Но главное испытание для Леси еще впереди. Она тихонько выходит из-за полок с виниловыми пластинками, стараясь не привлекать к себе внимание, но встречается с ним глазами. Андрей расплывается в улыбке, вытирает руки и идет к ней через зал, широко шагая. Подходит, целует в щеку, небрежно проводит крупной ладонью по волосам. И если бы Леся не помнила, что их отношения — всего лишь фикция, могла бы нырнуть с головой в обманчивое озеро серых глаз, раствориться… опять, забыв обо всех «но». И не ходить бы ей в кофейню, отговориться занятостью, пересидеть в тишине и привычной тоске, подзабыть, успокоиться, так нет — она ведь встает в последнее время, полная жизни, только потому, что впереди день в кофейных ароматах, предпраздничной суете, серых озерах… И не внешность Андрея виновата — раньше она шарахалась от таких вот маскулинных парней, прекрасно понимая, какое мировоззрение вырабатывается в них от постоянного женского внимания. Встречались ей на жизненном пути такие… представители. Будь Андрей таким, как они, шаблонным, избалованным, самовлюбленным нарциссом, каким она и представляла его после первой встречи, ни одна жилка внутри не шевельнулась бы, даже начни он за ней ухаживать. Но он раскрывался перед ней все больше и больше, и каждая новая его сторона — любящий сын и отец, ироничный собеседник, тонко чувствующий, но не старающийся чем-то приукрасить свои простоту и незнание ценитель красоты — приносила ей все больше страданий.

Хорошо, что сегодня она зашла к Лешке, когда на кухне никого не было. Им удалось поговорить, и она немного успокоилась, подлечила душу разочарованием.

Лешка сразу послал ее с ее проектом. Плевать ему, что будет с кофе-баром. На Андрея он плюёт, козла. Не нужен Лесе Андрей — он кобелина. Леша пойдет и все расскажет родителям. Все, что узнал из разговоров персонала в кофейне.

— Ты не понимаешь! Все романы Андрея в прошлом! Мы любим друг друга! Разве это не видно!

— Ага! Видно! Кобелина спит и видит, как бы тебя в постель затащить. Круги нарезает… акула.

Леся сделала удивленное лицо:

— У нас уже давно близкие отношения.

— Значит, ему пока мало! И я знаю, почему. Ты его на расстоянии держишь, да? Потому что любишь Марка! Все одно притворство! Выбрала бы хотя бы кого-нибудь… обычного, не тестостеронового самца! Это ведь Марку назло, да? Чтобы он мучился! И он мучается!

— Чтоб ты понимал, противный… мальчишка!

— Я сегодня еду к Марку. Подумай, не хочешь ли ты что-нибудь ему передать! Пока не поздно!

— Вот и передай ему! Передай, что… я люблю другого!

— Дура!


… Леся закрыла крышку пианино, подошла к окну, раскрыла створки, вдохнув зимний воздух с морозными нотками. Во дворе шумела разнузданная подростковая компания. Крики, маты, звон разбившейся бутылки. Все эти звуки Лесю немного отрезвили, успокоили. Ну реагирует она, что с того? Скоро, после официального представления «невесты» друзьям «жениха», общение с Андреем пойдет на спад. Останутся только уроки с Маней. Потом небольшое весеннее испытание — свадьба. Возможно, к весне Леся совсем залечит сердечные раны. Оказалось, что у нее они быстро заживают. Она думала, что будет убиваться по Марку годами, ан нет! Пара красноречивых взглядов по Станиславскому, наглядная демонстрация архетипа защитника, несколько невинных поцелуев, и птичка одной лапкой в силке. Нужно переключиться. Подумать, например, о предложении Кости. Как бы хотелось, чтобы там что-то получилось. Но птичка уже не раз опаляла перышки и особо ничего от жизни не ждет. А что если и свадьбы никакой не будет? Почему бы им с Андреем и дальше не изображать гражданский брак? Папа успокоился, готов даже встретиться с Лешкой, а Андрей пытается наладить общение с бывшей. Может, все как-то само собой устаканится?

* * *

Андрей хотел с вечера устроить пацану «прапорщика» — оздоровительные процедуры из ледяного душа. Но ограничился с утра чашкой ядреного кофе с лимоном и лавровым листом, благо, что Лешка просто вырубился на полу на одеяле и даже не блевал, стонал только. И посреди ночи встал, застучал пятками по полу, пытаясь «встать с кровати», бормоча:

— Леська! Где Леська?! Надо поговорить! Сказать ей … должен!

Андрей рявкнул на пьяного, поморщился, раскрыл окно и спал с щелью, чтобы кумаром не дышать, накрыв убогого теплым одеялом. С утра Лешка был похож на воскресший труп — прозрачный, желтовато-зеленый, красноглазый. Маркиз смотрел на него, прижимая уши.

