Чуть позже она заметила что-то розово-красное, выглядывавшее из-под вороха одежды. Она вытянула вещицу наружу и почувствовала, как сердце сжалось у нее в груди.

Она не видела его тринадцать лет, но узнала бы с первого взгляда. Как-то она со своей подружкой Карли, которую Исабель не любила и иначе, как белой швалью, не называла, отправилась на распродажу к Мэки. Розово-красное кружевное платье с большим вырезом понравилось ей с первого взгляда. В пятнадцать лет Джейми не опасалась глубоких декольте, потому что выставлять наружу особо было нечего. Наверное, сейчас она выглядела бы в нем уже на так пристойно. Исабель тогда сразу объявила, что эта крикливая и вызывающая тряпка годится только для женщин легкого поведения.

Правда, платье было с длинными рукавами и не открывало плечей, но сам кружевной материал был полупрозрачным. Джейми надевала под платье нижнюю юбку, так что ничего не было видно, та же Карли носила более откровенные вещи, а Джейми по-настоящему любила это платье. Впервые в жизни она чувствовала себя красивой, даже желанной. Это было еще в те времена, когда она считала секс чем-то хорошим и хотела нравиться мужчинам. Надевая любимое платье, она ощущала себя чувственной искушенной женщиной и получала от этого огромное удовольствие.

Конечно, мать отобрала у нее это платье. Она сказала, что разорвала его на кусочки и выкинула в мусор, где ему самое место.

Джейми смотрела на платье с удивлением. Сейчас она видела, что в нем нет ни элегантности, ни стиля, и все же она его любила. Она заметила, что возле выреза оно разорвано, но даже сильные руки Исабель не смогли нанести заметный ущерб прочному полиэстеру. Она поднесла его к лицу и вдохнула запах прошлого.

В нем чувствовался аромат ее старых духов, точнее, легкий след туалетной воды, которую ей как-то подарили на Рождество. Нежный и девственный аромат смешался с запахом бензина и сигарет.

Запах Диллона.

Откуда он взял это платье? И зачем столько времени держал его среди своих вещей? Это просто смешно, ведь когда Джейми было пятнадцать и она купила себе это платье, Диллон вообще не обращал внимания на маленькую кузину Нейта.

Если быть до конца откровенной, ей пришлось бы признать, кому она хотела понравиться, надевая это платье. Она хотела произвести впечатление лишь на одного парня, чтобы он, наконец, заметил, что она уже взрослая женщина. И это в пятнадцать лет, угрюмо подумала Джейми.

И этим парнем был самый бесшабашный сорвиголова в округе и закадычный друг Нейта, Диллон Гейнор. Почему именно он? Джейми не знала…

Она никогда не понимала, почему мать разрешала Нейту поддерживать отношения с Диллоном, но разом оборвала дружбу Джейми с Карли, единственным недостатком которой было недостаточно высокое происхождение. Однако в глубине души Джейми знала ответ на этот вопрос. Исабель ни в чем не могла отказать Нейту. Впрочем, как и все остальные…

Она даже думать не хотела, каким образом старое платье оказалось у Диллона. Она только знала, что не хочет, чтобы оно и дальше находилось у него.

Наверное, пришло время жить собственным умом, не идти на поводу у своих близких, особенно Исабель. В прошлом она безропотно подчинялась матери, но теперь пора положить этому конец. Черт возьми, может быть, она даже наденет проклятое платье, как только вернется домой.

Она не позволит Диллону снова к себе прикоснуться. Как только она услышит, что он возвращается к себе в комнату, она тут же спустится вниз, сядет в чертов кадиллак и укатит отсюда, даже если по пути придется выломать деревянные двери гаража. Ей не хотелось больше выступать в роли жертвы у тех, кто был ей не безразличен.

Не то, чтобы она переживала за Диллона, вовсе нет. Она всегда относилась к нему с презрением, особенно после того, как Пол Джеймсон изнасиловал ее на заднем сидении его машины.

Правда, она не знала о том, что произошло потом. У нее и в мыслях не было, что Диллон изобьет Пола чуть не до смерти. И сейчас, глядя на платье, которое хранилось у него столько лет, Джейми вдруг поняла, что как и прежде, совершенно ничего не знает.


Починка вольво заняла больше времени, чем Диллон предполагал вначале, зато машина работала теперь как новенькая. Джейми так и не появилась — она не покидала своей крепости, даже чтобы перекусить. Во всяком случае, ему так показалось, потому что музыка в гараже гремела на полную катушку, заглушая остальные звуки.

