воспользоваться подарком,

который на тебя «свалился». Как будто ты «случайно» стал встречаться с этой девушкой?

Глядя на нее, я отвечаю:

– Я не встречаюсь «случайно». Ни с кем.

– Бен, я знаю! И в этом и есть чертова проблема, что я сражаюсь с избирателями и

финансистами.

Я почти готов сказать ей, чтобы она забыла о своем плане. Это полное дерьмо.