Сесилия Ахерн - Птица-лира

– Ладно, если что-то еще понадобится, зовите. Пока что побыстрее доставлю на кухню этот заказ. – И она ухмыльнулась Рейчел.

Лора не могла сдержаться. Она так точно повторила «побыствее», что Рейчел едва сдержала нервный смех.

– Перестань! – тихо попросила Бо.

– Знаю, знаю, но не могу удержаться, простите, – очень серьезно ответила Рейчел и тут же прыснула, и так у нее и чередовались смех и серьезное выражение лица, словно доктор Джекил и мистер Хайд.

Официантка отошла от стола, недоумевая, то ли дурочку привели на завтрак, то ли все-таки издеваются.

– Плюнет тебе в капучино, – предупредил Соломон, намазывая маслом тост.

– Почему вы засмеялись? – спросила Рейчел Лора.

– Не удержалась. – Она салфеткой утерла вспотевший лоб. – Со мной такое бывает в самые неподходящие моменты. С детства. Хуже всего на похоронах.

– Вы смеетесь на похоронах? – улыбнулась Лора.

– Всякий раз.

– И когда Тома хоронили?

Рейчел мрачно глянула на нее.

– Ага.

Соломон покачал головой:

– А почему вы смеялись? – допытывалась Лора, широко раскрывая любопытные глаза. Нисколько не обиделась на то, что Рейчел смеялась на похоронах ее отца.

– Бриджет пукнула, – пояснила Рейчел.

– Ну полно же, – покачал головой Соломон.

– Рейчел! – с отвращением одернула ее Бо.

– Лора задала вопрос, и я стараюсь честно ответить. Я сидела у нее за спиной. Когда Бриджет встала, чтобы опуститься на колени, послышался негромкий выстрел. – Рейчел изобразила, и Лора в точности повторила этот звук, отчего Рейчел расхохоталась еще громче.

Бо и Соломон вопреки рассудку присоединились к ним.

– Это называется «ротацизм», – сказал Соломон, когда смех смолк. – Или, наоборот, «деротацизм».

– Ты о чем? – удивилась Бо. Она уже уткнулась в телефон, проверяя почту.

– Картавость как у официантки. Я тоже в детстве не выговаривал «р», – пояснил он, обращаясь главным образом к Лоре.

Бо удивленно подняла глаза.

– Мне ты никогда об этом не говорил.

Соломон пожал плечами, чуть покраснел, вспоминая.

– Меня до семи лет водили к логопеду, пока не исправили. Братья никогда не дадут мне об этом забыть. Моего брата Рори в семье так и зовут – Вовви.

– А я-то гадала, почему его так зовут, – рассмеялась Бо. – Думала, потому что он младшенький.

– Вот именно. Мой маленький Вовви, – подтвердил Соломон, и захохотали уже все.

Вдруг заурчала, кипятя молоко, кофейная машина. Лора подскочила, огляделась в поисках источника звука, уже повторяя его.

– Что это? – тихо спросила Бо.

– Молоко процеживается, перколяция, – пояснила Рейчел.

– Вот это да! – Бо торопливо записывала звук на телефон.

За соседним столом доедала завтрак семья, двое детей так рты и разинули.

– Нельзя так смотреть, – тихо предупредила их мать, но сама поверх чашки внимательно следила за Лорой.

Соломон подавил желание сообщить им, что с Лорой все в порядке.

– Кофейная машина, – сказал он, наклоняясь и кладя руку на плечо Лоре, надеясь ее этим успокоить.

Она оглянулась – зрачки расширены, паника.

Соломон указал ей на машину за стойкой в дальнем конце зала:

– Вон кофейная машина. Кипятит молоко, чтобы добавить в латте или капучино.

Она присмотрелась, снова повторила тот звук, приладилась к нему и отвернулась. Дети за соседним столиком тоже успокоились и воткнулись в компьютерную игру.

Лора вдруг заметила их тоже, начала воспроизводить звук планшета, писки и выстрелы. Мальчик отложил игрушку и, встав коленями на стул, положил подбородок на спинку, пристально разглядывая Лору. Она улыбнулась ему, и он поспешно уселся. Мать велела обоим выключить звук.

Вернулась официантка с подносом. Ирландский завтрак для Соломона и Рейчел, грейпфрут для Бо, которая даже его не заметила, продолжая записывать Лору на телефон. Лоре досталось два яйца вкрутую.

Молча каждый вгрызся в свою еду, но тут Лора, осмотрев тарелку Рейчел, повторила слова официантки – «навезка от Вафевти» – так точно и так невинно, так явно не желая передразнить или обидеть, что они, не выдержав, засмеялись снова.

– Думаю, правильнее было бы мне поехать с вами в Голуэй, – спохватилась вдруг Бо, когда они выписались из гостиницы.

Лора помогала Рейчел паковать сумки в машину, Сол и Бо на минуту остались вдвоем возле стойки администратора.

– Впервые ты надумала повидаться с моей семьей, – сказал он шутливо, но ведь так оно и было на самом деле. Теперь, когда Лоры не было рядом, он позволил себе потрепать Бо по волосам.

Она улыбнулась, заглянула ему в лицо, обхватила руками за талию.

– Твоя семья возненавидела меня с первого взгляда.

– Про ненависть – это ты чересчур. – Он быстро клюнул ее в щеку. – Моей семье ты не приглянулась, это да.

– Тебе следовало солгать и уверить меня, будто они меня обожают.

– Обожать – тоже чересчур.

Они улыбнулись друг другу.

– Нам с тобой предстоит что-то замечательное, Сол!

– Это так романтично, Бо! – передразнил он ее мечтательный тон, прекрасно понимая, что речь не о любви, а о будущем фильме.

Она засмеялась.

– Думаю, надо бы снять эту поездку в Голуэй. Как Лора впервые выходит в мир. Нельзя это упускать. Как и то, что сегодня было за завтраком – это же клад. Невероятное разнообразие звуков, охренеть!

– Ты прекрасно знаешь, почему мы не можем это снимать, – пожал он плечами и отстранился, профессиональная неуемность Бо вдруг стала ему неприятна. – Мы не готовы. Рейчел должна побывать дома, ты – прочесть свою суперлекцию. Блудный студент возвращается в родной университет.

Она застонала.

– Если б не лекция, я бы поехала с тобой.

– Помнится, ты специально выбрала дату, чтобы совпала с маминым юбилеем.

– Правда.

– Карма – такая сука.

Снова Бо рассмеялась.

– Просто я плохо выдерживаю все эти семейные дела. У меня была ущербная в социальном отношении семья ровно из четырех человек. А когда все обнимаются-целуются-поют-и-танцуют и каждому непременно отводят минуту славы, я нервничать начинаю.

У Соломона трое братьев и сестра, все они соберутся на выходные в родительском доме, кто с подругой, а кто уже с женами, детьми. И без счета дядей и теток и двоюродных братьев-сестер, не говоря уж о сумасшедших соседях и тех, кто заглядывал на вечеринку случайно – проходил или проезжал мимо и вдруг слышал музыку. Да, у них шумно, непривычному человеку тяжело, а Бо не из тех, кто может выдержать два-три дня выходных, когда ее постоянно подначивают. Но и ему приходилось нелегко в пригородном доме ее родителей. Слишком тихо, а когда заговорят, следят за каждым словом, вежливость и еще раз вежливость. В семье Соломона обсуждали все, схватывались по поводу политики, новостей, спорта, не забывали и посплетничать насчет соседей. Его близкие не переносили молчания. Пауза годится лишь для нагнетания драматического эффекта в рассказе. Молчание надо во что бы то ни стало разогнать – для того людям и даны слова, музыка и песни.

Но, по правде говоря, Соломона отсутствие Бо на юбилее вполне устраивает. Ему без нее будет проще. Точнее – было бы, но теперь с ним едет Лора.

– Не думаю, что Лора кардинально изменится к понедельнику, когда мы начнем съемки. И звуки останутся при ней, – подбодрил он.

– Уверен?

– Да. Это часть ее существа.

– Может быть, мы могли бы найти ей врача. Засняли бы и процесс исцеления. – Бо уже снова вернулась в привычную роль продюсера. – Как переход к новой жизни. Столько возможностей, как подступиться к этому фильму! Надо мне сесть и во всем разобраться.

– Зачем же ей избавляться от звуков? – удивился Соломон.

Бо с не меньшим удивлением покосилась на него.

Соломон услышал шаги Рейчел. Бо торопливо поцеловала его и отошла.

– А ты не мог бы остаться с ней здесь? – спросила она. – Проследил бы, чтобы никаких новых впечатлений не было до моего возвращения. Право первой ночи.

Последнее замечание смутило Соломона, хотел бы он понять, насколько оно шутливо. Нет, конечно, Бо ничего такого не имела в виду, первая ночь не в таком смысле, даже если это действительно была бы первая для Лоры ночь. Он-то уже немало над этим думал и уверился, что она девственница, она же с шестнадцати лет жила одна в том коттедже. А до тех пор в ее жизни никого не было? Не было, она бы сказала. Как скрыть от Бо, какое впечатление произвели на него ее слова?

Он откашлялся.

– Ни за что на свете я не пропущу мамино семидесятилетие, – как можно тверже выговорил он. – Если тебе так хочется, возьми Лору с собой в Дублин. Сама и проследишь за «прогрессом».

Тут же ему захотелось взять свои слова обратно. Сердце пуще прежнего заколотилось в груди, пока он ждал ее ответа, но психология «от обратного» сработала. Бо встревожилась, словно мамочка новорожденного, которую попытались впервые оставить наедине с малышом.

– Нет, ей лучше с тобой. Она предпочитает тебя.

Он постарался скрыть облегчение, как Бо постаралась скрыть испуг, но, может быть, она так же ясно читала в его душе, как он – в ее.

Соломон отвез Бо и Рейчел на вокзал. Сначала Бо и Рейчел собирались поехать в Дублин на машине, а Соломона отправить в Голуэй на автобусе, но теперь решили, что Лоре три часа в переполненном автобусе со множеством незнакомых звуков покажутся тяжелы. До вокзала Рейчел и Лора ехали на заднем сиденье, они успели сдружиться, общались легко и свободно.

– Как ты с ней размякла, – поддразнил Соломон, помогая Рейчел выгрузить съемочное оборудование. – Наверное, надвигающееся материнство так на тебя подействовало. Большая добрая мамочка.

– Обойдемся без «большой», – проворчала Рейчел.

– Правда, ты ей нравишься, – сказал Сол.

– Ага. Но ты нравишься ей намного больше. – Рейчел проницательно глянула на него. Предупреждающе глянула. – Веди себя хорошо. До понедельника.

– Мам, это я, Соломон.

– Привет, милый. Все хорошо?

– Да. Все отлично. Только… Хмм. Я уже еду к тебе, и со мной еще кое-кто.

– Бо? – Голос нерадостный, хотя из всей семьи только мама действительно старалась не показывать свое отношение к Бо. Она всегда уважала выбор своих детей, даже если ей не слишком нравились их половинки.

– Нет, не Бо, она просила передать, ей очень жаль, но лекцию невозможно перенести. Это большая честь – лекция в родном университете, тут ничего не поделаешь, – заспешил он, прикрывая Бо и сам дивясь, зачем он это делает, вечно извиняется за одних перед другими, когда самим им друг на друга наплевать.

– Конечно, конечно, занятая женщина.

– Не потому, что не могла уделить время, но лекция – это важно. Конечно, твой день рождения тоже важен, – окончательно увяз он.

– Соломон, милый. – Он расслышал в голосе мамы улыбку. – Не убивайся так. Ты слишком волнуешься, сам себя запутал. Кого ты везешь с собой? Его можно поселить с тобой в одной комнате? У меня места маловато. – Она понизила голос. – Морис хочет приехать с Фионой и взять всех троих детей. Он славный, бедняжка, и вдовец, разумеется, но трое детей! Я засуну их в комнату, которую наметила для Пэдди с Мойрой, потому что Мойра не приедет. Опять спина. Пэдди будет с Джеком, он страшно зол, они никогда не ладили… Но что тут поделаешь?

Соломон засмеялся.

– Сама не волнуйся. Пусть радуются, что их вообще пустили. А я поселюсь у Пата.

– Нет, ты не будешь жить у Пата, у тебя своя комната есть. Слышать ничего об этом не желаю.

– Мам, мой гость – женщина. Так что тут есть некоторые трудности. Но давай поселим ее в моей комнате, а я буду спать на диване.

– Никто из моих сыновей не будет спать на диване! Кто эта женщина, Соломон?

– Лора. Лора Баттон. Ты ее не знаешь. Она из Макрума. Мы будем снимать ее в новом фильме. Ей двадцать шесть лет. И мы, ну, мы не пара.

Короткая пауза.

– Значит, я помещу ее в комнату Кары.

– Мама, но это вовсе не обязательно. Я уступлю ей свою комнату. Посплю на диване. Ей будет лучше одной.

– На диване никто спать не будет! – решительно повторила она. – И уж тем более никто из моих мальчиков. Не затем я год планировала праздник, чтобы гостей по диванам распихивать.

Родители Соломона – владельцы мини-гостиницы на восемь номеров. Мама обожает привечать гостей, кормить, обустраивать, она больше хлопочет о чужом удобстве, чем о своем. Своим она всегда готова поступиться. Но при всей приветливости она человек старомодный и никогда не допустит, чтобы кто-то из ее детей делил комнату с другом или подругой до вступления в брак.

– Ты все поймешь, когда ее увидишь. Она особенная.

– Вот как?

– Да не в этом смысле, – улыбнулся он.

– Увидим, – весело отозвалась мама, в ее голосе тоже звучал отголосок смеха. – Посмотрим и увидим.