Одно он знал наверняка: она по-прежнему находилась в доме. Он чувствовал это всем своим существом, она въелась ему в кожу, впиталась в кровь. Прямо как ядовитый плющ, с горечью подумал он.

Маузер был прав. Этот маленький сукин сын никогда не ошибался. Он был чем-то вроде его совести. Диллон давно пришел к выводу, что друзьям следует доверять больше, чем самой распрекрасной женщине.

Ему нужно было отпустить Джейми домой.

Диллон выехал на вольво из гаража задним ходом, с удовольствием прислушиваясь к ритмичной работе двигателя. Снег почти перестал падать, на улице зажглись фонари, прозрачный воздух был свежим и бодрящим. В сумочке у Джейми были кредитные карточки и пара сотен долларов, она без труда сможет снять номер в гостинице, как только отсюда уедет. Сначала он хотел положить в кошелек еще несколько купюр, но потом подумал, что она догадается и разозлится.

Диллон притормозил машину возле дверей гаража и выключил мотор, на минуту задумавшись, не оставить ли машину на ходу. Он знал, что Джейми не терпится покинуть это место, в этом случае она села бы в теплую машину.

Но он не собирался облегчать ей жизнь. Он и так поступил достаточно великодушно. Маузер наверняка будет доволен и похвалит его. А затем, как всегда, начнет донимать его своими шуточками. Он любил повторять, что на самом деле Диллон хороший человек, хотя делает все, чтобы убедить окружающих в обратном. Теперь он получит очередное доказательство своей теории.

Только вряд ли это поможет, подумал Диллон и тяжело вздохнул, подумав о том, что ему будет недоставать Джейми. Сидя за рулем желтого кадиллака, он всегда думал о ней, и вряд ли это изменится. Но он жил с этим целых двенадцать лет — значит, проживет еще столько же. Кроме того, у него на совести были вещи и похуже, чем то, что приключилось с Джейми. Смерть Нейта, например.

По крайней мере, ему удалось держать Джейми подальше от той комнаты. Сколько он ни старался, ему так и не удалось отмыть старый дощатый пол, насквозь пропитанный кровью. Нужно было содрать старые половицы и сделать настоящий ремонт, но у него не было на это ни малейшего желания. Как только полиция унесла окровавленное тело Нейта и сняла с места преступления желтую ленту, Диллон тут же запихнул в комнату все вещи старого приятеля и закрыл ее на ключ. Он должен был отослать их Герцогине, но почему-то так и не собрался, оправдывая свое поведение тем, что ничего не задолжал старой ведьме.

Но настоящая причина была вовсе не в этом. Он надеялся, что Джейми приедет, чтобы найти эти вещи. Его Джейми.

И она приехала, а он снова выставил себя полным идиотом. Не было смысла задерживать ее дольше. Пускай забирает вещи Нейта и возвращается домой.

Хотя прошло три месяца, комната по-прежнему хранила запах смерти. Коричневые пятна покрывали пол и стены, их было видно даже в полумраке, и перед Диллоном снова предстала та же картина: безжизненное тело, размозженное лицо и пропитанная кровью одежда. Он много чего повидал в жизни, но такое не скоро забудется. Он сидел внизу за кухонным столом и слушал, как наверху убивают того, кто когда-то был его лучшим другом. И не сделал ничего, чтобы этому помешать.

Он твердил себе, что не чувствует себя виноватым, что его не мучают угрызения совести. И если бы потребовалось, он не колеблясь, поступил точно так же. Просто нужно было научиться с этим жить. Он также никогда не жаловался на цену, которую ему пришлось заплатить.

Диллон загрузил две картонные коробки в багажник машины Джейми. Как и во всем, что ее касалось, там царил полный порядок. Ни книжек, ни лишней одежды. Полная пустота. Как и во всей ее жизни.

Но кто он такой, чтобы судить ее? Вся его жизнь состояла из пары друзей, работы и секса, когда у него появлялось на то желание.

И еще были встречи.

Ему очень хотелось выпить, а когда Джейми уедет, в чем он не сомневался, будет еще хуже. Поэтому, как только это произойдет, он выберется на встречу. В воскресный вечер в городе происходило, по меньшей мере, три таких встречи, однако в последнее время он в них не участвовал, потому что был трезвым и его совершенно не тянуло к выпивке. Ему следовало знать, что появление Джейми подействует на него подобным образом. После пяти лет абсолютной трезвости… Ни одна женщина не стоила этого.