Кофе помог. Коваленко-младший лакал его, задыхаясь и перхая, сидя за столом на кухне Андрея.

— Почему я у вас?

— Ты пей, пей. И воды потом. После кофе нужно пить воду. Знаешь, почему?

— Нет. Какого?!

— Из-за теобрамина, это такой алкалоид. Содержится в кофейном зерне.

— Я спросил, какого я у вас?! И почему вы не у Леси?

— Мы тут с тобой из-за тебя, — соврал Андрей. — Радуйся, что я тебя в таком виде перехватил. Зачем ты поперся к сестре на ночь глядя, в драбадан упитый? Ты понимаешь, что Лесе хоть иногда отдыхать надо?

— Я должен был с ней поговорить.

— До утра разговор не мог подождать?

— Нет!

— Ты чуть в неприятности не вляпался. Помнишь хоть что-то?

Лешка поднял на Андрея мутный взгляд. Судя по нему, пацан все-таки кое-что помнил, и Андрей со злорадным наслаждением рассказал ему про гоп-стоп компанию во дворике у Леси. Лешка заметно приуныл — насупился и начал теребить засаленный девичий хвостик.

— А «спасибо»? — спросил Андрей, закончив рассказ.

— Ну… спасибо.

— Ты вчера с Марком пил?

Лешка отвел взгляд:

— Только вначале. Потом я… ушел. Помню, что меня довезли. Я все помню!

Последняя фраза пацана прозвучала неожиданно злобно. Андрей даже заинтересовался.

— Расскажешь?

— Вам — нет!

— Дело хозяйское. И что же вы там отмечали, раз ты так упился с Марком?

— Марк не упился. Он почти не пьет.

— Я так за него рад! А ты что же?

— Мы отмечали… У Марка был мальчишник в честь того, что он скоро будет свободен.

— В каком смысле? — Андрей похолодел.

— Он разводится.

— Решил бросить жену? Слепую?

— Дарья сама на развод подала.

— Та-а-ак, — протянул Андрей.

— Не так! — окрысился пацан. — Пусть только попробует к сестре приблизиться… даже на километр!

— С чего такая смена настроения? — Андрей лихорадочно пытался сообразить, что делать: бежать к Лесе, звонить ей, сделать вид, что все в порядке, понадеяться, что этот козел успокоился уже?

— Не ваше дело!

— А как же тесть продюсер?

— Марк ушел из «Сибаритов». Собрал новую группу. Выпустил новый альбом даже.

— Смело! И тебя возьмет?

— Нет!!! Я к нему не пойду!

— Слушай, чего ты вдруг на него взъелся? Мне просто интересно.

— Не скажу, — Лешка опять нахохлился, как воробышек. — Вам не скажу!

— Со мной уже можно бы и на ты. Надоело, если честно. Кофе допивай. И водички, водички побольше. Внутрь и снаружи. В душ, говорю, бегом марш! Фу, ну и запах от тебя!

Андрей пошел одеваться. Леся ничего не говорила о своих планах на сегодня. Нужно увести ее из дома. Куда угодно, хоть… в зоопарк. Завтра они поедут к Косте. Эх, нужно было соглашаться на сегодня!

— Подождите! — крикнул Лешка из кухни. И появился в комнате сам, серьезный, уже не такой зеленый: — Я все расскажу. Вы… ты… Мне нужен совет. Я не знаю, рассказывать ли Лесе.

* * *

С утра Леся прошлась по магазинам. Дом Константина не так далеко от города, но там могут неожиданно понадобиться какие-нибудь мелочи. Такие, как например, любимые Лесины духи, которых осталось на донышке.

Очень довольная покупками, она возвращалась домой, погрузившись в привычный мир грез, прислушиваясь к тихой музыке внутри. Там рождалось что-то… новое, щемящее, такое прекрасное, что у Леси бегали по коже мурашки. Ей хотелось скорее добраться до пианино — мелодия была слишком хрупкой, готовой в любой момент раствориться в небытие, перебитая грубыми нотами из окружающего мира: навязчивой рекламой из автомагнитолы, писком мобильного телефона.

Она вошла, скинула ботинки, повернулась, чтобы закрыть дверь на ключ. Не успела взяться за ручку, дверь распахнулась, и она оказалась в объятьях Марка. Он стоял, охватив ее так, что она несколько секунд не могла дышать. Она дернулась, он сжал руки сильнее.

— Тише, тише, — сказал он. — Вот, вот, вот так.

Леся ничего не могла выговорить, в груди все зашлось спазмом и болью, не давая звукам выйти наружу.

