Сесилия Ахерн - Птица-лира

– Как бы вы описали себя в пяти словах?

– Есть ли у вас бойфренд?

– Что скажете о неравенстве в зарплате женщин и мужчин?

– Если бы вы были едой, то какой?

– Ваш любимый фильм?

– Ваши топ-десять песен?

– Твиттер или инстаграм?

– Какую книгу вы бы взяли с собой на необитаемый остров?

– Где вы черпаете вдохновение?

– Ваши любимые звуки?

– Каким подражателям вы хотели бы подражать?

– Следите ли вы за президентскими выборами в Америке?

– Есть ли у вас хороший совет для молодых женщин?

– Какой лучший совет вы сами получили в жизни?

– Какой вопрос вам еще не задали, на который вы бы хотели ответить?

Пока Лора два дня подряд торчала в студии под бдительной охраной Бьянки, Бо успела поцапаться с Джеком.

Лора услышала их спор, когда в перерыве между интервью устроилась на унитазе, закрыв его крышкой, подтянув к себе коленки, подальше от непрерывно молотившей по кнопкам смартфона Бо. Этот перестук не замолкал у Лоры в голове, все быстрее, быстрее, будто тикал механизм часовой бомбы.

– Все в порядке? – Кто-то постучал в дверь кабинки, и Лора спохватилась: опять воспроизводила эти звуки вслух. Замерла.

– Джек! – вдруг громко и сердито заговорила Бо. От неожиданности Лора открыла глаза. Голос Бо доносился из вентиляционного отверстия.

– Бо! – весело откликнулся Джек. – Как приятно тебя видеть. Мало мне было твоих писем в эти два дня – теперь ты лично явилась поругаться.

– Джек, я не возражала, пока вы два дня держали Лирохвоста у себя, но в Корк вы ее не повезете.

Дверь хлопнула. Недолгая тишина.

– Разумеется, повезем. Нам нужны натурные съемки для прессы и для шоу. Так проще всего – или ты предпочтешь посылать Лирохвоста в Корк ради каждого телеинтервью? Это самое простое решение.

– Но у меня уже есть эти кадры. Эксклюзивная съемка для моего фильма. И уже два дня я не могу продолжать работу над фильмом, потому что ты полностью завладел Лирохвостом.

– Потому что теперь она в моем шоу, Бо! – устало ответил он. – Никакого подвоха. Она подписала контракт и обязана принимать участие в предварительной рекламе. Ты же знаешь, ты читала договор.

– Но там не сказано отстранить меня! – полыхала Бо.

– Полно, малышка моя, ты – единственный человек, которого мы подпускаем к Лоре с камерой. Ты получаешь весь закулисный материал, о котором все прочие на коленях молят. Керт мне яйца готов открутить за то, что я тебе это позволил, – а ты еще недовольна?

– Я не твоя малышка. И не Керт возглавляет StarrGaze, а ты. Отрасти уже себе член покрепче, на хрен.

Молчание.

– Член покрепче, на хрен. Хм. Мне-то казалось, он у меня достаточно крепкий. И мне казалось, тебе-то это известно.

Лора услышала негромкий смешок Бо и сама улыбнулась их комичной перебранке.

Бо заговорила снова, на этот раз гораздо мягче:

– Джек, я ведь снимаю не сенсационный фильм, не реалити-шоу или жизнь за кулисами. Это не может быть приложением к твоему шоу. Это будет глубокое исследование ее жизни целиком. Изнутри, а не снаружи, и, если ты не дашь мне поговорить с ней, я так и не узнаю, что она переживает сейчас.

– Живете в одной квартире! – засмеялся Джек. – И не можешь разобраться?

К досаде Лоры, в соседней кабинке слили воду, и она не расслышала ответа Бо.

– Поговорю с Кертом, – сказал Джек. – Но при условии, что ты поужинаешь со мной. Поощри меня, а то отказаться от курения ради твоей благосклонности – непростое дело.

– Джек! – рассмеялась Бо. – Ты непереносим. У меня же парень есть. или ты забыл?

– Ах да, Прекрасный принц с длинными волосами и злющим нравом. Но ведь он сейчас в отъезде?

– Джек, ну пожалуйста! Я пытаюсь тебе втолковать: я снимаю документальный фильм, личностный, это искусство. Тебе ли не понимать! А ты мне мешаешь. Как часто тебе приходилось биться за свою музыку? Лору к тебе привела я. И мне нужно присутствовать при ее интервью. Ты не имеешь права блокировать меня сейчас.

Ее слова заглушило гудение фена, а потом в дверь замолотила кулаками Бьянка, до смерти перепугав Лору. Пора на очередное мероприятие. Игра «Попробуй, если смелости хватит» – жеребьевка на участие в очередном шоу StarrGaze. Каждый участник должен был разбить о свой лоб полдюжины крутых яиц. Проиграют те, кому среди крутых яиц попадется сырое… о чем они узнают, когда яйцо растечется по физиономии.

Лора как раз и проиграла.

До участия в полуфинале основного шоу оставалась еще неделя. В ближайшие выходные предстояло еще одно прослушивание в прямом эфире, а с понедельника ежедневные полуфиналы. В каждом из этих отборочных туров один из пяти участников пробивался в финал. Очередной прямой эфир конкурса талантов привлек аудиторию вдвое больше обычной благодаря популярности Лирохвоста (уже мировой), по количеству зрителей эта передача превзошла «Новости в девять», традиционно считавшиеся гвоздем культурной телепрограммы. Но все равно Лора обязана была оставаться на виду, этого требовали и СМИ, и StarrGaze, понимая, что с нарастанием интереса к ней растет и популярность шоу. С каждым днем прибавлялось поклонников Лоры у дверей студии, они уже и лагерь разбили, выжидали свой шанс хоть мельком увидеть Лирохвоста. Новостные программы и различные СМИ регистрировали доходившее до одержимости увлечение Лирохвостом – которое сами же СМИ породили и раздували. Так пресса и публика взаимно подпитывают друг друга. Из США, Великобритании, европейских стран и Австралии ежедневно приходили запросы на интервью или на участие Лирохвоста в каком-либо мероприятии. Японцы пригласили ее рекламировать новый сорт лимонада. Кертис затеял изнурительные переговоры, но в итоге стороны не сошлись в цене.

Приглашали Лирохвоста и на частные мероприятия, на корпоративные и благотворительные события. Агенты и целые агентства бились за право представлять ее, пиарщики наперебой предлагали заняться ее продвижением. Агент Лирохвосту в таких обстоятельствах конечно же требовался, но он у нее уже был: согласно контракту, который подсунул ей Джек, она полностью отдавала себя в распоряжение StarrGaze. Бо нерасчетливо отказалась от контроля над героиней своего фильма.

Бо позвонила Соломону, который все еще возился в Швейцарии с «Уродскими телами». Плакалась: «Эти идиотские интервью превратят мой фильм в дешевку. Я-то годами работаю над проектом, прежде чем предъявить его миру, исследую, редактирую, придаю форму и смысл. Но сейчас все несется стремглав. Ведь это я открыла Лирохвоста, я первая выслушала ее историю, а теперь я в ужасе: ее, того и гляди, выплеснут напоказ всему миру прежде, чем у меня будет шанс рассказать о ней. И не говори мне «Я же тебя предупреждал», мне сейчас совсем не такие слова нужно от тебя услышать».

– Больше мне сказать нечего, – отрезал он в негодовании.

Она печально вздохнула. Его негативное отношение ничуть ей не помогало, потому-то она и не спешила делиться с ним своими тревогами, но сейчас ей требовалась помощь, нужен был человек, с которым она могла бы все это проговорить.

С первого выступления Лоры прошла всего неделя, но интерес к Лирохвосту достиг степени лихорадки, бума. Долго ли этот интерес продержится? Пока Бо снимет свой фильм, Лирохвост, вероятно, превратится во вчерашние новости. А в худшем случае наступит похмелье и никто не захочет иметь дело с этим сюжетом. В отчаянии Бо говорила себе: она первая занялась Лирохвостом, но окажется последней, кто попытается рассказать об этой девушке. Участвовать в безумной гонке было ей не под силу, она никогда не работала в таком формате.

Со всех сторон тянулись хищные лапы, каждый норовил урвать свой кусочек Лирохвоста. И если так это ощущала Бо, каково же приходилось самой девушке? Бо себе это представить боялась. И с каких пор она сама стала называть ее Лирохвостом?

Слушая жалобы Бо, Соломон сердился все пуще.

– Как Лора? – спросил он.

– Нормально, – ответила Бо. – Очень занята. Я ее почти и не вижу.

– Она понимает, что не обязана делать ничего такого, чего делать не хочет?

– Ну как не обязана, Сол, – она же подписала контракт. – Бо понизила голос, чтобы Лора не услышала ее из другой комнаты.

Он помолчал немного.

– Она счастлива, Бо?

– Откуда мне знать, черт побери, – устало откликнулась Бо. – Она все в себе держит.

– Ее звуки, – подсказал Соломон, пытаясь сохранять спокойствие. Будь он там, он бы сразу все понял. – Перед сном какие она звуки издает?

– Я не обращала внимания. До смерти устаю. Наверное, я к ним уже настолько привыкла, что перестала их слышать.

