Бледная и уставшая, она взглянула на часы. Восемь пятнадцать. Почему-то ей казалось важным понять, что делать, прежде чем идти на работу. Обхватив себя за плечи, она описывала круги по комнате, села, встала, снова посмотрела на часы и, наконец, вышла на улицу, зашла в уличную телефонную будку и набрала номер больницы, который дал ей Фрэнк.

– Больница «Гекулдас Теджпал», – сообщил певучий женский голос на другом конце провода. – Чем могу вам помочь?

– Мне нужно поговорить с доктором Фрэнком Стедманом, – сказала она.

Послышался шорох страниц.

– Я не знаю, где он, – сообщил голос. – Вы подождете?

Она ждала. Через пять минут Фрэнк взял трубку.

– Фрэнк, это я, Вива. Я не могу долго говорить, опаздываю на работу. Мне хотелось бы показать тебе двух детей из нашего приюта.

– Я освобожусь после двух. – Из-за треска на линии его голос казался бесстрастным. – Мне приехать в приют?

– Да.

– Ладно. В два тридцать нормально?

– Нормально. Тогда увидимся.

В два часа Вива сидела во дворе под тамариндом, присматривая за группой из шести детей. Там были Талика, Нита, Судай и три испуганные маленькие девочки, которых три дня назад нашли у ворот.

Разговаривала только старшая – довольно агрессивная малышка со спутанными волосами; другие только глядели с отчаянием и, казалось, не понимали, где они, почему и кто они такие.

По словам миссис Боуден, важно было вовлечь этих новеньких в какой-то процесс обучения, отвлечь их сознание от того, что с ними случилось. И Вива в последние полчаса прививала им «социальные навыки» (как это у них называлось) – перечисляла то, что «ты не делай: не бросай мусор на улицах, на плюй под ноги, не делай по большому в открытый водосток». Шутник Судай как-то сказал: «А теперь, мисс Уиуа, пожалуйста, научите меня подмигивать; это ведь социальный навык». Она показала им – хотя знала, что миссис Боуден не одобрила бы это.

Все дети смеялись, когда во двор вошел Фрэнк с докторским саквояжем. Вива даже встревожилась – слишком уж она была счастлива его видеть.

– Ну-ка, детки, – сказала она, – садитесь и немного помолчите. К нам пришел гость.

– Боже мой, – сказал он, садясь на стул рядом с ней. – Вот бы мне такие способности к языкам! – Она густо покраснела, а детишки захихикали.

– Меня учила Дейзи Баркер, – сказала Вива, – и говорю я не так хорошо, как кажется. Я могу сказать только «успокойся», или «ешь все до конца», или «иди спать». Ты знаешь Дейзи? Она тут главная. Еще она работает в Сеттлменте при университете. А я думала, что ты бывал на ее вечеринках.

Она понимала, что лепечет что-то бессвязное. Дети чутко слушали их беседу, а их глаза перескакивали с лица на лицо, словно они смотрели теннисный поединок.

Вива взглянула на часы и объявила:

– Девочки и мальчики, у нас перерыв полчаса. Можете поиграть. Попрощайтесь с доктором Фрэнком.

– До свидания, дактар Фрэнк, – сказали они хором и помчались играть. Через несколько мгновений Талика вернулась со старым жестяным подносом, на котором стояли два стакана лимонада. Яростно сосредоточившись на своем деле, она поднимала двумя руками каждый стакан и ставила на стол.

– Останься на минутку, Талика, – сказала Вива. – Это одна из девочек, которых надо посмотреть, – сообщила она Фрэнку. – Ее зовут Талика. – Вива сжала детскую ручонку, с грустью видя, как малышка напряглась и испугалась. Ей хотелось рассказать ему о ней подробнее, но она боялась, что Талика, понимавшая английский все лучше, что-то ухватит из ее слов и обидится или смутится. – В принципе, у нее все более-менее хорошо, мы очень гордимся ею, правда, Талика? Но, как видишь, она очень худенькая.

– Я могу ее послушать?

Вива пошла за складной кабинкой из легкой ткани, которые использовались во время медицинских консультаций.

– Не бойся, Талика, – сказала она, устанавливая вокруг них кабинку. На лицо девочки упали зеленоватые узоры. – Доктор тебя не обидит.

Фрэнк достал стетоскоп, приложил его к грудной клетке девочки и стал сосредоточенно слушать. Талика не отрывала от Вивы испуганных глаз.

– Сердце у тебя сильное, легкие чистые. – Он попытался улыбнуться Талике, но она застыла. – Я уверен, что ваш доктор исключил тут обычные заболевания – туберкулез, глисты. Она не выглядит рахитичной.

