— Хочешь сказать, какая она сложная, Спенсер? — подчеркнуто заметила Кейт, похлопав его по плечу, прежде чем снова нажать на кнопку лифта. — Если собираешься изменить свою жизнь, ты должен начать с изменения своего языка, который изменит твое мышление и твое поведение, правильно? — Она подмигнула мне. — Мы сейчас работаем над книгой «Помоги себе сам», в которой есть ряд ценных советов. — Выражение ее лица снова стало серьезным. — Все, что могу сказать вам, Салли, я знаю Спенсера десять лет и три из них работаю с ним. Он прав, жизнь его совершенно запутанная. Но он замечательный друг, одаренный редактор, и мне неприятно видеть, как этого беззащитного заманивает в темную аллею известная разбойница, которая скупает косметические компании.

Она вошла в открывшийся лифт.

— Спасибо, — сказала я. — Было очень приятно с вами познакомиться.

— Надеюсь вскоре с вами увидеться, — сказала она, и дверцы сдвинулись.

— Она знает о Верити? — Я с удивлением смотрела на Спенсера.

— Да.

В раздумье я взяла его за руку.

— Хочу познакомиться с твоими коллегами. Именно за этим я пришла. Хочу узнать людей, которые знают тебя.

Ясно, что Спенсера здесь любят. Мы заходили в каждый кабинет, заглядывали в каждый уголок на этаже, встречались со всеми, начиная со старшего редактора, арт-директора и кончая уборщиком и снабженцем.

Я познакомилась с редакционной секретаршей, молодой кореянкой, работающей как на Спенсера, так и на Кейт Вес-тон. Она сидела в кабинете без окон, похожем на будку. У нее был измученный вид, какой бывает у всех в начале карьеры и является результатом долгих часов работы, стресса и тесноты, не говоря уже о плохом кофе и спертом воздухе.

— Рада познакомиться с вами, — сказала она. — Вы репортер, не так ли? Та самая, которая работает на «Экспектейшнз»?

— Да, — удивилась я.

— Спенсер рассказывал о вас. — Она широко улыбнулась. — Он говорил, что вы очень хорошая.

— О! — вымолвила я, взглянув на Спенсера.

— У нас есть все ваши газетные вырезки, — продолжала она, указав на папку. — Откровенно говоря, я пока не все прочитала, а Спенсер все.

— Значит, у тебя есть на меня досье? — спросила я Спенсера, как только мы оказались за дверью.

— Мне хотелось узнать, как ты пишешь.

— Ну и какие вырезки ты нашел?

— Все из «Геральд американ». Мне пришлось заплатить одной сволочной леди из вашей библиотеки, которая отказывалась сделать для меня эту работу, все время повторяя: «Почему бы вам не попросить их у нее?»

— Ну и почему ты просто не попросил у меня?

— Потому что ты все время занята, — ответил он. — К тому же хотелось прочитать их без твоего ведома.

— Гм. — Я проследовала за Спенсером по коридору. А как бы он поступил, если бы мои статьи ему не понравились?

Мы вошли в кабинет Спенсера, который мне сразу понравился. Нельзя сказать, что он слишком велик. Одна его стена — сплошное окно. Больше всего мне понравились книжные полки. На них книги, макеты переплетов, фотографии авторов, безделушки, пресс-папье и памятные подарки. Немного хаотично, но все прелестно. Забавно.

Я смотрела на него как в первый раз. И тут я заметила в нем что-то новое.

— Ты похудел?

— Угу, — подтвердил он, снимая трубку телефона. — Десять фунтов, как мне кажется. Я всегда худею, когда волнуюсь. — Он указал мне на стул. — Мне нужно отзвониться, а потом мы можем идти.

— Куда?

— Куда хочешь. Туда, где мы сможем поговорить.

Я вышла в приемную, где сидела его помощница. Ее звали Маделайн, и она окончила колледж Боудена. Больше я о ней ничего не знала.

— Как долго вы здесь работаете? — спросила я.

Она оторвала взгляд от экрана, где висело деловое письмо.

— На Спенсера или на «Беннет, Фицаллен и Кº»?

— Меня интересует и то и другое, — сказала я, глядя с восхищением на фотографию на ее столе.

— На Спенсера немногим более года. На компанию два. Я прошла подготовительные курсы после окончания…

— Колледжа Боудена, — сказала я, склонившись над столом, чтобы рассмотреть фотографию собаки.

— Откуда вы это знаете? — воскликнула она, польщенная, как это всегда бывает с людьми, которыми интересуются репортеры.

— Мне сказал Спенсер. Кто это?

— Это моя Шарки, — гордо ответила она. — Она живет у моих родителей в Пенсильвании. Я не могла взять ее с собой в город.

— Но вы можете навещать их.

— О да. Она сходит с ума от радости, когда я приезжаю к родителям.

— Думаю, и твои родители тоже.

— Откуда вы знаете? — рассмеялась она.

Спенсер говорил, что Маделайн хорошая. Я подумала, что такая не якшается с приставучими актерами, как это делала я.

— Надеюсь, он относится к тебе хорошо, — сказала я, оглядывая кабинет.

— Спенсер? Шутите! Он необыкновенный. Признаюсь, она понизила голос до шепота, — здесь, в кабинете, кошмар что творится, да и авторы зануды, но Спенсер просто душка. Он дал мне подарочный сертификат в пансион «ночлег плюс завтрак» в Мэне, где живут его родители. Мы провели там с моим другом весь уик-энд, а отец Спенсера позволил нам кататься на яхте.

— Чудесно.

— Последнее время у нас здесь запарка, и он предоставил мне возможность отдохнуть.

Прекрасно, он устраивает своей секретарше небольшие каникулы. Что в таком случае он делает для Верити?


Мы покинули офис после пяти и прошли несколько кварталов вверх по Парк-авеню. Нью-Йорк гудел: на улицах толпы народа, машины мчатся к Центральному вокзалу и в обратном направлении к жилым кварталам. Я мысленно представила себе, как каждый работающий на Манхэттене лифт спускает людей, выплескивая их на улицы.

Мы прошли по Шестьдесят третьей улице и свернули к «Парк-авеню». Этот очаровательный ресторанчик был для меня в новинку, а для Спенсера одним из любимых. Нас провели к столику на двоих у бара, и каждый из нас заказал по стакану вина.

Мы сидели, потягивали вино и обсуждали интерьер, затем Спенсер взглянул на меня и сказал:

— Спасибо.

Продолжая пить вино, я сделала вид, что не расслышала.

— Я так рад, что ты побывала в моем офисе.

— Мне понравилась Кейт.

— Вы с ней немного схожи.

— Она, кажется, очень удивилась моему появлению и тому, что ты ей сказал.

Он рассмеялся и скорчил рожицу.

— Она устроит мне головомойку за то, что раньше не рассказал о тебе. Она знает все про всех, — сказал он и тут же, запаниковав, поспешил исправиться: — Нет, не о нас с тобой, а о других.

— Почему же ты ничего не рассказал ей?

— Она бы накричала на меня, так как знает о моей ситуации с Верити.

— И какова же, между прочим, эта ситуация на данный момент? — спросила я.

— Об этом я расскажу тебе позже, — пообещал он. — Во всяком случае, я ничего не рассказал Кейт, потому что все было так неожиданно и ново и мне не хотелось ни с кем делиться своим счастьем. Делиться им без тебя. Ты меня понимаешь? Единственное, чего мне хотелось, — быть рядом с тобой. Я никого не хотел вмешивать в наши отношения.

Я понимала, о чем он говорит. Конечно, мы оба незрелые. Так же, как мы с Дагом, судя по словам матери.

— Мы едва знаем друг друга.

— Неправда. Мы знаем друг друга недостаточно хорошо.

— Понимаю. — Я вздохнула и отпила глоток вина. За последние три недели я выпила алкогольных напитков больше, чем раньше за весь год.

— Поэтому хорошо, что ты познакомилась с людьми, которые меня давно знают. — Он склонился ко мне. — Теперь позволь мне приехать в Каслфорд, чтобы познакомиться с людьми, которые давно знают тебя. С твоей матерью. Друзьями. И вообще, почему бы нам не проводить вместе побольше времени? — продолжал Спенсер. — Что-то делать вместе, возможно, путешествовать, заниматься спортом. Разве мы не можем поплавать на яхте, к примеру? Можем поехать на Сити-Айленд, если хочешь, или поплавать в океане или на озере. А может, тебе больше нравятся водные лыжи? Рыбалка? Каноэ? Теннис? Бридж?

— Скажи мне, что Кейт думает о Верити? — спросила я.

Выражение надежды моментально исчезло с лица Спенсера.

— Мне кажется, она ее ненавидит.

— Правда? Почему? — Я была поражена.

— Ну… — Он вздохнул. — За ее неверность для начала.

— За ее неверность к тебе? — уточнила я.

— Ко мне, — подтвердил он. — Но главным образом из-за Корби-младшего. — Он понизил голос: — У Кейт с мужем были проблемы с зачатием ребенка, поэтому, как мне кажется, она сверхчувствительна, когда речь заходит о материнстве.

— Чем занимается муж Кейт?

