Ты меньше чем месяц на Холме и, похоже, ты соответствуешь ему идеально.

– Что тебя так беспокоит? Разве не ты притворялся сотрудником, чтобы получить кучу

грязи на Картера? Тебе ли говорить о морали. Выводить моральные принципы на чистую

воду, это ни о чем тебе не говорит?

Он щелкает пальцем перед моим лицом, указывая на меня.

– Не пытайся анализировать то, что ты делаешь. Не стоит! – Он поворачивается и шагает к

двери. Вместо того, чтобы уйти, он останавливается у двери, оглядывается через плечо. –

Думаю, я был прав по поводу тебя и политики. Ты намного больше Кеннеди и Стиллман,

чем ты думаешь, Кса.

Моя грудь сжимается от жалящих слов Джона. Я делаю пару шагов в его сторону,

отчаянно пытаясь рассказать ему все и не отпускать его, но я не могу. Я не могу, я

продолжаю говорить себе это, в то время как мое сердце сжимается и я вижу, как он

уходит.

Глава 18

ЖЕСТКОСТЬ ПРОТИВ МЯГКОСТИ.

Последние пять часов я разрываюсь между встречами, назначенными друг за другом,

преследуемый по пятам своим переводчиком. Мы входим в наш конференц–зал и он

кивает мне. Я начинаю, представляя свою команду по международным отношениям

Министру внешнеэкономической деятельности Кубы и его сотрудникам.

– Рад встрече с вами, Министр Диаз, – говорю я мужчине, стоящем передо мной, пожимая

ему руку.

– Сенатор Стоун, – отвечает он и представляет мне своих сотрудников.

Мы все занимаем свои места за столом переговоров и когда Диаз начинает говорить, такое

чувство, будто у него «каша» во рту. Во время нашей беседы мне не составляет особого

труда понять его жесты и его испанский, чтобы осознать, что мы зашли в тупик.

Это не то место, где я должен быть в пятницу в 4.15. Я слушаю, как мой переводчик

переводит последнюю фразу Диаза, но все это время я сосредоточен на движении тела

Диаза, начиная искусно копировать его. Незначительные особенности в том, как я сижу,

наклоняюсь, моя реакция, даже частота дыхания. Я стараюсь быть сосредоточенным на

общении, а не на том, что я какой–то политик, безусловно, пользующийся такими

уловками, но у меня есть план так же, как и у человека, сидящего передо мной и

имеющего возможность влиять на Кастро.

Я улыбаюсь, когда он заканчивает и говорю ему, что готов выполнить его требования. Все,

кроме одного. Нет никакого смысла в продвижении уже существующего закона о торговой

политике в том как США ведет торговлю с Кубой. Мы должны действовать в рамках тех

ограничений или эта сделка будет провалена. Чтобы подсластить пилюлю, я предлагаю

ему план того, как будет действовать положение о торговле, даю ему сроки и суммы

иностранной помощи его стране, которые будут предоставлены не только США, но

некоторыми из наших союзников. Фактически, мы открываем двери для множества стран,

в которых теперь его страна может приобрести товар, чтобы помочь своей нищей

экономике, а также открываем двери туда, куда будет разрешен кубинский экспорт.

Мой переводчик сообщает мне ответ Диаза:

– Сенатор Стоун, я уполномочен и готов заключить сделку. Сегодня.

На секунду я замираю. Мысленно, я отступаю. Я ожидал, что он возьмет документы и

захочет взять небольшой перерыв, вернуться к себе в кабинет для дальнейшего

обсуждения, разобрать все «по полочкам» и выстроить встречное предложение. Это не

Дикий Запад – это международное экономическое соглашение, ну хорошо, пора

приспосабливаться.

– Давайте начнем с покупки акций, – говорю я, глядя через стол, блестящий как зеркало,

пока Диаз ничего не заметил. Я стараюсь быть максимально тактичным, но все же, это

выглядит как невероятно дерьмовая манипуляция.

