— Тебе бы сейчас теплую ванну. Массаж. Как тебе такое предложение?

— Я ждать пока вы там освободитесь не буду. Спать лягу.

— Вот так всегда. Только придумал гениальное предложение, а она спать ложится. Оля, давай с тобой завтра встретимся и на брудершафт выпьем.

— Не буду я с вами пить.

— Заодно и перестанешь мне выкать.

— Если перейти с официального тона, то значит надо сокращать дистанцию. Я ее сокращать не хочу. Даже в планах этого нет.

— Хочешь сказать, что у меня нет шансов от слова совсем?

— С вероятностью девяноста семь процентов, что нет.

— Это ты мне три процента всего лишь оставила? — Тимур рассмеялся. — Не, я так не согласен. Давай хотя бы тридцать.

— Я вам уже все говорила…

— Завтра гулять пойдем?

— Если сегодня будет такой же день, как и сегодня, то не пойду. Я еле иду.

— Можем и покататься. Я сегодня машину из ремонта забрал.

— Бензин дорогой. А вы без работы. Так что нет.

— Спасибо за то, что ты так обо мне переживаешь, но работу я нашел. Завтра выхожу. И пока я не настолько без денег, чтоб не в состоянии покатать симпатичную девушку? Я сегодня подработал. Так что монетки появились.

— Знаю я вас таких любителей покатать. Завезете в дикие места, а мне потом слезы вытирать? Не хочу.

— Ну вот, опять меня в маньяки записала. Даже не было таких мыслей. Наверное, я стал слишком старым. Не привлекают меня приключения на свежем воздухе. Особенно когда есть свободная квартира и удобная кровать. На ней намного удобнее целоваться, чем на улице. Даже в машине будет неудобно. Там же толком не развернуться.

— Я это обсуждать не хочу.

— Почему? Ты сама все время меня в чем-то подозреваешь. Нужно же мне хоть оправдаться. Объяснить, что ты не права. Ты сразу тему сворачиваешь. Если нет аргументов, то это не повод сворачивать разговор.

— Решили мне лекцию прочитать? — хмыкнула Оля.

— Пояснить свою позицию. Так завтра пойдем гулять?

— Давайте отложим до выходных.

— Не пойдет. У нас всего с тобой три летних месяца. Двадцать четыре выходных дня. Это же меньше чем самый короткий месяц в году! Минус вычитаем какие-нибудь неотложные дела, которые помешают нам встретиться. Плохую погоду. И в итоге получается, что половину дней мы с тобой просто упустим. Ладно, я не такой пессимист, как ты с тремя процентами, — Тимур усмехнулся. — Допустим, у нас с тобой останется шестнадцать выходных, которые мы проведем вместе. В среднем мы с тобой гуляем по шесть часов. Итого умножаем на шестнадцать дней и делим на двадцать четыре. Выходит, что с тобой вместе я смогу за это лето провести где-то четверо суток. Мне этого мало.

— А сколько надо? — рассмеялась Оля.

— Намного больше. Я тебя хочу видеть чаще.

— Только меня не спросили. Может я вас видеть не хочу.

— Ты со мной не против общаться. Пока этого достаточно. Соблазнить тебя — это уже дело десятое.

— Да не хочу я соблазняться.

— Правильно, что не хочешь. Ты же еще не знаешь от чего отказываешься.

— Тимур, вы набиваете себе цену.

— Ну не уменьшать же мне ее. Ложной скромностью я не страдаю.

— Это пустой разговор.

— Тогда давай перейдем к делу. Куда завтра поедем? Можем ко мне завалиться, но вряд ли ты согласишься. Ты же еще погулять хочешь. А я не против. Иногда ожидание стоит результата. Так что, есть идеи?

— Нет. Я…

— Тогда выбираю я.

— Тимур, с вами тяжело общаться.

— Общаться легко, а вот спорить, тут я с тобой согласен, тяжело. Поэтому не спорь. Ладно, моя хорошая. Давай я тебе вечером позвоню. Спокойной ночи пожелаю. А пока мне тут на второй линии кто-то прорывается.

— Конечно, — Оля поспешила выключить телефон. Она была уверена, что отношения должны пойти на спад, но Тимур не сдавался. Это напрягало. Только Оля не могла понять: стоит ли все прерывать или надо продолжать.

Мама была на работе. Поэтому Оля помогала отцу готовить ужин. Хорошо, что руки уже начали заживать. Было не так больно их сгибать. К концу недели все должно было зажить окончательно. Телевизор. Какие-то передачи и невеселые мысли. Книга отложена в сторону. Настроения читать не было. Если признаться, то ничего делать-то не хотелось. И тут выключили свет по всему подъезду. Проводка была старая, поэтому она не выдерживала многочисленную технику, которую включали в доме. Выбивало пробки довольно часто. Раз в месяц так стабильно.

Отец, ругаясь, пошел выключать всю технику в доме. Оля хотела ему помочь, потом решила, что сам справится. В комнату он вернулся с банкой пива. Вышел на балкон. Оля следила за ним взглядом.

— Пап, а ты сразу понял, что на маме жениться хочешь? — спросила она.

— Не сразу, — ответил он. — Такие вещи с бухты-барахты не решаются. Надо человека узнать лучше, чтоб потом не разочароваться в нем.

— И долго вы друг друга узнавали?

— Полгода гуляли, а потом только я решил, что надо предложение делать, — ответил он.

— И как ты понял, что она именно та, с кем ты хочешь прожить всю жизнь?

— Не знаю. Понял и все. А к чему такие вопросы?

— Интересно понять, может ли мужчина такие вещи говорить, почти не зная меня.

— Тебя кто-то замуж зовет?

— Есть один тип. Но понять серьезно все это или шутка — сложно. Да и не нужно мне это, — призналась Оля.

— Оль, а ты планируешь всю жизнь одна прожить? Вместе с нами? — он вернулся в комнату и присел на подоконник. — Я ничего не имею против. Но мы с матерью невечные. Рано или поздно одна останешься.

— Поэтому мне надо замуж идти? Может я не хочу семьи. И…

— Хоть один из твоих кавалеров продержался дольше недели?

— Максимум три свидания. Я для них слишком осторожная, сухая, скупая, старая, бедная, хмурая, худая, полная, маленькая, высокая, молодая и старая, — ответила Оля.

— Я понял бы, будь у тебя негативный опыт, связанный с первым браком, или несчастная любовь. Но ты даже некому шанса не даешь. Сама не знаешь, что все это такое. Попробуй. Может не так все плохо, как кажется?

— Я и не говорю, что плохо, просто не уверена, что это мой человек. Знаешь, что мне Тимур заявил?

— Что? — не скрывая интереса, спросил отец.

— Месяц гуляем, потом встречаемся, а осенью расписываемся. Но это бред. Тем более он сам против этой показухи. И жениться у него желания никогда не возникало. А тут каждую встречу мне о своих серьезных намерениях говорит. И как это понять?

— Может пытается тебе голову запудрить?

— Нет, пап. Альфонсы они по-другому речь ставят. Комплименты внешности. Потом слезливая история. И вот появляюсь я, а у него сразу смысл жизни появляется. Сразу про свадьбу, детишек. А тут человек словно постоянно оговаривается, — задумчиво ответила Оля.

— Значит ты ему нравишься.

— А если все это обман?

— А если нет? Ты сидишь в клетке, которую сама для себя сделала и боишься нос наружу высунуть. Оль, я не говорю, что надо пускаться во все тяжкие, но и смотреть, как проходит жить сквозь открытую дверцу, тоже не дело. Надо всему знать меру. В клетке уютно. Кормят, поят. Но ты упускаешь шанс полетать. Если на воле не понравится, то всегда можно вернуться домой.

— Тут есть над чем подумать, — ответила Оля. Как раз дали свет.

— Пойду, а то и так много времени потратил.

— В бой? — улыбаясь, спросила Оля.

— Как раз дали новый танк, пока свет не вырубили. Не успел опробовать.

Он ушел. Может отец и правда был прав? Нужно попробовать, а потом решать? Оля не знала ответа. Когда вечером зазвонил телефон, она уже спала.

* * *

— Красавица, пошли сегодня в кино? — обнимая ее за плечи и наклоняясь почти к самому уху, предложил Степа.

— Я по кино не хожу, — уходя из его объятий, ответила Оля.

— Почему? — не унимался Степа, перемещая руку ей на талию и прижимая к себе. Олю такие обнимашки всегда коробили. Она попыталась убрать его руку со своей талии, но он держал ее крепко.

— Потому. У меня есть с кем по кино ходить, — сказала она.

Степа уже две недели к ней подкатывал. Несколько раз около работы поджидал, но Оли всегда удавалось улизнуть. Выйдя из отпуска и увидев Олю уже на складе, он решил что ему подфартило. Целый день Степа теперь крутился около нее. Путался под ногами, покалывал и пытался уговорить ее пойти с ним куда-нибудь. Так как Оля все время отказывалась, то он решил взять ее измором.

— Тебе работать не надо? — раздраженно спросила она.

— Перерыв. Я на перекуре.

— Тогда эту коробку закинь на поддон. У Славы видно тоже перекур.

— Не, я не могу. У меня спина болит. Я только за баранкой сидеть могу.

— Вот и зачем ты мне такой больной нужен? — со вздохом Оля взяла коробку, которая была в половину ее роста и закинула ее на поддон. Теперь надо было все это целлофаном закрутить. Называется бумажная работа. Как же все это бесило! Нет. Надо увольняться. И пусть Алексей Николаевич смеется и говорит, что это бесплатный фитнес. Видела она на том свете такой фитнес. Если бы она хотела в грузчики пойти, то не стала бы пять лет в институте учиться. Пот ручьем со лба течет. Жарко. Степа все еще рядом какую-то чушь несет. Хорошо, что подошла Рита с заданием. Надо было сверху поддон с коробками достать. Это можно было сделать только с помощью кара. Она забрала этого пустомелю. Желудок уже сводило от желания чего-нибудь съесть. Вроде и минутка свободная появилась. Оля нырнула в каморку, где работала. Пакет с обедом. Она его забыла дома. От злости хотелось зарычать. Оля налила себе воды и заставила себя досчитать до десяти.


Она стояла, сложив руки на груди. Зло кусала губы. Рычала на всех, кто бы ей чего ни говорил. Тимур взглянул на часы. Около двух. Решил подойти к ней.

— Сегодня тоже не удалось поесть? — спросил он.

— Забыла обед. Голова совсем работать не хочет, — пожаловалась Оля. Только потом посмотрела на Тимура. — А ты…

— Видишь как порой бывает, — усмехнулся он. — Минутка есть?

— Даже пять минут найду.

— Тогда пойдем накормлю тебя, — предложил он. Она лишь на минуту задумалась.

— А я не против. Иначе до вечера не доживу. Кстати, сегодня гулять пойти не получится. Придется до восьми задержаться. Машина сегодня поздно придет. Только сейчас «осчастливили» такой новостью, — зло сказала Оля. Немного подумала, но все же взяла у него бутерброд. — Все же как так получилось, что вы здесь?

— Может судьба? Живем рядом, работаем вместе, — ответил он. — И опять ты ко мне так официально. Точно с тобой придется на брудершафт пить, — посмеиваясь, сказал Тимур.

— Может быть, когда-нибудь… — не стала спорить Оля, садясь на железный ящик с инструментами и качая ногой. Тонкая ножка в джинсах и спортивных тапочках, почему-то завораживала. Обычная однотонная футболка оранжевого цвета только сильнее подчеркивала ее грудь. Он видел, что она устала, но при этом глаза продолжали гореть. Ему доводилось раньше видеть разных красоток. И в весьма соблазнительных нарядах. Но сейчас эта малышка могла дать им сто очков вперед. Надо было заканчивать с ней играть, пока игра не зашла слишком далеко. Хотя сегодня он поймал себя на мысли, что не против, чтоб малышка сегодня утром хозяйничала у него на кухне. Давно таких мыслей не возникало.

— Оля, а ты готовить умеешь?

— Умею. Хочешь меня заставить чего-то приготовить взамен обеда, что я тут хомячу? — спросила она, наблюдая за работой склада через окно. Видимо опять не заметила, как на «ты» перешла.

— Заставлять не буду. Но как-нибудь предложу.

— Вот, сразу напоминание, что в нашей жизни ничего просто так не делается, — она вздохнула. Неожиданно улыбнулась. — Спасибо за перекус. Пойду пахать дальше.

— Потом решим, что делать вечером будем.

— А я знаю, что буду делать: спать.

— Так всю жизнь проспать можно.

— Всю не хочу, но десяток часов так точно бы не отказалась потратить на это дело, — ответила она, уходя к себе.


Оля не ожидала увидеть здесь Тимура. Потом выяснила, что он у них теперь на должности работника фирмы. Починить, привинтить, что-то поменять. Сама фирма находилась над складом. Вот он и работал на складе, на фирме и еще плюс на десяток небольших магазинчиков, которые принадлежали компании. Разъездная работа, но все равно Оля понимала, что они будут часто пересекаться. К тому же каморка, в которой сидело его начальство была рядом. Судьба. А может правда — это судьба? По крайней мере, обед поднял настроение, которое к вечеру испортил Степа.

Она зашла в дальний конец склада. Нужно было найти потерявшуюся коробку. Она вытащила несколько здоровых коробок со стеллажа. Правильно. Какие-то идиоты задвинули небольшую коробочку в самый дальний угол. Оля ее достала. Затем поставила назад здоровые коробки и в этот момент почувствовала, как ее кто-то лапает за зад. Оля резко развернулась и оказалась в объятьях Степы.