— Лесенка глупенька моя, я же звонил, — шептал Марк, целуя ее в волосы. — Я же звонил… звонил… в музшколу заходил. Зачем ты так со мной? Я тебе хотел рассказать… знаешь, мука какая?! Мы с тобой так давно этого ждали, а я даже рассказать не мог! Все же кончилось, все мучения наши кончились. Теперь вместе, вместе навсегда.

Леся молчала. Еще вчера ненавидела его, а тут снова заворочалась внутри гадкая надежда. Что будет опять видеть его каждый день, слышать его голос, песни, в глаза смотреть, волосы перебирать. Марк потянул с ее плеч пальто, со вздохом запустил руки под пуловер, затеребил застежку бюстгальтера. Это Лесю отрезвило. Она заслонилась локтями, сжалась:


— Прекрати! Что ты говоришь? О чем ты?

— Я развожусь, Леська! Развожусь! — он взял ее за плечи, отодвинулся, серьезно глядя, зашептал, сверкая глазами. — Больше никакой кабалы, никаких факнутых «Сибаритов»! Я начал все сначала, новая группа, новый стиль, все ради тебя, нас. Только и ты бросай все! Все бросай, слышишь! Ты что удумала, Лесенка? Мучить меня решила? Да, получилось у тебя! Давай забудем все. Ты забудешь… предательства эти мои, а я… твою смешную месть. Глупо ведь, Леська. Зачем? Считай, ты мне отомстила.

— Это не месть.

— Ну хорошо, попытка к бегству. Какая разница? Далеко убежала?

— Нет, не далеко, но возвращаться не хочу, — медленно и внятно сказала Леся. — И мне все равно, женат ты или нет.

Марк отпустил ее и отступил. Сел на банкетку, опершись локтями в раздвинутые колени, посмотрел серьезно:

— Хочешь сказать, уходишь к нему?

— Да.

— Ты влюбилась?

— Андрей мне нравится.

— Это же бред.

— Нет. Мне он очень нравится. Я… влюбилась.

— Ну Лесь, ну до смешного. Хочешь сказать, у вас все так… по-настоящему. С этим…? Ты и он? Тебе же никогда такие не нравились. Я как только его увидел… как только в трубке услышал, сразу понял, что это в мою сторону стрела. Я честно говоря, подумал, ты ему деньги платишь, что он из эскорта какого-нибудь, Колина Фарэлла отыгрывает. А потом выясняется, ты замуж за него собралась? Ты, Лесь! Ты же понимаешь, что это у вас закончится болью и разочарованием. И болеть будет у тебя. Да навел я справки про него, навел!

— Лешку подослал? — спросила Леся, прислонясь к стене. — Заодно споить его решил?

— Никто твоем брату насильно не заливал. Лешка совсем от рук отбился. Сначала в новую группу просился, вчера как с цепи сорвался. Обвинил меня… хер знает в чем, драться полез! Я его в машину с ребятами упаковал. Он у тебя?

— Нет, — запаниковала Леся. — Телефон! Я поставила на беззвучный в парикмахерской! Лешка звонил, наверное.

Она принялась рыться в сумке, Марк с тревогой во взгляде смотрел, как она проверяет карманы.

— Ты сделала прическу? Собираешься куда-то? С ним?

— Я так и думала! Два пропущенных пять минут назад! Ну хоть живой.

Она сделала вид, что набирает брата, а сама стояла под взглядом Марка, полным тоски и… любви. И вдруг вполне прагматичная, эгоистичная мысль мелькнула в голове: она сейчас оттолкнет его, и он уйдет навсегда. А Андрей… она никогда его не получит, Марк прав — между ними пропасть. И снова одиночество, боль, тягучие ночи. Марк теперь свободен… почти. Они могут быть вместе. Да, он эгоист и лгун. А кто идеален?

Телефон завибрировал в руке. Звонил Лешка.

— Не отвечай, — сказал Марк. — Давай договорим.

Леся сдвинула зеленую иконку на экране, поднесла трубку к уху, уже предчувствуя что-то плохое.

— Лесь! Я тут, я тут у Андрея! Не клади трубку, я не вру! Если придет Марк, не слушай его! Андрей просил не говорить, но я скажу! Не верь ему, он врет все! — Лешка прерывисто частил в трубку, явно боясь, что она сбросит вызов. Но она слушала. Слушала и смотрела в глаза Марку.

* * *

Андрей вышел на балкон, чтобы снять просохшее белье. Похолодало. Неужели небо расщедрится на снег в этом году? Он не сразу понял, что до него доносится сбивчивый голос Лешки. Чертыхаясь, подхватив вещи, он втиснулся боком в балконную дверь, бросил белье на диван и рванул на кухню. Крикнул с досадой: