Почему жевуны всю дорогу такие сердитые? Они состоят в клубе «Гильдия лилипутов». Мать ее так! – «Гильдия лилипутов»! Всю дорогу – одни лилипуты. Жевуны – неблагодарные мелкие мерзавчики. Те лилипуты умерли, так что можете радоваться. ПОЧТЕНИЕ К ЛИЛИПУТАМ!

– Это что, мать вашу, тут творится? – вопрошает Картер, появляясь на кухне кондитерской.

– От, фигня, конец забаве! ПРЯЧЬТЕ ПЕЧЕНЬЕ! – орет Дрю, плюхаясь животом на пол, и по-пластунски ползет прочь с быстротой, на какую только способен.


15. Попросту скажи некрофилии «нет»

Когда бригадир сказал, что я могу взять отгул, я аж дыхание затаил, никому ни слова не сказал. Бугор еще фразу не окончил, а уж рабочий рюкзак болтается у меня на плече, а сам я на всех парах несусь по заводу к проходной. У нас двоих недостает: Джим все еще медовый месяц справляет, а Дрю отгул взял, – так что редкостная штука, что людей все равно хватает и можно кого-то отпустить домой. Ни за что не собираюсь дать хоть кому-то шанс передумать. Все мысли только о том, что скоро увижу Клэр.

За неделю куча всяких мыслей прокрутилась в голове, и сейчас хочется просто обнять ее и как-то увериться, что между нами все как надо. С самой свадьбы Лиз и Джима она и вправду говорила странные вещи – о них-то я и думал не переставая.

Неужели она всерьез считает брак глупостью? Может, в ее представление о счастье не вписывается, что надо с кем-то быть вместе до конца жизни? Никак не скажешь, что ее родители подали ей хоть сколько-нибудь хорошие примеры, как отыскать суженого или суженую по гроб жизни и жить с ним или с ней в вечной любви. Они супругов поменяли больше, чем Дрю – подштанников. Только я ведь вижу, как у нее не раз глаза оказывались на мокром месте, когда она по телевизору смотрела про какую-нибудь свадьбу или про то, как предложение делают, думая, что я не вижу, так что, по-моему, полностью такую возможность она не отвергает.

Черт, может, отвергает она как раз меня? Может, она не хочет выходить замуж как раз за меня? От такой мысли у меня живот сводит. Все в ней наполняет меня таким счастьем, какого я в жизни не испытывал. У меня сто лет не возникало желания стать в одночасье отцом, зато теперь я знаю: без этого мне уже жизни нет. С самой этой свадьбы в прошлые выходные я только о том и думаю, какой вид был у Клэр, когда она стояла посреди танцпола, держа в руках только что пойманный букет цветов.

У нее сияли глаза, а улыбка на ее лице освещала весь зал. От этого мне стало жаль, что мы не на нашей свадьбе присутствуем, что это торжество не нашей любви. Я даже в карман полез, чтоб вынуть кольцо, которое всегда носил с собой, и перепугался, когда не почувствовал под пальцами коробочку. Мне понадобилась минута, чтобы сообразить, что в то утро перед самым выходом я решил оставить его дома. Я навидался достаточно свадеб, где был Дрю, чтобы догадаться: будут и танцульки брейка, и смокинги пойдут по кругу, а потому кольцо терять не хотелось. После же того КАК она среагировала всего лишь на предположение, что Дрю с Дженни способны обручиться на предсвадебном банкете, мне оставалось только радоваться, что я кольцо дома оставил. Стоял там, смотрел во все глаза на нее со свадебным букетом в руках и едва не заставил себя свершить нечто, для Клэр ненавистное: будь кольцо у меня в кармане, я б себя нипочем не сдержал.

Клэр, похоже, по-настоящему радовалась, если не считать последних нескольких дней да ее странных, от фонаря, замечаний по поводу брака. Могло так случиться, что, получив наглядное представление о том, как поженились ее самые близкие друзья, она вдруг решила, что у нее такого никогда не будет? Она в одиночку посреди ночи, пока я на работе, смотрит по телику порно. Такое – либо знак гибели мира, либо я попросту не даю ей всего. Иисусе, может быть, мне нужно поддать жару? Клэр порно в одиночку не смотрела бы, если б ей хватало меня.

Ей меня недостает? ПОЧЕМУ ЕЙ МЕНЯ НЕДОСТАЕТ? Почему она не может испытывать удовольствие со мной, вместо того чтобы исходить желанием по какому-то актеру в телевизоре? Почему, боже, почему? Ведь эти мужики по-любому не похожи на настоящих. В них все фальшивое, в том числе и их накачанные прессы с лошадиными елдаками. И, всерьез, кому нужен такой елдак-дубина? Может, она и смотрит на этих мужиков, желая, чтоб я научился кое-каким их фокусам. Но постойте, дайте и мне шанс. Никто не может быть таким гибким или настолько выносливым. Для того и существует в кино монтаж. Наверное, она не считает это жульничаньем только потому, что сама всего лишь смотрит их по телевизору, только – вот ведь проклятье! – она жульничает со своим РАЗУМОМ.

