Алекс Савчук - Прутский Декамерон

– Буду счастлив еще когда-нибудь видеть у себя в баре таких классных сестричек – Танюшек.

Девушки пообещали не пропадать и тоже пригласили меня к себе в Комрат, после чего, извинившись, я бегом ринулся в сторону автовокзала.

К отправлению автобуса я едва успел, однако, пока бежал, не чувствовал под собой дороги: мне казалось, что я вот-вот полечу – такая в организме была легкость. Зато, войдя в автобус и заняв свое место в заднем ряду между двух бабушек в платочках с многочисленными баулами в руках, я устроился в кресле поудобнее и сразу провалился в сон, проспав шесть часов кряду, то есть до самого прибытия в Затоку. И все это время мне снились прекрасные голые девушки с мотками колючей проволоки на лобках вместо волос, которые шли нестройной группой и несли на подносе мой сморщенный, с кровавыми полосками на нем «перчик», а я бежал вслед за ними и умолял вернуть его мне, хотя бы таким, какой есть. Я, было, уже почти уговорил их, когда в последний момент кто-то помешал мне, грубо оттолкнув от девушек ударом в плечо.

В полнейшем расстройстве я открыл глаза и увидел водителя, который тряс меня за плечо со словами: «Станция Затока, парень! Тебе здесь выходить».

Я выскочил из автобуса, полностью еще не отойдя ото сна и, сжимая в руках сумку, заторопился к туалету. Пока я писал, то вниз, на свое потрепанное «достоинство» старался не смотреть, – жалко, да и страшновато было.

Как ни странно, но товарищ мой, Серега, который должен был встретить меня в Затоке, и обычно путающий часы, когда мы должны встретиться, а порой даже дни, находился на этот раз на месте, у входа в автовокзал, причем он сразу разглядел меня в толпе и окликнул. Я подошел и обнял своего товарища, он был слегка перевозбужден и не в меру разговорчив, из чего я сделал вывод, что он был к этому моменту уже в приличном подпитии.

За полчаса мы с ним добрались до места, оставили вещи в комнате, затем вышли на улицу, и Сергей, показывая мне лагерь, где нам предстояло провести недели полторы, стал рассказывать, как хорошо в этих местах отдыхается и с какими замечательными и общительными людьми он здесь уже повстречался и познакомился. А еще примерно через полчаса наступило обеденное время и мы отправились в столовую нашего лагеря, где расположились за отдельным столиком и стали ожидать официантку.

Почему за отдельным столиком, спросите вы? И я вам отвечу.

Да потому что за два предыдущих дня Серега, оказывается, уже успел сдружиться на почве пьянки с заведующим столовой Иваном, оказавшимся нашим соседом по домику, живущим во второй его половине.

Время, повторяю, было обеденное: по огромному помещению столовой туда и сюда сновали не менее десяти молоденьких девушек в симпатичных белых с бахромой фартушках и с подносами в руках, – одна была симпатичнее другой; все они, как объяснил мне Серега, считались практикантками, так как только что закончили кишиневское торговое училище. Ваня подошел к нашему столику не один, он привел с собой официантку – юную девушку, блондиночку, немного пухленькую, но с лицом чистым и хорошеньким как у ангелочка.

– Эта девушка будет вас обслуживать персонально, – заявил он, после того как Серега меня с ним познакомил, – прошу ее любить и жаловать.

И он ушел, легко шлепнув девушку чуть пониже спины, от чего та вмиг зарделась румянцем.

– Не волнуйтесь, – сказал я девушке, с удовольствием оглядывая ее ладную фигурку, – мы будем и любить вас, и жаловать, а в конце, не сомневайтесь, вы получите зачет по практике. Вот только скажите нам прежде, как вас зовут?

– Меня зовут Таня, – ответила девушка, скромно прикрыв глаза красивыми длинными ресницами. Эти ее столь невинные слова отозвались в моем паху короткой, острой болью.

Коктейль «Кубинский».

Ром 40 мл.

Сок грейпфрута 70 гр.

Колотый лед.

В тот вечер я зашел в ресторан с единственной целью – поужинать. Просто проходил мимо знакомого здания, возвращаясь после суточного карточного марафона, и ноги сами принесли меня сюда; это был один из тех редких случаев, когда игра уже к девяти вечера как-то сама собой увяла, и у моих соперников-игроков не было ни сил, ни желания продолжать ее.

