Си заметила это.

– Не позволяй ему помечать тебя так. – Подняв выщипанную бровь, она кивнула на плечо Тори. – Это банально.

Тогда Тори, покраснев как свекла, попыталась сменить тему и попросила Си об огромном, огромном одолжении. Не возражает ли она, если Роза приедет на один-два дня на следующей неделе и они устроят день «все-к-чертям»?

Когда Тори только-только приехала в Бомбей, Си Си поделилась с ней идеей: а хорошо бы иногда устраивать дни чистого гедонизма, когда тебе не позволяется чувствовать себя взрослой. Ты лишь пьешь коктейли, видишься с занятными людьми и наконец-то делаешь то, что тебе всегда хотелось. По ее словам, мир устроен слишком серьезно.

– Дорогая, это прекрасная мысль, – улыбнулась Си, и Тори просияла. Поездка Маллинсонов на охоту провалилась, и Тори пришлось тянуть с подтверждением приглашения пожить у нее, которое она направила Виве и Розе. Ей было жалко, она жаждала хорошенько поговорить по душам с Розой. Ведь бывают же времена, такие, как теперь, когда событий много и они сменяют друг друга слишком быстро, а поделиться не с кем. Роза действительно выслушивала ее и переживала, а вот Си – ну, конечно, она забавная и во многом замечательная, но не та, кому можно полностью довериться. Си была слишком нетерпеливой. К тому же Тори начинала думать, что со стороны Си довольно подло говорить о других людях таким тоном, как будто они полные ничтожества, или читать письма своих детей писклявым голосом. Ее дочка Флора недавно попала в больницу с какой-то жуткой болезнью под названием «импетиго» и, казалось, отчаянно скучала по дому, по родительской любви.

К тому же – или Тори это лишь придумала? – Си изменилась. Прежде, как только автомобиль Джеффри затарахтит на склоне, у нее было полно планов для них обоих; теперь она стала более закрытой, более отчужденной. Вот накричала позавчера на Тори за то, что она заняла телефон.

Казалось, слуги это тоже заметили. Вчера, когда Тори спросила у Пандита, где мэмсахиб, он как-то странно, с насмешкой посмотрел на нее и раскинул ладони, показывая, что они пустые. Очень неуважительно. После этого она слышала, как слуги смеялись на кухне.

Тогда Тори задумалась – может, все здесь знали что-то, чего не знала она? Или она слишком тут зажилась и надоела хозяевам, и это ужасно жалко, ведь ей тут так хорошо.

Правда, Си с энтузиазмом отнеслась к приезду Розы, даже предложила свое авто. Если бы не свежий лак, еще не успевший подсохнуть, Тори поцеловала бы ее.

– Это точно, насчет авто? Почему вы так меня балуете?

Си Си не любила обниматься и ограничилась воздушным поцелуем.

– Потому что ты забавная и потому что твои дни сочтены. Сегодня утром я получила письмо от твоей матери. Она просит меня купить тебе билет домой, когда в феврале закончится сезон.


У Тори ушло не меньше двух часов, чтобы осмыслить весь ужас этого заявления, сопоставимого со взрывом бомбы, и даже тогда она отказывалась верить, что это правда. Наверняка кто-нибудь сделает ей предложение, либо произойдет что-нибудь еще. В любом случае теперь ей казалось абсолютно, категорически необходимо как можно скорее увидеться с Розой.

Трубку снял Джек.

– Можно Роза выйдет и поиграет со мной? Ну, пожалуйста! – сказала она жалобным детским голоском. – Я буду плакать и заболею, если ты не отпустишь ее.

Ох, какой же он все-таки зануда! Он ответил так, словно она говорила всерьез.

– Я должен свериться со своим графиком, но, думаю, что все нормально.

Он что-то бубнил насчет полковника и приказов по гарнизону, словно она спрашивала его об этом. Потом в трубке послышался краткий вой, что-то стукнуло.

– Тори, ой, дорогая Тори, – запела Роза. – Я так счастлива тебя слышать.

– Роза, это срочно, – сказала Тори. – Ты должна приехать ко мне. Садись на экспресс «Декан», и мы с тобой устроим день «все-к-чертям» и хорошенько поболтаем.

– Устроим что?.. – Голос Розы слабел и еле пробивался сквозь треск.

– Будем бездельничать, пить шампанское, есть шоколад. Роза, я просто лопаюсь от новостей, мне надо рассказать тебе столько всего!

– Подожди-ка. – В трубке послышались приглушенные голоса.

– Все абсолютно нормально, дорогая. – Снова заговорила Роза. – Джек говорит, что вагон для женщин совершенно безопасен.

Тори знала это и без него.

Но потом Джек удивил ее. Он позвонил ей через час и прошептал:

– Мне хочется устроить Розе сюрприз. Пожалуйста, купи ей бутылку шампанского, когда вы пойдете на ленч, ладно? Скажи ей, что это от меня.

Тори подумала, что Олли едва ли подумал бы об этом.

Впрочем, все мужчины находили Розу неотразимой. Тори смирилась с этим давным-давно; она знала, что ей всегда приходится прилагать больше усилий.


Через неделю, в четверг Тори сидела, скрючившись, за рулем маленького автомобиля Си Си, обливаясь потом от страха и подозревая, что она переоценила свое умение водить машину. Поезд Розы прибывал через полчаса. Когда-то Остин, отцовский шофер, дал ей три урока вождения на тряской грунтовке, и она потом ездила по спокойным узким проселочным дорогам. Так что она даже отдаленно не была готова к бурлящему хаосу бомбейских улиц.

К тому же машина Си Си, модель «Форд Т» бутылочно-зеленого цвета, прибыла в Индию год назад в трюме «Императрицы Индии», и с нее так же сдували пылинки, как с домашнего божка в «Тамбурине». Пандит полировал хромовые обода фар до немыслимого блеска, старой зубной щеткой прочищал все щелочки, заливал в радиатор только свежую воду. Натирал кожаные кресла пчелиным воском, менял мятный освежитель, лежавший в бардачке вместе с изящными перчатками Си и зажигалкой из оникса. Тори не сомневалась – если бы ему позволили, он повесил бы на зеркала цветочные гирлянды, а на сиденья поставил дары из риса.

Выпучив от старания глаза, она свернула направо, на набережную Марин-Драйв. Тут было поспокойнее. Перед светофором она остановилась и перевела дыхание. Когда она отключила маленький оранжевый индикатор и свернула налево в бурлящий водоворот из рикш, буйволов с телегами, велосипедов, конных экипажей, ослов и автомобилей, ее сердце грохотало, как барабан.

– Помогите! – воскликнула она, объезжая худенького мальчика-рикшу, который нечаянно вынырнул прямо перед капотом.

– Ой, господи! – когда проезд загородила телега.

– Извиняюсь, – босому торговцу бананами, который, согнувшись вдвое под своей ношей, переходил улицу.

Через десять минут она въехала в ворота огромного и величественного, словно дворец, вокзала Виктория-Терминус[58]. Вильнула, чтобы не наехать на попрошайку, и, наконец, остановилась, едва не ударившись лбом, на парковочном месте под пальмой.

Закрыв машину, бросилась сквозь толпу и успела как раз вовремя: экспресс из Пуны прибыл, и из вагона первого класса вышла Роза, ослепительно сияя нежными красками среди моря коричневых лиц. На ней было бледно-голубое платье, которое они вместе купили в Лондоне. Носильщики спорили, кому нести ее багаж.

– Ах, Роза! – Тори обняла ее за шею. – Дорогой мой Поросеночек! Мне так тебя не хватало.


Когда они снова выехали в город, Тори не удержалась и захотела похвастаться.

– Пожалуйста, сигарету мне, – сказала она. – Они лежат в бардачке. Оп-ля! – Ей пришлось резко вильнуть, чтобы не сбить торговца арахисом. – Извините! – весело пропела она.

– Значит, – сказала Тори, когда они остановились у светофора, – план такой: первая остановка у мадам Фонтэн – сделаем прическу. Там девушка по имени Савита замечательно стрижет. Затем ленч в клубе, там и поболтаем – я тебе еще мало рассказала про свои дела. Потом я отвезу тебя домой к Маллинсонам на чота пег, после этого к нам, возможно, зайдут друзья, и мы можем поехать куда-нибудь и потанцевать.

Роза захлопала в ладоши.

– Ах, Тори! – сказала она, положив голову на плечо подруги. – Не верится, что тебе позволено все это делать.

– Да, я сама себе хозяйка, – ответила Тори, элегантно, словно кинозвезда, выпуская дым, – только, ради бога, не говори моей матери. Глупая женщина уже хочет, чтобы я ехала домой. – Она проговорила это так беззаботно, что Роза ничего не сказала, и Тори была рада – меньше всего ей хотелось, чтобы Роза ее жалела.

Свернув на Хорнби-роуд, они обе взвизгнули – у стены мочились маленький мальчик и его отец.

– Ужас, что они себе позволяют, – сказала Тори, и они захохотали. – Я-то думала, что мы отучили их от этого. Как неприлично! – произнесла она голосом их пожилой классной наставницы.