— Он редактор, старший редактор, так же как и я, в одной из компаний «Рандом-хаус». Они много лет работали вместе в «Беннет, Фицаллен и Кº», где и полюбили друг друга. Потом там дела пошли плохо, и они, поженившись, решили оставить издательское дело и переехали в Лос-Анджелес делать телевизионные программы. Поначалу дела шли успешно, если говорить о финансовой стороне, но потом они возненавидели этот бизнес, и, когда «Беннет, Фицаллен и Кº» был снова продан, а новые владельцы, уволив часть работников, стали набирать новых, они позвонили Кейт и предложили ей издательскую работу. И они вернулись в Нью-Йорк и нашу индустрию.

— А кто нанял тебя?

— Кейт. Я тогда работал в «Саймон и Шустер».

— Мне бы хотелось с ней поговорить, — сказала я.

— Обо мне? Поговори, — с легкостью согласился он, протягивая через стол руку.

Я подала ему свою.

— Моя любимая, — тихо сказал он, — я обещал кое-кому, что поговорю с тобой о твоем очерке.

— Каком очерке? — спросила я, напрягшись.

— О Касси Кохран.

Я выдернула свою руку.

— Ты все еще не объяснил мне, что Верити делала в твоей квартире в полночь?

— Это была не Верити, — ответил он. — Это была Джессика Райт.

— Джессика? Леди ток-шоу? Какого черта она там делала?

— Расспрашивала о тебе, — сказал он, подзывая официанта.

Глава 42

Пока мы стояли перед кафе «Парк-авеню», Спенсер сказал:

— Я уже говорил тебе, что в прошлом году мы публиковали автобиографию Джессики. Вот так я и познакомился с ней.

— Я не покупала ее, — резко ответила я. — Ее редактировала Кейт Вестон, и мне представляется, это не повод для Джессики появляться в твоей квартире в полночь.

— Ну хорошо, — сказал он, отступив от меня и слегка поклонившись, а затем приблизившись ко мне. — Мы с ней переспали, когда она впервые приехала в Нью-Йорк. В самый первый месяц ее пребывания здесь, если уж быть совершенно точным.

— Ты спал с ней? — изумилась я. — Тогда нарочно не придумаешь. Создается впечатление, что ты переспал с каждой женщиной в этом городе! — Я отступила на несколько шагов назад. — Не могу в это поверить! Есть здесь хоть одна, с которой ты не спал?

Проходивший мимо мужчина громко рассмеялся.

— Есть только одна женщина, с которой я не сплю с тех пор, как встретил тебя, — сказал Спенсер, надвигаясь на меня. — И есть только одна женщина, с которой я хочу спать снова.

— Ха! — крикнула я и, отступая, уперлась спиной в стену. Это меня разозлило еще больше, так как напомнило о нашей первой встрече со Спенсером. — Хорошо, — сказала я, вытягивая вперед руки, — только отодвинься от меня. — Он повиновался. Я быстро выпустила пар, так как любопытство меня распирало. — Так чего же хотела Джессика?

— Хотела знать, есть ли что-нибудь такое, что позволило бы ей откупиться от тебя за очерк о Касси Кохран.

— Откупиться? Хочешь сказать, дать мне взятку?

Он промолчал, и я истолковала его молчание как «да».

— Почему?

Спенсер огляделся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.

— В одном из твоих интервью, а она не сказала с кем, ты дала ясно понять, что у тебя есть что-то, что может сильно навредить Касси.

— И?..

— И Джессика говорит, что от этого пострадают и другие люди.

— А она не сказала, чего боится?

— Нет. — Он придвинулся ко мне, и я позволила ему это. — Я сказал ей, что ты совсем не такая, что ты никогда не возьмешься за грязную работу.

— И что она ответила?

— Сказала, чтобы я принял во внимание женщину, заказавшую этот очерк. Она считает, что Верити хочет видеть Касси поверженной.

— Верити? — удивилась я.

— Вернее, ее муж Корбетт.

— Зачем ему повергать Касси?

— Потому что до мозга костей он ненавидит Джексона Даренбрука.

Прижавшись затылком к стене, я посмотрела на небо. Внезапно мне стало ясно. Очерк поручили мне, потому что Верити хотела дать «возможность, выпадающую раз в жизни», новичку, не живущему в городе и не имеющему связей с Касси Кохран. Человеку, который пойдет на все, лишь бы сделать себе имя. Конечно, Джексона Даренбрука ничем не удивишь, потому что о нем уже писали столько гадостей, что он перестал обращать внимание на прессу. А Касси — совсем другое дело. И ее публичное разоблачение больно его заденет. Он будет потрясен, если Касси не рассказала ему о своей любовной связи.