— Ты же, наверное, уже знаешь.

— Знаю, — она сделала паузу, чтобы он почувствовал, как ей больно.

Он не почувствовал:

— Я не видел тебя две недели, чуть не умер.

— Как Дарья?

— Тяжелый токсикоз. Неотлучно был с ней. Сегодня приехала теща, так я вырвался под предлогом репетиции, парни меня прикроют.

— Ты не спрашиваешь меня, откуда я узнала.

Марк пожал плечами:

— Ну, мало ли кто тебе мог сказать.

— Ты говорил, что между вами уже давно ничего нет.

— Не было. Но ты ведь знаешь Дашу…

— Не знаю. Мы не знакомы, знаем друг друга заочно.

Ее сарказм был «не замечен».

— Я хотел сказать… если у нее появляется какая-нибудь идея, это все! Это пипец тогда! Прости…

— Она тебя изнасиловала?

Марк хмыкнул:

— Почти. Я же говорю: ей втемяшилось в голову, что нам нужен ребенок…

— Многие женщины мечтают о ребенке, это нормально.

— Но не те, у кого… ты поняла. Как она будет о нем заботиться с ее зрением?

— У нее есть ты.

— Леся, пожалуйста! Ты же знаешь, что я этого не хочу. Я же мечтал о нашем с тобой ребенке. Я был в тот момент пьян, она застала меня врасплох. С пьяного дела… тоже не лучший момент для зачатия!

— Теперь уже поздно жалеть.

— Леся, Лесенка моя, — он наклонился к ее груди, поцеловал в одну, потом во вторую, — я же не смогу без тебя. Я каждую ночь вижу тебя во сне, боюсь Дашу назвать твоим именем. Я просил ее, умолял избавиться… она пригрозила разводом… я же не могу сейчас развестись, — он двинулся губами к животу, — Лесенка, ну прости… что ты со мной делаешь?

— Моя мама видела твою жену в женской консультации, у кабинета постановки на учет, — сухо сообщила Леся, глядя в потолок. — Я уговаривала ее не рассказывать отцу, но она не выдержала, поделилась. Мы вызвали скорую, его забрали в больницу. Он сейчас там.

Марк замер, поднял голову. Посмотрел… задумчиво, оценивая ситуацию. Он ведь махровый эгоист, подумала вдруг Леся. Просто она так любила его, что пыталась оправдать все эти гадкие его стороны. Многое понимала, но стоило им попасть в одну постель, забывала обо всем. Она и сама была не лучше: млела, когда он сравнивал ее с женой не в пользу супруги, забавлялась, когда он находил способы сбежать к ней от Дарьи, надеялась, когда он строил планы их совместной жизни. Теперь все изменилось. Рядом с человеком, который уговаривает свою жену избавиться от ребенка, Лесе делать нечего. Да, им было хорошо вместе, у него было две женщины: одна для постели, другая — для карьеры. У Леси, однолюбки, был любимый человек, щедрый на ласки, подарки, нежные слова. За время их романа она отвергла несколько серьезных предложений руки и сердца, а что говорить о тех, кто просто пытался ухаживать? Скорее всего, так просто Марк не отступит — будет таскаться, особенно когда родится ребенок и жене станет не до него, начнет изводить Лесю своими нежностями, смешными прозвищами, жалобами. Будет трудно. Ей и сейчас невыносимо трудно. Ужасно трудно уничижительно говорить с человеком, когда его тонкие пальцы музыканта легли на твои бедра и гладят нежную кожу на внутренней стороне, поднимаясь все выше, наигрывая вечную мелодию мужского желания, но Леся сказала:

— Убирайся…


… Она смела на пол постельное белье, с остервенением взялась за уборку, выкинула все вещи Марка — мелочи (он никогда не оставлял в ее квартире что-либо серьезное, что показало бы, что в доме есть мужчина). За неделю до его прихода, после разговора с отцом, Леся зарегистрировалась на сайте знакомств в разделе фиктивного брака. Первые варианты оказались провальными, но Андрей показался ей вполне приемлемым претендентом. Во-первых, он циничен и прагматичен, во-вторых, Леся явно не в его вкусе, иначе такой бабник повел бы себя по-другому, в-третьих, у них общая цель — обмануть родных и ближайшее окружение. Неважно, сколько продлится их «контракт», для Леси фиктивный брак — это еще один щит, которым она прикроется от Марка. Когда она сказала Андрею, что делает это ради отца, она покривила душой: ОНА ДЕЛАЕТ ЭТО РАДИ СЕБЯ. Это она, Олеся Коваленко — муха в липкой паутине. Если ничего не поменять сейчас, решительно и необратимо, все равно как, лишь бы сдвинуться с мертвой точки, через десяток лет от нее останется лишь засохшая оболочка.

* * *

Андрей смог войти в квартиру, лишь после того, как двадцать минут провозился с замком. Ключ застревал и мозолил пальцы. Нужно смотреть самому или вызывать слесаря. Самому лень, да и в последнее время все валится из рук.

Он скинул ботинки, уныло покосился в сторону плетеной корзинки с зонтами, опрокинутой на пол:

— Маркиз, гад…

На кухне была сброшена на пол и надорвана коробка с кормом — в отсутствие Андрея кот активно занимался добыванием пропитания, а теперь, понимая, что нашкодил, хозяина встречать не вышел, прятался где-то в комнате.

— Ну извини! — крикнул ему Андрей. — Пришлось задержаться. Ты же знаешь, в какой мы с тобой жопе! Терпи! Я же терплю.

Извинения и объяснения были приняты. Маркиз появился на кухне, тихо мяукнул, запрыгнул Андрею на колени.

Андрею хотелось выпить, а еще больше закурить. Вообще, что это за жизнь, если она полностью лишена удовольствий? Он уже вставал, подхватив Маркиза, чтобы потянуться к шкафчику с ромом, оставшегося с тех счастливых времен, когда он еще мог побаловать себя «медведем», но сел и вздохнул: он обещал, Синельниковым, Маняшке, себе. Маня маленькая еще, конечно, ничего не понимает, но он, Андрей, уже большой мальчик. Будь это вечеринка с друзьями, пара капель простилась бы, но напиваться одному — последнее дело. А Андрей сейчас в таком состоянии, что остановиться не сможет.

В голове опять закопошились сомнения: на что он только что подписался? Ему своих проблем мало, что ли, решил еще жизнь разнообразить? Но Маня, Маня же, все ради нее. Иметь хоть один козырь в рукаве, на случай если остальные выпадут. А такое вполне вероятно, дела его идут все хуже.

Эта Леся-Олеся… пришибленная какая-то. Одета далеко не гламурно — просто, хоть и со вкусом, но никакой отрады для глаз, Андрей привык к девушкам, старающимся выставить себя в лучшем свете, а эта — брючки дудочками, кофточка невзрачная, волосы в пучке, косметики ноль, хотя сама симпатичная, классическая, что ли? Зато для его целей — попадание в десятку. Он даже думать больше не стал — предложил Лесе вместе осуществить задуманное. Мама вообще будет в восторге — невестка мечты: молодая, интеллигентная, скромная, тихая. Теща тоже оценит, но Виктория Семеновна любит девушек поярче, и дочь воспитала… звездой, чтоб ее.

Суббота. Еще пара часов, и можно будет позвонить Мане. Завтра воскресенье. Он настоит на том, чтобы навестить дочь. И сообщит новость: он женится. Невеста — просто идеал мужчины, желающего остепениться. Да, да, он всю жизнь втайне мечтал именно о комсомолке, спортсменке, красавице, а на дочери вашей женился исключительно по ее залету. Андрей выругался, пересадил Маркиза на пустой табурет, в комнате насадил себе никотиновый пластырь на руку, принялся мерить ее шагами. Раньше, когда нужно было ждать, он всегда спал. Мог заснуть в любое время, в любом месте, в любой позе. А сейчас… стареет, что ли?

Он немного не дотянул но назначенного часа, набрал номер Виктории Семеновны. Та ответила так, словно только перед этим нажевалась лимона. Но Маню позвала.

— Алё! Пап!

— Маняша, солнышко, как ты? — Андрей присел на край дивана.

— Хорошо. Я игррраю, — Маня ходила к логопеду, где ее хвалили и, по мнению Андрея, грассировала буквой «р» только из любви к получаемому раскатистому звуку.

— Во что ты играешь, солнышко?

— Я игрррраю с Зайцем-Конопатиком. Пап, а что делает Маррркиз? Рррраскажи, что смешного он делал?

Андрей принялся рассказывать дочери о проделках шкодливого британца. Половину историй он просто сочинял на ходу, и про рассыпанный корм поведал с такими выдуманными подробностями, что Маняша хохотала. У нее был удивительный смех — звонкий, как колокольчик.

Глава 2

— Вот, — мужчина протянул Лесе паспорт. — Сделайте снимок и выучите… данные.

Она отступила в коридор. Андрей прошел в прихожую, поставил на пол спортивную сумку, вопросительно посмотрел на Лесю. Та встрепенулась, оторвавшись от разглядывания паспорта. Ей тоже нужно показать свой? Наверное, да. Мужчины, альфонсы и мошенники, конечно, встречаются чаще, но и дам этой… сферы деятельности хватает. Впервые за несколько дней знакомства с Андреем Лесе пришло в голову, что ее «жених» вполне может оказаться маньяком-убийцей или просто грабителем, охотником на таких вот беспечных и доверчивых дурочек. Что ж, поздняк метаться, как сейчас шутят в соцсетях. Леся решительно указала мужчине на правую дверь:

— Гостиная.

Андрей вошел, крикнул из комнаты:

— Вау, давно не был в таких домах. Потолки, окна… Старый фонд? Вы чистюля! Мне, право, даже неловко… вторгаться.

— Ничего, — Леся скрипнула зубами, ей, привыкшей к одиночеству, чужое присутствие было совсем не в радость. — Чувствуйте себя, как дома. Распоряжайтесь там… на свое усмотрение.

Андрей вернулся в прихожую, покопался в сумке, вынул оттуда фотокамеру, снова вопросительно взглянул на Лесю.

— Да, да, конечно, на книжной полке, например…

Она немного расслабилась. Леся и сама любила фотографировать, в детстве отвоевала у родителей несколько часов в неделю (что было достаточно сложно с ее уроками вокала и сольфеджио), чтобы ходить в фотостудию, даже получила сертификат об окончании курсов фотомастерства. На такую оптику ей копить лет… пять. Андрей словно оставлял камеру в залог, показывал, что он доверяет своей практически случайной знакомой.

— Носки по всей квартире — это, конечно, классика, но будем считать, что я феноменально чистоплотен. А вот пара теплых вещей для вечернего досуга перед телевизором и банный халат не помешает. Черт! Самое главное забыл! Тапочки! Большие и растоптанные.

— Тапочки я вам куплю, — поспешила сказать Леся. — какой у вас размер?

— Сорок четыре.

— Хм, большие… Насчет растоптать… не знаю.

— Да уж, — Андрей покосился на ее домашние туфельки. — Ладно, придумаем что-нибудь.

— А вы уверены, что нужно у меня, а не у вас? Я не против, просто…

— Родители старомодные? Помню. У меня однокомнатная, моя, но маленькая. И кот. У вас нет аллергии на кошек?

— Нет, у меня только на клубнику. Да, вы, наверное, правы…

— Это куда?

— Рубашки? В спальню. Там шкаф.

— Домашний кардиган?

— Давайте я повешу на спинку стула, в гостиной.

— Ваши родители точно заметят?

— Моя мама замечает все, особенно то, что ей не нужно замечать.

— Ха! Наши мамы случайно не сестры?

Андрей отнес в спальню стопку рубашек и коробку с галстуками. У Леси защемило в груди: после всех ее надежд по ее милому, домашнему мирку разгуливает совершенно чужой ей мужчина. Впрочем, могло быть и хуже: она могла сейчас быть тут совершенно одна, мыслями в больнице, с отцом, от которого только что приехала. Капельницы, пикающие приборы, тревожный запах медикаментов.

— Где у вас ванная?

— Там. Ваш паспорт. Я сфотографировала. А вот мой.

— Вы рак по гороскопу?

— Да… рак.

— Я телец. Не знаете, случайно, мы совместимы? — Андрей улыбнулся складочками под глазами.

— Это имеет значение… в нашей ситуации?

— Не знаю, не знаю. А ну как поубиваем друг друга, прежде чем дождемся развода. Зубная щетка и станок для бритья, с вашего позволения.

— А на сколько вы рассчитываете?! — крикнула Леся.

— Сложный вопрос, — отозвался из ванны Андрей. — Думаю, не меньше года. Чтобы соблюсти приличия. Вы же хотели добропорядочного мужчину. Как считаете, выдержим?

— Куда мы денемся? — грустно спросила Леся. — К тому же… нам же не придется проводить вместе всё наше свободное время?

— Всё? Не придется, — серьезно сказал Андрей, выходя в коридор. — Но усилий потребуется много. Родители, друзья, коллеги. У вас много друзей? Ах да, узкий круг. А вот у меня много. Лучших — три, и я вам вот что скажу: мою маму, тестя и тещу обмануть будет проще, чем моих друганов, которые знают меня, как облупленного. Готовьтесь.

— Уже боюсь, — призналась Леся, слабо улыбнувшись.

— Все получится, — убежденно произнес Андрей, улыбаясь гусиными лапками в уголках глаз.

— У вас есть высшее образование?

— Это важно? — он поднял брови.

— Простите… да, — Леся отвела взгляд.

— Есть. Я учился на факультете управления бизнесом и менеджмента в Питерском Экономическом. Сойдет?