Поднимаясь на второй этаж, я дал себе твердое слово, что как только поем, сразу же отправлюсь домой, и никаких приключений, которые нередко со мной случались здесь в совсем еще недавние времена, когда я работал в ресторане, а именно – барменом в коктейль-баре, расположенном на первом этаже.

Оглядев помещение с множеством незанятых столиков, я прошел вглубь зала и сел за один из них, расположенный вблизи эстрады, заказал тут же подошедшей незнакомой мне новенькой официантке сто грамм водки, бутылку пива, салат из кислой капусты и котлету отбивную натуральную.

Народу в зале было немного, в основном постоянные клиенты, из тех, что приходят сюда каждый вечер; музыканты на эстраде небрежно наигрывали какую-то мелодию; официанты вальяжно прохаживались между столиками, – в общем, все происходящее здесь было мне не в новинку, и все люди вокруг тоже были мне хорошо знакомы, за исключением принявшей у меня заказ новенькой официанточки, которая, кстати, с исполнением его явно не торопилась.

Прошло уже минут десять-пятнадцать, как у меня приняли заказ и в поисках официантки я уже стал оглядываться по сторонам, но ее по-прежнему нигде не было видно; затем мой взгляд упал на соседний с моим столик, до этого пустовавший – как раз в эту минуту за него подсели две «мамзели». Эти дамочки были мне хорошо знакомы: одну из них звали Светлана – это была известная в городе б…, с ней подруга Елена по прозвищу «Центнер любви» – женщина тоже достаточно фривольного поведения. Их молниеносно обслужили, на столике словно по щучьему велению появился графинчик водки, закуски, и дамочки, регулярно пополняя свои рюмки, стали о чем-то говорить, оглядываясь по сторонам и поминутно смеясь. Наверняка обсуждают окружающих, решил я.

С некоторой задержкой я тоже получил свой заказ и неторопливо поглощая ужин, стал прислушиваться к музыке, впервые заинтересовавшись ресторанным репертуаром. Изредка я бросал взгляды в сторону музыкантов, поневоле при этом обращая внимание на Елену и ее подругу – их столик располагался как раз между моим и эстрадой. Светлана почти поминутно заливалась громким, безудержным хохотом, заражая окружающих своим хорошим настроением и веселостью, Елена вторила ей, правда, смеялась она негромко, будто подкашливала, при этом все ее пышное тело колыхалось. Я попытался понять, отчего они так веселятся, и, прислушавшись к словам песен, услышал такое:

«Птица счастья завтрашнего дня, улетела крыльями звеня», а в припеве вместо:

«Выбери меня, выбери меня», – солист пел:

«Выбарай меня, выбарай меня…», затем голосом Пугачевой – на мой взгляд очень похоже, один к одному, Игорь Копылов, солист ансамбля, любимец публики, спел известную всем песню, где кроме прочего были такие слова:

«…Я так хочу, чтобы лето не кончалось, чтоб оно за мною мчалось, за мною вслед…», в исполнении Игоря прозвучало, однако: «Я так хочу, я все лето не кончала, эх, начать бы все с начала…»

В следующей песне тоже было с чего поприкалываться:

Вместо слов «…мой белый пароход меня уносит вдаль, и чайки за кормой…» явно слышалось: «мой белый трихопол меня уносит вдаль, и чайки за кормой…».

Пауза, потом музыканты объявили «белый танец» – это когда дамы приглашают кавалеров, и я увидел как Елена – «Центнер Любви», встает, и загадочно улыбаясь, направляется прямиком ко мне.

****

– Вставай, дружок, – сказала она подойдя и коснувшись моего плеча. – Пойдем, потанцуем.

Делать было нечего (не обижать же женщину отказом), я поднялся и мы с Леной отправились танцевать.

– Скажи мне, мой дорогой друг, – начала она, когда мы влились в круг танцующих и я робко положил руки на то место, где у женщины должна быть талия, – тебе не кажется, что ты меня постоянно избегаешь?

Я вздохнул и пробормотал:

– Ну… специально, Ленка, я от тебя не бегаю, может, это тебе кажется.

– А ты разве не замечаешь, мой дорогой Савва, что я уже десять лет тебя хочу, каждый раз говорю тебе об этом, а дело у нас до сих пор ни с места?

– Ленка, мы ведь с тобой уже очень давно знакомы, поэтому мне думается, что когда ты об этом говоришь, то наверняка шутишь. – Я улыбнулся и чуть крепче обхватил ее за талию. – Кроме того, ты – мой старый друг, а я друзей не трахаю. Не говоря уж о том, что десять лет назад тебе было всего-то тринадцать.