Когда он отпустил девочку, та стрелой помчалась через двор, словно испуганный олененок, стремящийся поскорее вернуться в свое стадо.

– Бедняжка, – пробормотал он, когда она убежала. – Она выглядит затравленной.

Он посмотрел Виве в глаза и долго не отводил своего взгляда. Она видела огоньки в его зеленых глазах.

– Вам хоть известно почему?

– Не очень. Ее мать умерла от туберкулеза; по крайней мере, мы так думаем, а Талика все еще на что-то надеется. Трущобы, где они жили, затопило водой при прорыве водопровода, и ее оставили возле наших ворот. Иногда она бывает вполне жизнерадостной. Вот вчера она даже танцевала. Но потом что-то случается, и она совершенно уходит в себя. А почему, я не знаю.

– Может, она скучает по дому, – предположил он.

– В трущобах была своя насыщенная жизнь – мало кто из европейцев это понимает.

– Ну а ты для чего все это делаешь? – Он снова посмотрел на нее.

Прямота его вопроса застигла ее врасплох.

– Мне тут нравится, – ответила она. – Правда. И я пишу. Даже напечатала пару вещей.

– Но ведь это замечательно, поздравляю. – У него и в самом деле потрясающая улыбка, вот в чем дело, и когда он смотрит на нее вот так, внутри нее все трепещет и томится.

– В общем, у меня все в порядке. – Она быстро встала.

– Я вижу, – ласково сказал он. – Это хорошо.

Он свернул стетоскоп и убрал в саквояж.

– Кроме одного, – торопливо добавила она, увидев, что он собирался уйти. – Возможно, вчера вечером я совершила глупость. В моей комнате объявился Гай Гловер, и я пережила шок. Он сказал, что пришел, чтобы отдать мне мои деньги.

– Ты взяла их? – Он с тревогой посмотрел на нее.

– Да – или, по крайней мере, часть.

– Кажется, мы решили, что ты не сделаешь этого. – Фрэнк так судорожно сплел пальцы, что побелели костяшки, и помрачнел.

– Я подумала, что они мне пригодятся. – «Потому что мне хотелось сделать по-своему», – неожиданно промелькнуло у нее в мозгу.

– Лучше бы ты этого не делала.

– Теперь я это понимаю, но тогда я… – Она чуть не сказала «разволновалась», но остановила себя. – Он убеждал меня, что ко мне может явиться полиция и эти деньги понадобятся для взятки. Согласись, Фрэнк, – теперь она посмотрела на него с вызовом, – что в этом была некоторая логика.

Фрэнк хмуро сдвинул брови.

– Больше всего ему хочется изводить тебя и дальше. Он одержимый тип, и ты в его списке. И зачем только ты впустила его к себе?

– Я не пускала – он был в моей комнате, когда я вернулась домой. Лежал на моей кровати.

Фрэнк застонал. Немного подумал и сказал:

– Слушай, Вива, не хочу тебя пугать, но ситуация может получиться нехорошая. Здесь, в приюте, найдется кто-то, кому ты действительно доверяешь?

– Я доверяю Дейзи Баркер, – сказала она. – Абсолютно.

– Ну так расскажи ей все прямо сейчас, – посоветовал он. – Чтобы она была предупреждена, если явится полиция.

– Ты в самом деле думаешь, что они придут сюда? – У Вивы похолодело под ложечкой.

– Могут. Вообще-то, они, скорее всего, уже интересуются вами. Подозрительно ведь, когда группа белых женщин управляет детским приютом в такое время, как нынешнее, когда все очень неопределенно и расплывчато.

– О господи!

– Вот, я тебя напугал, – сказал он уже мягче. – Впрочем, у полиции в нынешний момент много других забот, так что особенно не волнуйся, но все-таки будь осторожнее, пожалуйста.


Они нашли Дейзи в комнатушке с громким названием «задний офис» – темное, сырое помещение в глубине здания с большим вентилятором над головой и изысканным кафельным полом. Там были стол, стул, старая картотека и календарь на стене, на котором женщина в сари плыла в лодке по Гангу и лучилась счастьем, потому что пила овалтин.

– Дейзи, – сказала Вива, когда они вошли, – это Фрэнк. Он сейчас временно работает в «Гекулдас Теджпал». Мы познакомились на пароходе.

– О-о, привет! – Дейзи вскочила и пожала ему руку. – Ну, мы не из тех, кто будет просто так беседовать с зашедшим к нам доктором – если у вас найдется для нас минутка. – Она сняла очки и подкупающе улыбнулась. – Вообще, только в последнюю ночь к нам поступили два уличных мальчишки с небольшими ожогами, но в такую жару они вызывают беспокойство. Вы не могли бы быстренько взглянуть на них? Ах, вы так любезны.