О, Иисусе мой! Кажется, я совсем обабился.

Приходится надеяться, что, будь Клэр и вправду так несчастна со мной или не удовлетворена моей доблестью в сексе, она высказалась бы. Девчушки же любят все время твердить тебе, что ты делаешь не так, верно? С чегой-то Клэр вести себя по-другому? Я во всем этом – тише воды, ниже травы. У нас все прекрасно, она прекрасна, я люблю ее больше всего на свете и, ТОЧНО ГОВОРЮ, сделаю ей предложение. Ладно, хватит бабской трепотни.

По пути с работы я попробовал позвонить Клэр и узнать, не в кондитерской ли она все еще, но ее телефон сразу переадресовывал на голосовую почту. Проезжая по городу, я увидел, что ее машина все еще припаркована у входа в магазин, а потому развернулся и подкатил к задней двери, что вела на кухню.

От открывшейся передо мной картины я онемел и ошалел. Правду говорю, даже не знал, куда прежде глянуть. Все вокруг было заляпано шоколадом, стоило мне сделать шаг через порог, как с потолка прямо передо мной, едва не под ноги что-то, покрытое шоколадом, как – шлеп!

На кухне стояла мертвая тишина, и это первое, что подсказало мне: что-то неладно. Клэр всегда музыку включает, когда на кухне работает.

Вообще-то первой наталкивает меня на мысль, что что-то не совсем так, Дженни, которую я вижу сидящей в раковине – она сидит и плачет. С нее мой взгляд перескакивает на Дрю: тот лежит на пузе на полу и языком лакает из шоколадной лужицы, как собачонка. Такое я и раньше видывал, к сожалению.

Поскольку Дженни ко мне ближе всех, начинаю с нее:

– Слышь, что происходит? Ты чего ревешь? И, что важнее, чего в раковину-то забралась и ревешь? – спрашиваю я ее и потихоньку вытаскиваю из громадной хозяйственной раковины из нержавейки, держа, как ребенка, на руках. Ставлю на пол – и еще несколько минут уходит на то, чтоб она прочно держалась на ногах. Вцепилась мне в плечи и пялится на меня, не мигая.

– По-моему, Дрю слопал Клэр, – шепчет Дженни. – Она еще минуту назад вот тут сидела, а потом Дрю сказал, что ему голодно, а теперь она пропала. Он слопал четыре порции шоколадных чипсов и одну порцию Клэр.

Господи Иисусе, да что ж тут творится-то?

Мягко отталкиваю от себя Дженни, пока та спиной не упирается в стойку, теперь я уверен, что она не упадет. Оборачиваюсь и смотрю на беспорядок, превративший сиявшую чистотой кухню в какой-то шоколадный кошмар.

Вот эти «твинкиз»[54], покрытые шоколадом, они в стену влипли?

Раздраженно обходя лужицы растопленного шоколада на полу, стараясь не поскользнуться и не упасть, прокладываю путь к Дрю, который перестал слизывать шоколад с пола и теперь спит, свернувшись в клубочек.

– Эй, ЗАСРАНЕЦ! – ору я. – Проснись! – Мыском ботинка пинаю его в живот, пока Дрю не переваливается на спину и лениво не открывает глаза, чтобы глянуть на меня.

– Че-е‑е‑е‑ел, – тянет Дрю на выдохе, пока дыхалки хватает.

– Ты мне не челкай. Что, бенать, тут произошло? Клэр несколько часов назад мне сообщение прислала, что ты собираешься помочь ей заморозить сладости. Почему тут вид такой, будто бомба жахнула?

Дрю несколько раз моргает и трясет головой, чтоб стряхнуть паутину или что там в данный момент налипло ему на мозги, лишив их способности действовать.

– Помоги мне встать, чтоб я мог мыслить, – говорит Дрю, протягивая мне руку.

Раздраженно тряхнув головой, хватаю его руку и рывком поднимаю парня с пола.

– У тебя руки такие мягкие. Увлажняющим кремом пользуешься? – спрашивает Дрю, оглаживая кисть моей руки, как котенка.

Я вырываю свою руку из его пальцев и шлепаю его по маковке.

– Членосос! Очнись!

Дрю трет затылок и пялится на меня.

– Не очень-то из порток выпрыгивай. Клэр у себя в конторе. С ней все хорошо. Там с нею ее отец.

Лады, стало быть, не все так плохо, если Джордж здесь.

Оставляю Дрю с Дженни, отправляюсь на поиски Клэр. Дженни реветь не перестанет, пока не увидит Клэр собственными глазами и не поймет, что ее никто не лопал.

Только в МОЕЙ жизни эти слова исполнены смысла.

У Клэр с Лиз общая контора, расположенная прямо посредине их сообщающихся магазинов. У каждой есть своя дверь в контору, которая, сказать правду, не больше иного чулана. Умещаются в ней компьютерный стол, диванчик на двоих и два металлических шкафчика для папок. Подхожу к закрытой двери и прикладываю к ней ухо, пытаясь выяснить, не затеяли ли Клэр с отцом какой-нибудь жаркий спор, пока на ее кухне происходило адское столпотворение. Я вполне уверен, что ее Папаня до сих пор тайком соображает, как позабавней и поувлекательней прикончить меня, а коли так, то я совсем не желаю встревать в их споры. Ничего не слышно, и я потихоньку поворачиваю ручку и медленно открываю дверь.

Приходится взглянуть дважды, чтобы поверить своим глазам: Джордж свернулся в клубочек на диванчике. Как он ухитрился втиснуть все свои шесть футов роста между ручками этой мебельной крохотули, я не узнаю никогда. Решаю покуда оставить спящих собак в покое и делаю полный круг, пока, наконец, мой взгляд не падает на Клэр.

Она сидит за дверью на полу, подтянув коленки к груди. В одной руке, отведенной подальше от тела, держит лопаточку, с которой сочится шоколадная глазурь, а другой рукой прижимает к стене нечто похожее на Дрюшкин айфон. Глаза ее остекленели и пусты, поскольку устремила она их куда-то в пространство и ни разочка не моргнула, пока я шел к ней и усаживался на корточки.

Не знаю, с чем приходится иметь дело, а потому начинаю мягко и успокаивающе:

– Эй, Клэр, послушай. Как ты себя чувствуешь, милая?

В ответ она стонет, но все равно не моргает.

Оглядываюсь, вижу, что Джордж все еще крепко спит. Явно, мне он тут совсем не помощник.

– Можешь мне сказать, что тут у вас вечером случилось?

Еще один стон вкупе с легким подвыванием. По-прежнему никакого моргания.

Как долго может человек обойтись без моргания, прежде чем ослепнет?

Ощущение такое, будто я влез в фильм ужасов и наткнулся на единственную уцелевшую от буйства серийного убийцы. Боюсь ляпнуть что-нибудь непотребное из опасения спугнуть ее да так никогда и не узнать всей правды до донышка.

– Я печенье ела, – наконец-то выдавливает из себя Клэр.

– Ого, так это ж здорово, милая, – ласково говорю я ей.

По правде сказать, я не знаю, здорово это или нет, но, по крайности, она проглотила какую-то хрень, которая впрыснула какую-то там еще хрень, которая обратила этих чудиков в покрытых шоколадом зомби.

– Не хочу больше чувствовать себя так, – жалостливо произносит Клэр. – Сделай, чтоб перестало.

Может, стоит попытаться вызвать у нее рвоту? Надо, что ли, пальцы ей в горло засунуть? Я такого никогда не делал. Даже самому себе. Разве что, бывало, пытался заставить блевнуть Дрю, да и то обычно просто заводил с ним разговор про то, как его бабушка занимается сексом.

Потянувшись, беру капающую лопаточку у нее из руки и кладу на пол. То же проделываю с Дрюшкиным мобильником, сначала быстренько перевернув его и заметив, что на экране выставлена картинка зажигалки, пламя которой мечется из стороны в сторону.

– Лапушка, ты зачем Дрюшкин телефон к стене прижимаешь?

– Хотела сделать горячо. Глупое гламя не полит. Жигалка не зажигивается. Огонь не огнит. Огонь. Огонь, огонь, огонь, огонь…

Иисусе милостивый.

Просунув руку между стеной и спиной Клэр, наклоняю ее вперед так, чтоб голова свешивалась с колен. Надеясь, что она не разозлится на меня и не укусит, проталкиваю палец сквозь губы, стараясь попасть им в рот. Тут она моргает и поднимает взгляд, силясь навести фокус на мое лицо. Мой палец у нее во рту, но губ она не разжимает, они попросту продолжают охватывать мой палец, пока Клэр щурится и силится рассмотреть меня получше.

Кручу рукой и стараюсь пропихнуть палец глубже. Где-то там у нее должна быть глотка. Если я заберусь пальцем достаточно глубоко, то, уверен, ее вырвет.

– Ну же, Клэр. Открой пошире. Никак не могу просунуть.

Рычу от двойного усилия: и Клэр прямо держать, и костяшки указательного пальца сквозь зубы просунуть.

– Не кусайся. Тебе намного лучше станет, когда все будет сделано, обещаю. Я такое невесть сколько раз проделывал, просто дай мне пролезть.