– Ты прав, именно тогда я на тебя обратила внимание в первый раз и…, – Ленка заглянула мне в глаза, – впервые захотела.

– Так что же ты все эти годы так плохо хотела? – позволил я себе усмехнуться, в ответ на это она в ту же секунду больно ущипнула меня за плечо.

– Ты же тогда был увлечен моей одноклассницей Наташкой Да – вой, а меня в упор не замечал.

– Я тогда и сам мальчишкой пятнадцатилетним был.

– Так что же, сейчас ты, надеюсь, повзрослел и понимаешь, что нельзя столько лет терзать отказами бедную женщину?

– Леночка, скажи, зачем тебе это? – спросил я, разговор со старой знакомой начинал меня утомлять.

– Мне это важно, я хочу, чтобы ты хоть одну ночь провел со мной, – в голосе Ленки послышались какие-то просительные нотки.

– Ты обманываешь себя, – попытался отговорить я ее. – Да тебе это может и не понравиться.

– Ничего, я потерплю, – прошептала Ленка, глаза ее заблестели. – Представляешь, Савва, – ты и я – вместе, это будет зажигательная ночь! – Она рассмеялась своим странным булькающим смехом.

Я пожал плечами. Затем усмехнулся. И сдался. Моя извечная готовность на любую шалость, интригу, мимолетное приключение сыграла со мной дурную шутку – я не смог Ленке отказать, и вот таким образом, очень просто, меня в этот вечер «сняли». Хотя предстоящая встреча с Ленкой в постели меня ничем не прельщала – внешне она мне совсем не импонировала, и чем-либо другим тоже не могла увлечь. Тем более, она не нужна была мне «для галочки» – скорее всего мое согласие могло быть данью прошлому, своеобразный экивок нашей юности.

Белый танец закончился и Ленка вернулась на свое место. Я проводил ее взглядом. Несмотря на «погоняло» «Центнер любви» Ленка весила от силы 80 кг, не больше (что тоже, согласитесь, немало), просто тело ее рано потеряло форму и стало несколько рыхлым.

Раньше, вспомнилось мне, когда нам было по 17–19 лет, мы с Ленкой действительно нередко встречались, пили и веселились в одной компании, но вот до секса дело не дошло, и хотя оба мы об этом подумывали, нам всегда что-то мешало: один раз, напившись до умопомрачения, мы с ней чуть было не устроились на кладбище, прямо между могильными плитами. Помню, только в последнюю минуту я опомнился, и мы покинули то место, не успев осквернить его. В другой раз, во время чьей-то свадьбы, игравшейся в частном доме, мы с Ленкой тайком, было что-то около двух часов ночи, оторвались от всех знакомых, поднялись на крышу строящегося неподалеку 4-этажного дома и, устроив себе гнездышко любви из рулонов рубероида, уже собрались было в них расположиться, когда вездесущие друзья-собутыльники нашли нас и там и, конечно же, помешали, поломали нам, как говорится, кайф. Ну, а потом мы повзрослели, я вскорости женился, и разошлись наши пути-дорожки.

Мои воспоминания прервала новая песня, сыгранная на этот раз во всю мощь ресторанной аппаратуры – видимо, кто-то из клиентов забашлял, положил на барабан пять рублей, или, выражаясь языком самих музыкантов, квинту.

«Барабан был плох, барабанщик сдох, Ну, а ты была вся ему под стать…» – услышал я в исполнении музыкантов, ну а так должна была звучать следующая песня: «Ты узнаешь, что напрасно называют Север Крайним, ты увидишь – он бескрайний, я тебе его дарю…», однако, в исполнении нашего ансамбля мы слышим: «Ты узнаешь, что напрасно называют триппер страшным, вот увидишь, он не страшный – я тебе его дарю…».

Эти несколько услышанных мною песенных фраз неожиданно подняли настроение и даже изрядно развеселили меня, да так, что я заказал себе еще сто грамм водки и вскоре я поймал себя на том, что напеваю вполголоса некоторые из них. Вскоре, ближе к одиннадцати часам, когда ресторан уже должен был закрываться, официант Витя – высокий, симпатичный блондин, подошел к соседнему столику, за которым сидели Елена со Светланой, и, порисовав что-то в своем блокноте, объявил: