Когда закончили ужинать и Деймон записал расходы на свой номер, Анна поднялась со стула, ожидая, что ее, как и вчера, проводят, и трепеща от одной мысли, что поцелуй может быть не только в руку. Однако Деймон провожать ее не собирался.

– Моя сладкая, иди спать, завтра снова рано вставать. Я еще останусь, мне нужно кое с кем повидаться. Завтра встречаемся за завтраком.

– Спокойной ночи. – Анна разочарованно поплелась к лифтам, стараясь, как могла, не выдавать своего подпорченного настроения.

В номере было холодно и Анна снова укуталась в махровый халат, до бровей натянула одеяло и стала думать неприятные мысли о том, с кем это Деймон встречается на ночь глядя в гостинице. Она ревновала, и хорошо, что ей не пришлось в ту поездку убедиться в том, что ревность была не без причины.

В северной жила «старая знакомая» Деймона, которая, узнав, что он будет «в ее краях», сразу примчалась к нему, чтобы провести несколько сладостных часов в его согревающих объятиях.

В семь утра за завтраком Деймон выглядел бодрым и довольным, а Анна – подавленной и грустной, хоть и старалась из всех сил скрыть это. Деймон не без любопытства наблюдал, как девочка мучается ревностью, и это невероятно льстило его самолюбию. Он с нескрываемым удовольствием наблюдал за ее раскоординированными движениями и блуждающим взглядом.

Анна значила для Деймона гораздо больше, чем все эти «старые знакомые», которых у него было по нескольку в каждом городе, где ему только приходилось бывать в командировках. Нет, Анна – совсем другое дело, и поэтому он не собирался действовать с ней по заезженному сценарию. Торопиться в его планы тоже не входило. Нет, он будет, как подобает настоящему гурману, растягивать удовольствие.

– Представляешь, Беркут, мне пришлось вчера еще полночи работать, когда ты ушла спать. Приехал владелец сети заправок «Никойл», мне пришлось с ним еще часа два просидеть, смотреть, как он пьет бурбон, и слушать, как ему тяжело живется.

Стоило ему произнести эти слова, Анна сразу повеселела и посвежела. На лице появился румянец, она еле сдерживала довольную улыбку.

– Деймон, может, будешь хотя бы изредка называть меня по имени? Ты же в курсе, что Беркут – это фамилия моего бывшего мужа, так что каждый раз, когда ты меня так называешь, я вспоминаю его. Насчет «Никойла» вчера – сочувствую, но у тебя должность такая, ты же босс.

– Да что же ты, Беркут – это же для всех уже бренд, который ассоциируется только с тобой. Это как имя нарицательное. И поэтому я буду называть тебя так, даже если ты решишь снова сменить фамилию. Ты для меня все равно всегда останешься Беркут. И да, кстати, можешь называть меня босс, я не против.

Анне было нечего возразить. Деймону вообще было невозможно возражать. Она только глупо улыбалась, проигрывая в голове, как будет звучать ее имя рядом с фамилией Пули. Анна Пули. Очень даже неплохо. Ведь это ЕГО фамилия. А вдруг все так и получится. Вот бы все так и получилось!

-18-

По возвращении в Москву Деймон предложил подвезти Анну домой на своем новом «Кайене», который он всегда оставлял на парковке аэропорта, когда улетал ненадолго, чтобы не пользоваться услугами такси.

– Меня нервирует, как водят таксисты, и кто им только водительские удостоверения выдавал, Москвы не знают, правил не учили, дорогу им покажи, да за светофорами проследи – нет, проще самому за рулем, в своей чистой машине. Давай, пристегивайся, красавица, прокачу с ветерком!

Анна натянула красный спортивный ремень безопасности и щелкнула застежкой. Ремень натянулся и крепко прижал Анну к сидению. В салоне автомобиля пахло новой кожей и дорогим мужским парфюмом. Анна упивалась пьянящим ароматом – глубоким, терпким, обаятельно серьезным, каким и был сам Деймон. Новая кожа в салоне дорогого авто поскрипывала, когда Деймон поворачивался к Анне, чтобы что-то сказать или просто посмотреть на нее вблизи. Властному греку определенно нравилось, когда им восхищались и говорили комплименты.

– Это лимитированная комплектация, таких всего пятнадцать штук на всю Москву, летом я отдал за нее семь миллионов. Агрегат что надо. Нравится?

– О, да, конечно. Красивая и мощная машина. И… тебе очень идет.

– Спасибо, моя дорогая. – Он всех женщин, с которыми так или иначе общался, называл «своими». Анна поначалу вздрагивала, принимая это обращение на свой счет, внутренне возражала – «я-то может уже и твоя, но ты вообще-то еще об этом не знаешь!».

– Очень приятный парфюм. В сочетании с кожей вообще космос.

– С моей кожей? Дать послушать поближе?

Анна снова залилась краской, пришлось даже отвернуться к окну.

– Я вообще-то имела в виду новую кожу в салоне твоего авто… В сочетании с твоим парфюмом получается очень вкусно… – начала оправдываться Анна.

– В сочетании с моей кожей тоже вроде ничего. – Деймон явно напрашивался еще на один комплимент.

– О, да, определенно. Я попозже проверю, чтобы еще раз убедиться, если ты не против. – Анна решила отшутиться и заодно застолбить за собой этот маленький шанс на будущее. В глубине души она уже прикипела к Деймону и боялась его потерять.

В машине они ни разу не заговорили о работе – Деймону вдруг захотелось, чтобы Анна, потакая его тщеславию, осыпала его комплиментами, он даже готов был сам подсказывать направление.

– Этот парфюм производится и продается только в Арабских Эмиратах. Но такой не всем пойдет – а вот я его очень люблю и уже лет десять покупаю.

– Очень красивый парфюм, я так и думала, что это что-то арабское. Чувствуется тепло и энергетика Востока. Я такие люблю. Тебе и правда очень идут эти духи.

– Я знаю. – Сказал Деймон самодовольно, приглаживая волосы назад. Иссиня-черные, они красиво блестели на солнце.

Солнце, впрочем, вышло ненадолго – двадцать второго декабря всегда самый короткий день в году. С детства Анна помнила, что он еще называется «Днем зимнего солнцестояния».

– Деймон, а ты знаешь, что сегодняшний день традиционно принимается за начало астрономической зимы? Нам так в школе рассказывали.

– Я все знаю, Беркут. А знаешь, сколько длится этот самый короткий день?

– Часов семь, по-моему.

– Ну да, так и есть, семь с половиной часов.

– Только солнца все нет. Вышло на полчаса, вот и все солнцестояние.

– Россия-матушка.

К Аниному дому подъехали в четыре часа дня, но было уже так темно, как будто поздний вечер. Деймон вышел из машины, открыл Анне дверь, проводил к подъезду, неся ее чемодан и сумку с ноутбуком.

– Проводить тебя до квартиры?

– Нет, спасибо, Деймон, дальше я сама.

– Окей, как скажешь. Спасибо за хорошую работу. Увидимся в офисе. Пока, Беркут.

– Пока, босс.

-19-

Когда дверь подъезда захлопнулась, Анна оказалась одна в холодном тамбуре и почувствовала пустоту. Поднялась на лифте, открыла дверь ключом – Романа наверняка нет дома, он должен быть еще на работе. Закатила чемодан, аккуратно повесила дубленку на плечики и вошла в ванную комнату.

Села на крышку унитаза, протянула руку за трубу и достала заначку электронных сигарет. Откупорила одну, затянулась. Сидела так минут сорок и ни о чем не думала.

Ей бы очень хотелось заполнить пустоту, образовывавшуюся, стоило Деймону уйти, но сигарета не помогала.

«Раньше я бы сразу поехала к Алисе» – подумала Анна с сожалением. «Кроме нее у меня никого не осталось, а теперь я и ее потеряла». Вышла с телефона на фейсбук, открыла ЕГО профиль. Написать сообщение?

Анна: «Мне понравилось ездить с тобой в командировки»

Деймон печатает сообщение

Деймон: «Спасибо, моя Птичка. Всегда рад. Скоро повторим»

Анна: «Мне нравится, как ты меня называешь)»

Деймон: «По фамилии? ;)»

Анна: «Нет, «моя Птичкая» и все в таком же духе»

Деймон: «Так ты же теперь моя?»

По Аниному телу разлилось тепло. Внизу живота появилась приятная щекотка. «Надо ответить коротко и утвердительно».

Анна: «Я за»

Деймон: «Я знаю»

Анна опешила от его самоуверенности, граничащей с наглостью, но это же и нравилось, и заводило ее.

Анна: «Можно личный вопрос?»

Деймон: «Сколько угодно»

Анна: «Что значит этот статус у тебя на странице – «Все сложно»?»

Деймон: «Я не женат, но давно живу с одной девушкой»

Анна: «Ясно. А почему не женишься?»

Деймон: «Я еще слишком молодой, чтобы жениться)»

Сидя на крышке унитаза, Анна пыталась оперативно переварить то, что Деймон ей только что сообщил. Вообще-то ему тридцать восемь. Слишком молодой, чтобы заводить семью?

Деймон: «Птичкая моя, тогда ответный вопрос – у тебя серьезно с этим твоим богатым бойфрендом из «Форда»?»

Анна: «Да, мы живем вместе»

Деймон: «И давно?»

Анна: «Три года»

Деймон: «Чего не женитесь?»

«Да уж, чего не женимся?» Нельзя ответить, что Роман никак не созреет, это понизит ее престиж в глазах Деймона. Анна так и не спросила Романа, почему он до сих пор не сделал ей предложение – все мысли с момента возвращения из Вьетнама были заняты Деймоном и ни о чем другом она думать не могла и не хотела.

Деймон: «Птичка моя? Ты тут?»

Анна: «Прости, отвлеклась. Не женимся потому, что я не уверена в том, что Роман – мой человек. Он уже несколько раз делал мне предложение, но я пока не согласилась»

Деймон: «Все красивые девушки капризные – сами не знают, чего хотят»

«Пусть уж лучше так думает», решила Анна. Деймону совершенно незачем знать о ее страхах и неуверенности в себе.

Анна: «Я ведь предала лучшую подругу ради тебя, потому что ты этого хотел»

Деймон: «Я это оценил. Но не для меня – для нас. У нас великие цели и транзитные пассажиры нам не нужны»

Анна: «Немного не по себе от этого, особенно когда остаюсь одна»

Деймон: «А почему ты одна? Где Роман?»

Анна: «Не знаю, наверное, с друзьями куда-то зашел после работы»

Деймон: «Хочешь, я приеду?»

Анна: «А как же твоя девушка?»

Деймон: «А что с ней? Она привыкла»

Анна: «Нет, не стоит, Роман в любую минуту вернется»

Деймон: «Ну как хочешь, Птичка моя. Тогда отдохни, завтра ты мне нужна свеженькая и полная сил»

Анна: «Хорошо, до завтра»

Прощаться не хотелось. Она все сидела в их чате и Деймон видел курсивную строчку «Анна печатает сообщение», которая то появлялась, то исчезала и появлялась вновь, как будто Анна хочет что-то написать, но не решается».

Деймон: «Целую»

Анна: «И я тебя целую, Деймон»

Деймон: «А как ты меня целуешь?»

Анна: «В губы. Можно?»

Деймон: «Нужно!»

Анна: «Тогда я нежно целую тебя в губы»

В дверь позвонили. Роману всегда было лениво лезть в сумку за собственным ключом, и он предпочитал трезвонить в звонок. А Анне, чтобы открыть дверь в тамбур, нужно было выскочить из стерильной квартиры в чистых тапочках и на цыпочках брезгливо допрыгать до общей двери.

Не доходя до квартиры, Роман обычно пытался обнять и поцеловать Анну, а она старалась скорее вырваться, чтобы долго не стоять на грязном полу.

Анна: «В дверь звонят, пойду открою»

Деймон: «Откл.»

Анна: «Откл.»

Деймон: «Ц»

Анна недовольно открыла дверь и впустила Романа, держа дистанцию, чтобы он ненароком не вздумал лезть обниматься. Он неуклюже вошел с большой спортивной сумкой.

– Чего так долго открывала?

– Я была в ванной. У тебя же ключи есть.

– Ну ты же дома.

– Как смогла, так и открыла.

– Как командировка?

– Отлично.

– И все? С кем ездила?

– С аудитором.

– Ну и как аудитор? Не пристает?

– Нет.

– Точно?

– Что за допрос? Я устала.

– Может, пивка?

– Я пас. Пойду разберу чемодан и спать. Завтра на работу.

– Я соскучился по тебе.

– А я устала.

– Ну ладно, отдыхай.

И Роман остался на кухне пить пиво в одиночествеи смотреть какой-то дурацкий сериал на планшете, а Анна разобрала вещи, выбрала, что наденет завтра, и легла в постель, где мерзла и ворочалась, пока не пришел Роман. Тогда пришлось затаиться на своей половине и притвориться глубоко спящей, лишь бы не приставал.

Утром, снова проснувшись до будильника, первым делом побежала в ванную, проверять, не было ли сообщений на фейсбуке.

Деймон: «Доброе утро, моя Птичкая!»

Анна: «Доброе утро, мой Демон»

-20-

Завтракать не хотелось, и Анна с трудом впихнула в себя одно вареное яйцо.

«На десерт» – электронная сигарета.

Но все равно трясло изнутри, и это ей одновременно и нравилось, и пугало «до чертиков». Какая-то демоническая энергия как будто сжигала ее, но она же и питала, насыщала, заменяя еду и сон.

Космическая энергия придавала нечеловеческих сил, благодаря которым Анна теперь бывала сыта «листиком салата» и бодра четырьмя часами сна. Через месяц такой «диеты» от Анны остались лишь «кожа да кости», но эта форма ей очень шла. Теперь любой наряд садился на нее просто идеально, как на витринный манекен. Перемена была ей явно к лицу, так что Анна бессознательно жаждала как можно дольше удержать это горячечное состояние, в то время как что-то все время подсказывало ей, что вечно оно не продлится.