Министр переворачивает несколько страниц, задает насущный вопрос о процентных

ставках, и я обращаюсь к ключевым точкам этого торгового предложения – со своей

стороны я помню все. Я отвечу на любой вопрос, который задаст мне Диаз, мы оба с

головой повязли в наших с ним переговорах. В какой–то момент я поворачиваюсь к

Оливеру и вижу, что он находится рядом. С заранее подготовленной нами папкой с

набросками. Я собираюсь с мыслями и направляю нашу беседу в нужное русло, надеясь,

что Диаз не выкинет чего–нибудь навроде того, чтобы попросить исходные данные и

каким образом наши аналитики пришли к таким цифрам. Чтобы ответить на подобные

вопросы, надо будет предоставить дохрена таблиц, два, если не три аналитика и целый

день будет потрачен на эти обсуждения.

Диаз бросает на меня удивленный взгляд и на секунду я сжимаю подлокотники своего

кресла, пытаясь понять, устраивает ли его наше предложение или мне надерут задницу. Он

широко улыбается мне, его взгляд падает на файл перед ним и затем он начинает смеяться.

Он тихо ругается, постукивая пальцами по столу и впервые за все эти дни я слышу его

искренний смех.

– Очень достойно, – говорит он на безупречном английском.

– Рад, что Вы рады, – отвечаю я с облегчением, и я действительно это чувствую. Это мои

последние встречи до моей поездки по Кубе и Доминиканской Республике и было бы

здорово завершить благополучно переговоры до моего отъезда.

– До встречи в Гаване. Там и завершим подписание, – констатирует он.

Он хочет сфотографировать этот момент и я не виню его.

– Министр Диаз, я с нетерпением жду встречи с Вами.

– Вы приедете со своей девушкой? – спрашивает он, пока мы стоим рядом.

Я качаю головой.

– Я путешествую один.

Его глаза расширяются.

– Жаль. У нас красивая страна.

Мы выходим из конференц–зала и я вижу Ксавию, которая идет мимо, держа ее в руках

пресс–папку. Наши взгляды встречаются на долю секунды и в моей груди разжигается

настоящий огонь. После прошлой ночи, это не удивительно. Привязав ее к кровати, я

клеймил ее так, как я никогда раньше не делал. По х*й все. Я не могу представить, что

оставлю ее здесь на день – оставить ее на неделю, пока буду отсутствовать. Я познакомлю

ее с Диазом и даю гарантию, она понравится ему.

Она идет дальше и я поворачиваюсь к нему.

– Без сомнения, Куба прекрасна. Я обсужу поездку с ней и приеду к вам.

Насколько я знаю, наша с ним будущая встреча уже назначена и запротоколирована. Я

ничего не буду говорить, кроме как дам указания Ксавии упаковать в свою дорожную

сумку несколько бикини, которые я хочу видеть на ней, соблазнительно увлекающей меня

в небытие, прежде чем мы займемся любовью. Займемся любовью? Мой разум приходит в

замешательство. Диаз говорит что–то, но все, что я делаю – это пытаюсь понять, когда моя

саба и я перешли от состояния жесткого траха к занятиям любовью.

***

Я опаздываю, когда еду забрать Ксавию. Уличное движение раздражает, но это лучше, чем

застрять на заднем сиденьи автомобиля с водителем. Я сворачиваю на ее улицу и

паркуюсь напротив ее дома. Я не собираюсь звонить ей, чтобы она спускалась вниз,

сегодня вечером я собираюсь подняться к ней сам. Я даю чаевые швейцару и мне

становится лучше, пока я поднимаюсь на лифте с букетом цветов, это совсем на меня не

похоже, но я не могу не улыбаться.

Подойдя к ее двери, я звоню в звонок, взглядом обвожу коридор. Это элитное место,

достаточно современное. Все вокруг, начиная с освещения и оборудования на подъездах

до лепнины – все кричит о неприличном богатстве.

Дверь Кса открывается и я ожидаю встретить кристально голубые глаза, готовый как

обычно к приступу резкой боли от ее присутствия, которая, словно нож вонзается в мою

грудь, но вместо этого я сталкиваюсь со злобным взглядом ее соседки.

– Привет, – произношу я.

– Ну, добрый вечер, Сенатор, – отвечает мне молодая девушка, поднимая брови и

приглашает меня войти. – Заходите.

– Вы – Брук. – Говорю я утвердительно, хотя мне это и не нужно.