Кое-как ей удалось отговорить Соломона от мысли тотчас же вернуться в Дублин. Он не мог сорваться со съемок – его бы никогда впредь не позвали в команду. А тут пока далеко до кризиса. К тому же Лора слишком к нему привязалась, и по этой причине тоже лучше не спешить с возвращением. И ведь это не было неправдой.

Бо понимала, что главного в Лоре никто еще не успел рассмотреть, что в этой девушке скрыто еще многое. Лишь бы Лора сообразила, как воспользоваться своим талантом, как подать его в концентрированном виде за две минуты прямого эфира. Если Лора хорошо выступит в полуфинале, это будет на пользу и Бо. Пусть она сейчас не имеет возможности поработать с Лорой один на один, за нее это сделает само шоу. И Бо поспешила написать Джеку несколько эсэмэсок с предложениями насчет следующего выступления Лоры.

Только она прилегла, за стеной принялся скулить щенок, недавно приобретенный соседями.

И, как прошлой ночью, к его жалобам присоединился негромкий, печальный голос Лоры. Бо солгала Соломону, когда тот спросил о новых звуках. Не могла сказать правду. Но в конце концов, он же сам говорил, что это подражание, а не разговор.

Бо выключила свет, подтянула к себе одеяло и накрыла голову второй подушкой, подушкой Соломона, блокируя звук.

Ровно через неделю после первого выступления Лоры они с Соломоном сидели на пластмассовых стульях в коридоре перед студией в бывшей бойне, откинувшись затылками на стену. Он только что вернулся, поговорить они еще не успели. Соломон украдкой поглядывал на Лору, пытаясь вычислить, как она. Не очень-то он доверял отчетам Бо о полном благополучии девушки.

– Чувствую себя, словно к директору в кабинет вызвали, – пробормотал Соломон, но тут же сообразил, что Лора может и не понять шутку, она же не училась в школе. – Извини, – добавил он. – Не важно.

– Моя понимать, – произнесла она с акцентом Тарзана. – Лирохвост смотреть ТВ, Лирохвост читать книги.

Он фыркнул:

– О’кей. До меня дошло.

Откуда-то, словно из потайных комнат, выныривали люди, косились на них, шептали: «Это она» – и пропадали. Некоторые явно делали крюк, чтобы пройти именно по этому коридору, таращились на Лору, а в итоге упирались в тупик и вынуждены были проходить мимо нее во второй раз.

– Ну что, какие новости? Тихая выдалась неделька? – мягко поддразнил он, и она засмеялась.

Он так по ней соскучился! Разлука с ней была пыткой, но пыткой необходимой. С той ночи, как он услышал, как Лора повторяет его смех, он знал: пора уезжать. Иначе он предает Бо. Предает Лору. Только уехать, сбежать от этих ночных звуков. Слушать их – все равно что получить ключ к ее сердцу, читать интимный дневник, на что у него не было ни малейшего права – именно потому не было, что более всего на свете он хотел проникнуть в ее сердце. Теперь весь мир околдован ею так, как был околдован Соломон при первой встрече в лесу. Но он нервничал: ему казалось, с понедельника, когда он уехал, все изменилось. Никто не мог предугадать такой всплеск популярности, но StarrGaze хватит профессионализма, чтобы с этой волной совладать. Интересно, кто именно отвечает за это?

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Соломон. Очередной «случайный прохожий» исподтишка фотографировал Лору, притворяясь, будто посылает сообщение, но наставляя телефон прямо на нее. – Безумные дни. И поговорить-то некогда.

– Да, мы так и не поговорили. – Она изобразила его смущенный кашель и как он скребет отрастающую щетину.

Неделя отсутствия нисколько не помогла ему забыть Лору. Стоило ему уехать, попытаться выкинуть ее из головы – и словно весь мир сговорился против его благих намерений. Всю неделю везде и повсюду только о ней и разговоров: «Видели эту девушку?» Даже Пол, звезда «Уродских тел», той самой программы, на съемки которой Соломон приехал в Швейцарию, однажды в приемной больницы, пока не включили камеру, вздумал расспросить о ней.

Поначалу Соломон уклонялся от таких разговоров, но выяснилось, что, когда он делает вид, будто ничего о новой знаменитости не слышал, собеседник пускается в подробный рассказ, как она выглядела на сцене, как тянула первые секунды паузу, а потом взорвала зал. И тогда он стал отвечать по-другому, сообщал, что видел ее, знает, в надежде, что на том и разговору конец, но нет, приходилось выслушивать гипотезы о спрятанном где-то устройстве, вот только как она его прячет, платьице ведь такое откровенное, хе-хе-хе.