Позвали мальчишек, худых, с бегающими глазами. Вот их предыстория. Оба были в одном из местных приютов. Там их так били, что они сбежали и нашли убежище в сарае возле железной дороги в двух милях от вокзала Виктория-Терминус вместе с шестью другими мальчишками. Драка произошла из-за горшка, в котором варился рис, и оба ошпарились.

Когда Фрэнк их осматривал, Вива обратила внимание на его руки – красивые, загорелые, с длинными пальцами, осторожно ощупывавшими рану на ноге мальчишки.

– Действительно неплохо заживает, – сказал он. – Что ты прикладывал? – спросил он у мальчишки на хинди.

Мальчишка, Савит, ответил, что он помочился на ожог, потом посыпал золой из костра, чтобы получилась паста.

– Ну, Бог был на твоей стороне, – сурово сказал ему Фрэнк.

Он осмотрел обоих мальчишек, обработал их раны антисептическим кремом, и они ушли, усмехаясь, словно все это внимание было для них огромным подарком. Фрэнк повернулся к Виве:

– Пожалуй, тебе нужно сообщить Дейзи вторую причину, по которой я пришел сюда.

– Я как раз собираюсь, – ответила Вива и набрала в грудь воздуха. – Дейзи, помнишь, я тебе как-то рассказывала про мальчишку с парохода? Про юного урода, которого я, к своему несчастью, вызвалась сопровождать до Индии? И вот новый эпизод. Он ударил на пароходе одного пассажира, сына крупного индийского бизнесмена. Тогда все как-то обошлось, и дело не возбуждали, но теперь семья жертвы намерена отомстить, и я тоже могу быть вовлечена в это.

– А ты почему? – Умные глаза Дейзи сверкнули за стеклами очков.

– Потому что по закону, фактически на момент совершения преступления, мы пребывали в иностранных водах, и он находился под моей ответственностью.

– На мой взгляд, это какой-то бред собачий. Ты абсолютно уверена?

– Нет, не уверена, – ответила Вива. – Парень любит драмы, говорит всякие странные вещи, лишь бы привлечь к себе внимание, и все может быть по-другому. Но дело в том, что вчера вечером он явился ко мне домой. Сказал, что подкупил полицию. Так что если он или они явятся сюда, я… ну, Фрэнк считает, мне надо было рассказать тебе все это.

– Ну, подкуп полиции не такая сенсация для Бомбея. – Казалось, Дейзи отнеслась к этому спокойно, на что Вива и надеялась. – Но вот мне ужасно не нравится, что он явился в твою комнату. Ты должна рассказать об этом мистеру Джамшеду, пусть он сменит замок, и потом, я думаю… – Дейзи закрыла глаза. – Я думаю, что тебе нужно уехать из города на некоторое время, чтобы сбить парня с толку. Я уже несколько недель убеждаю ее это сделать, – объяснила она Фрэнку. – По-моему, у нее усталый вид.

Он бесстрастно посмотрел на Виву, и она почувствовала себя в этот момент одной из его пациенток.

– Со мной все в порядке, – заявила она.

– Вива, скоро станет еще жарче, – сказала Дейзи. – Тебе просто необходимо сделать перерыв. Вы согласны, Фрэнк? – Вива с удивлением увидела, что ее начальница почти флиртует с ним, а оба они уж точно считают ее общественной собственностью.

– Да, – ответил он. – Думаю, это важно. – Он взглянул на часы, встал и взял свой саквояж. – Прошу меня извинить, леди. В четыре у меня начинается дежурство. Если вам потребуется помощь, оставьте для меня сообщение в больнице.


– Ах, – воскликнула Дейзи после его ухода, – какой красавец, – и более профессионально добавила: – и как полезно для нас, что он работает в «Гекулдас».

– Да, – согласилась Вива. Внезапность его ухода стала для нее легким шоком, она поняла, что хотела поговорить с ним и о других вещах.

Взглянув на дверь, она увидела, как он шел через двор, открыл калитку и твердо закрыл ее за собой.

– И я считаю, что он абсолютно прав – тебе надо отдохнуть несколько дней. Поезжай в Ути, – убеждала Дейзи. – Там прохладно, красиво, а тот гостевой дом, о котором я тебе говорила, просто очаровательный. У тебя ведь есть подруга, с которой ты можешь поехать?

– Да, пожалуй. – Она вспомнила, как накричала утром на Тори, и ей стало стыдно.

– Тебе это пойдет на пользу, – обрадовалась Дейзи. – Холмы, прохлада, маленькие шале, горные птицы. – Она взмахнула своими натруженными руками, изображая горные красоты, а Виве внезапно стало страшно. Это чувство было как-то связано со словом «шале». «Дождь, какая-то женщина плачет».