– Ох, я вспомнила. – Роза вытащила из сумочки список покупок. – Маленькая просьба. Тебе будет скучно, если мы посмотрим в магазине «Армия и Флот» тонкие занавески? Я видела в их каталоге – простой белый муслин за двенадцать с половиной. Мне нужно для гостевой комнаты.

– Занавески! – возмутилась Тор. – Ты что, дорогая? Ты ведь знаешь правила – сегодня день «все-к-чертям». Никаких дел, только развлечения.

– Деспот!

– Ну, если ты будешь вести себя хорошо, то есть будешь хулиганить вместе со мной, я, может, позволю тебе купить занавески по пути домой.

Тори произносила слово «занавески» с ужасом, словно название страшной болезни.

Она рассказывала Розе, что на прошлой неделе позвонил Фрэнк, но тут ей пришлось резко тормознуть, чтобы не сбить парня с тележкой, груженной апельсинами, когда тот переходил дорогу. Когда машина остановилась, в окне возле Тори появилось лицо парня. Его лиловатые губы скривились, а в глазах горело презрение. Он мог дотронуться до нее рукой.

– Убирайтесь из Индии, – внятно проговорил он.

– Что? – не сразу поняла Роза.

– Убирайтесь из Индии, – повторил он, глядя на них так, как будто они вызывали у него отвращение.

– Я не хочу, – сказала Роза. Они поехали дальше, а парень стоял посреди дороги, грозил им кулаком и что-то кричал.

Оказавшись на безопасном расстоянии, обе неуверенно засмеялись.

– «Я не хочу», – передразнила подругу Тори. – Теперь он не заснет от огорчения.

– Мне ужасно не нравится, когда на меня смотрят с такой ненавистью. – Роза перестала смеяться и подняла доверху стекло. – Тебе не кажется, что обстановка тут накаляется?

– Да, Джеффри и Си тоже считают, что становится хуже, – согласилась Тори. – Знаешь, с торговлей какая-то ерунда, санкции, Ганди всех баламутит, но они считают, что большинство индийцев будут в ужасе, если англичане уедут из страны. А что говорит Джек по этому поводу?

– Мы как-то не говорим на такие темы. – Роза оторвала взгляд от многолюдных улиц. – Он вообще ничего не говорит.


И вот подруги уже сидели в комнатке, наполненной паром, наклонив голову над раковиной. В салоне мадам Фонтэн пахло сандалом, хвоей и свежим кофе.

– Мэмсахиб. – Савита, благоухающее существо в сари цвета устриц, впорхнула в дверь. – Шампунь с оливковым маслом или хной? – шепнула она.

Они остановили свой выбор на оливковом масле с розовой водой, и четыре юные девушки помыли две их головы. Двадцать пальчиков массировали им голову и шею сладкими маслами, а потом обернули подогретым полотенцем.

– Вера могла бы здесь кое-чему научиться, – сказала Тори. Вера была хозяйкой скромной парикмахерской в Андовере, где им отрезали косы и уложили волосы изящными завитками перед лондонским сезоном. Руки у нее были могучие, как у моряка, и она безжалостно совала голову клиентки под струю, носом чуть ли не в затычку раковины, когда промывала волосы.

– Мэмсахиб, – прошептала одна из девушек возле локтя Тори. – Освежитесь.

Поднос с кофе был украшен крупными цветами гибискуса.

Пока Тори с Розой пили кофе, девушки вернулись и стали с благоговением расчесывать длинные светлые волосы Розы.

– Люди здесь такие внимательные. – Роза улыбнулась Тори, глядя на ее отражение в зеркале. – Создается впечатление, что им нравится ухаживать за тобой.

– Твоя прислуга тоже такая? – Тори подалась вперед и недовольно посмотрела на свои брови. – Боже, гусеницы какие-то, надо их выщипать.

– Давай не сейчас, не будем терять время, – разумно возразила Роза. – Я и сама с этим справлюсь.

Тори удивилась. Иногда Роза говорила как умудренная жизненным опытом дама, словно ей не девятнадцать, а все сорок.

– Ну, Роза, – сказала Тори через несколько секунд. – Вернемся к главному вопросу дня. Здесь они берут восемь рупий за первую стрижку «под фокстрот», так что это самое подходящее место. Я не хочу тебя уговаривать, и не говори, что тебе это не пойдет – ты будешь прекрасно выглядеть даже с коровьей лепешкой на голове.

Они снова захихикали будто семилетние, но это было таким облегчением.

– У тебя прекрасная форма головы, а скоро наступит страшная жара. Ну, ты подумай, – невинным тоном добавила Тори. – Впрочем, твоя жизнь, твои волосы.

Роза собрала волосы в пучок и пристально погляделась в зеркало.

– У нас в гарнизоне уже начались ограничения с водой.