Диллон вынул из сейфа сумочку и ботинки. Хотя становилось уже темно, он не стал включать свет.

Поднимаясь по лестнице, он не старался идти тихо. На этот раз ему хотелось, чтобы она его услышала. Пускай у нее будет время, чтобы спрятаться. Потому что он был совершенно уверен в том, что ему ни за что на свете не хочется больше встречаться с Джейми Кинкейд. По какой-то причине его так и подмывало к ней прикоснуться. А она этого не хотела, потому что боялась его. Поэтому чем раньше она уедет, тем лучше. После всех этих лет он был готов покончить с этим разделом своей жизни.

Двери были все еще плотно закрыты, но звуки плача прекратились. Оттуда вообще не доносилось ни звука.

Может быть, она уже покинула дом, только Диллон в это не верил. Он обладал неким шестым чувством по отношению к Джейми, и сейчас он точно знал, что она находится за дверью, затаила дыхание и, закрыв глаза, молится, чтобы он поскорей отошел от ее комнаты.

Именно так он и собирался поступить. Диллон громко постучал в дверь.

— Уходи! — ее голос все еще дрожал после слез, но звучал уверенно, и Диллон мимовольно улыбнулся. Она никогда не сдавалась, всегда боролась до конца. Интересно, каким он себя почувствует, когда она уедет? Свободным? Или одиноким?

Он медленно положил сверток на пол под дверью.

— Я принес твою сумку и ботинки, — сказал он. — Вольво стоит перед домом, вещи Нейта в багажнике. Дам тебе один совет — если хочешь ездить на такой старой машине, пользуйся услугами хорошего автомеханика. Никто годами не менял в ней свеч и подшипников. Думаю, ты без труда доберешься до Род Айленда. По правде говоря, сейчас она ездит намного лучше, чем раньше.

Из-за двери не донеслось ни звука, впрочем иного Диллон не ожидал.

— Если тебе понадобятся наличные, загляни в сейф в гараже. Я оставил дверцу открытой. И не бойся, что можешь снова со мной встретиться. Я постараюсь держаться как можно дальше, пока ты не уедешь.

И снова молчание. Правда, он не надеялся, что она что-нибудь скажет ему в ответ. А тем более, что откроет дверь…

Он пошел дальше по коридору, намеренно стуча ботинками, и закрыл за собой дверь в спальню.


Джейми сидела на тонком матрасе, скрестив ноги по-турецки. Звук его шагов, затем слова за дверью только все усложнили. Она слышала, как он положил сумку и ботинки возле двери, а потом пошел в свою комнату. И снова воцарилась тишина.

Она с недоверием уставилась на дверь. Наверное, это ловушка, но ведь она слышала, как Диллон уходил, а чуть позже хлопнула дверь в его комнату.

Как только Джейми показалось, что она начинает его понимать, Гейнор снова преподнес ей сюрприз. Она открыла дверь, уверенная, что за ней притаился Диллон, но нашла только сумку и обувь.

Девушка быстро их схватила и закрыла за собой дверь, боясь поверить своему счастью. Она решила, что уже никогда, ни за какие сокровища мира не вернется сюда.

Джейми выглянула в окно. Всюду было белым-бело, ее вольво стоял на подъездной дороге, слегка припорошенный снегом. Если она поспешит, то ей удастся выбраться отсюда еще засветло, пока снова не пошел снег, пока она не передумала…

Откуда в ее голове взялись такие дурацкие мысли? Ведь Диллон Гейнор был для нее самым опасным человеком в мире. Он разрушил все ее защитные барьеры, запугал ее, а потом обокрал да еще и солгал. Почему же в таком случае она не надевает ботинки и не мчится сломя голову прочь из этого дома?

Если бы Маузер был рядом, она бы охотно с ним поговорила. Правда, она понятия не имела, что именно собиралась сказать маленькому человечку. Может, чтобы он присматривал за Диллоном, заботился о нем.

Впрочем, все это было неважно. С чувством тревоги Джейми вдруг поняла, что сегодня вечером она никуда не поедет. Вместо этого она отправится прямиком в комнату Диллона, в его кровать со смятыми простынями. Она устала бороться со страхом, который разъедал ее душу.

В том, что она делала, не было никакого смысла, поэтому она даже не стала анализировать свои поступки. Она сняла с себя то, что надела после короткого душа — джинсы, футболку и простое хлопковое белье.