– Да, это я. Выпьете что–нибудь?

– Спасибо. – Я следую за ней в гостиную, которую я имел удовольствие наблюдать из

бинокля снизу. Странно видеть интерьер квартиры Кса с этой стороны и она выглядит

совершенно по–другому. Квартира больше, чем я себе представлял. В мое поле зрения

попадают двери, ведущие на балкон и я прищуриваюсь, вспоминая, сколько времени я

провел, глядя в них, ожидая, чтобы увидеть хоть чуточку... и вдруг все вокруг меркнет.

– О чем ты думаешь? – такое чувство, будто Кса заплывает в комнату, одетая в платье

цвета слоновой кости, которое идеально обтягивает ее тело. Две тоненькие бретельки

удерживают его, демонстрируя ее невероятную грудь. Ее волосы собраны вверх, искусно

уложены и она выглядит совсем иначе, нежели она выглядела три часа назад.

Внезапно смокинг становится тесным, в то время как я смотрю на нее и мне интересно,

есть ли какой–нибудь шанс, что она разрешит мне трахнуть ее, заставить кричать мое имя

– похоже я спятил.

– Думаю, что ты хочешь свести меня с ума, – шепчу я, подходя к ней и опустив голову к ее

уху. Я прохожу губами вдоль ее щеки, слегка целуя ее. Если бы ее соседка не стреляла в

меня испепеляющим взглядом, то я бы набросился на Кса и поцеловал бы ее так, как

положено целовать свою сабу, которой я полностью обладаю. Но что поделать?

– Тебе нравится?

Я не могу ничего произнести и вместо ответа киваю.

– Вот. Это тебе.

– Розы великолепны. Спасибо. – Она берет цветы и теперь, когда у меня ничего нет в

руках, я осознаю насколько я жажду прикоснуться к ней. Провожу рукой вдоль ее плеча,

снимая бретельки платья, обнажая ее, скидывая их, из украшений на ней только ее

ошейник сабы, который она носит как символ того, кем она является по отношению ко

мне.

Моя.

Вся, бл...ь, моя.

Ошейник из блестящей платины прекрасно контрастирует с ее светящейся атласной кожей.

Твердое в сочетании с мягким – прямо как у нас.

После того, как я увидел ее в своем офисе немногим раньше, я решил, что она будет

сопровождать меня в моей предстоящей поездке, я жаждал побыть с ней наедине.

– Что будете пить, Сенатор? – спрашивает Брук, отодвинув дверцу бара, открыв его,

вытаскивая меня из моих фантазий. Фантазия номер восемьсот одиннадцать по счету.

– Зови меня Беннетт, – отвечаю я. – Виски. Чистый. Если у вас есть.

Она поднимает стакан.

– У нас он есть. Кса? Будешь что–нибудь?

– Бокал вина, – говорит она и наклоняет голову. – Я лучше поставлю их в воду.

Когда она уходит на кухню, я иду к выходу на балкон, мне интересно посмотреть на

интерьер квартиры с моего обычного места наблюдения. Когда я поворачиваюсь, все

выглядит гораздо более знакомым с этого ракурса. И намного лучше, когда я вижу Кса,

возвращающуюся с вазой цветов и размещающей их на столике при входе. Мой взгляд

падает на журнальный столик, на котором стоит еще один букет цветов. Красивый букет из

красных роз, слегка увядшие и у меня возникает вопрос, не Брук ли они были подарены.

Конечно же ей, тогда почему я до сих пор сомневаюсь. Когда я поднимаю глаза, я

понимаю, что Кса и Брук обе смотрят на меня и я двигаюсь к бару, где меня уже ждет мой

напиток.

– За прекрасный вечер, – говорю я, поднимая свой бокал.

Кса поднимает свой бокал, а Брук – бутылку с чем–то похожим на сок с какими–то

плавающими в нем частичками, я даже не имею понятия что это. Очень необычно для

коктейля, но опять же, что я хочу от молодой девушки, чей отец известен как один из

самых богатых людей на планете?

– Итак, правительственный обед? – спрашивает ее соседка, чокнувшись своей бутылкой с

моим бокалом.

– Да. – Я делаю глоток, смакуя то, как виски медленно обжигает все внутри, очищая мою