— Шаг первый. Цветы.

— Откуда?

— У Кости в комнате родителей цветет.

— И ты стащил?!

— Я в молодости ни разу, ни с одной клумбы, ради девчонки цветка не сорвал, веришь? Ради тебя…наверстываю. Когда будем в городе, куплю тебе огромный букет. Что ты любишь? Розы, лилии?

— Розы, лилии, даже кактусы! Всё, что цветет и пахнет! — Леся помолчала, крутя в пальцах пуансетию. — Купи. Купи мне огромный букет. Я бы могла сказать, что это лишние траты и всякие ненужные ритуалы, но не скажу. У меня действительно было мало… этого всего. Не смейся! Я сейчас не про цветы после концертов! Это…другое! А Костя на тебя рассердится! Он же перфекционист и любитель порядка.

— Петровский простит, — не моргнув глазом заявил Андрей, — когда узнает, что это для тебя.

— Послушай, — Леся замялась, — ты ведь шутил, когда говорил, что у Кости ко мне..?

— Не шутил, — Андрей обернулся к окну и вздохнул. — Пойдем пройдемся. В этом доме слишком много уютных и теплых спальных мест, они меня отвлекают.

Они оделись и вышли на мороз. Леся показала Андрею фото на телефоне. На нем были Лешка и Маркиз, спящие на диване в обнимку.

— Лешка скоро съезжает, — торжественно сказала Леся. — Они с Ритой нашли квартиру. Что ты сделал с моим братом, Андрей Берестов?

— У парня появилась работа, — Андрей пожал плечами. — И это не совсем моя заслуга. Он сам пришел. Я его на кухню отправил, а он, видишь, нашел себе другое применение. Мужикам нужна работа, дело, в котором они будут… проявлены. Не будет занятия — придут тоска, неудовлетворенность. Семья — хорошо, жена, дети. Работа по душе, возможность обеспечить родных — важно, никак без этого. Я сейчас о нормальных мужиках говорю, с совестью. Поэтому нужно твоего Лешку уговорить дальше учиться.

— Уговори, Андрей, — попросила Леся. — Лешка такой человек, для него важно, чтобы было к кому прислушиваться. Это из-за отца, папа на него давил. Леша так и остался в чем-то подростком в вечном поиске идеала. Поэтому… — Леся набрала полную грудь воздуха: должна же она, наконец, научиться произносить это имя без спазмов внутри, — Марк сумел построить этот мостик между ними, понимания, как казалось Лешке.

— Из меня идеал так себе, — немного смущенно сказал Андрей. — Это Петровский всегда уверен в своей непогрешимости.

— Да, чувствуется, — призналась Леся, стараясь не обидеть Андрея плохим словом о друге.

— Это из-за его работы. Из-за потери отца. Ему с ранних лет семью на себе пришлось тащить: Дианку учить, с мамой тоже сложно было, она долго в себя прийти не могла… Костя хорошо чувствует людей. Но не всегда их понимает. Потому что сам — машина: поставил задачу — считай, решил. Хотя видела бы ты, как он каждый раз переживает в случае… потери пациента!

— Вы такие… разные. И дружите.

— На самом деле, не такие уж и разные: любим хорошие посиделки, музыку хорошую, боксом занимались, кстати, в спортивном клубе с Максимом и Денисом познакомились. У нашей дружбы долгая история. Я обещал рассказать.

— Да, — затаив дыхание, сказала Леся.

Они вышли к реке. Было тихо, лишь с внезапным шумом срывалось с голых ветвей хриплое воронье. Сотни лет она несет здесь свои воды, серые и холодные, подумала Леся, и сколько же людских откровений было ею услышано? Но каждый, кто посмотрит на это вечное движение природы, скажет: да, жизнь человеческая коротка, стоит ли тратить время на то, чтобы пытаться войти в одну и ту же реку?

— Мы с Петровским познакомились на курсах английского, — заговорил Андрей. — Преподавала у нас вчерашняя выпускница лингвистического вуза, Вера. Очень милая, забавная, красивая… — он почесал нос, смущенно добавил: — ну, я стойку и сделал, в первый же день. А Костя — весь такой невозмутимый был, что внутри — непонятно… Я недавно специально фотки старые нашел — вы с Верой очень похожи. Не только внешне, но и манерой говорить, внутренним чем-то. Она тоже светилась вся, как и ты…

Леся затаила дыхание. Лишь ради этих нескольких слов она была готова простить рассказ о былых романтических увлечениях Андрея.

— … наверное, поэтому Петровский тебя на том видео с джаз-концерта и приметил… Мы с Верой начали встречаться, не всерьез, но к этому шло. И вдруг я узнаю, что моя девушка ушла к другому. И этот другой — Костя. Я глупый был, хорохористый. Обиделся, мы с Петровским чуть ли не насмерть сцепились на ринге в клубе, нас еле растащили. А после этого выяснилось, что Вера с первого дня почти была влюблена в Костю, но от того, морды интеллигентской, кроме тестов на сто баллов, дождаться ничего не смогла, поэтому и начала со мной встречаться — ради того, чтобы Петровского иногда видеть. А Костян, в свою очередь, думал, у нас с Верой серьезно. Вот такая история. Один нормальный разговор расставил бы все по местам, обошлось бы без синяков и морального урона. Особенно досталось Вере. Мы то что? Бока друг другу намяли и довольны, а она переживала очень, боялась, что разрушит нашу дружбу… Со временем все у них наладилось. Но потом была Дианка. Да ты уже знаешь, кажется. Видела… как она…?

— Видела, — призналась Леся.

— Избалованная, мелкая… девчонка. Слишком много внимания получала после смерти отца. Вот там уж с моей стороны даже намека не было, никогда. И подумать не мог. Считал, Костя мне, как брат, а Ди — как сестра… — твердо сказал Андрей. — Глупый я тогда был, молодой, мыслями весь в своем старт-апе. Ей пятнадцать было, когда мы с Костей задружились. Я довольно часто приезжал сюда, в этот дом. Когда Ди исполнилось шестнадцать, в свой день рождения она призналась мне в любви. Пришла ко мне в комнату, ночью, на все готовая. Кошмар просто! Я с ней поговорил, постарался образумить девчонку. Но она… плакала, обижалась… грозила всяким. И вот тут я совершил большую ошибку: нужно было сразу Косте рассказать, а я промолчал, постеснялся. Дианка попыталась еще один раз… и еще один, а потом таблеток наглоталась, еле откачали. Тогда мы с Петровским пообещали друг другу, что никогда и ничего не будем скрывать. Все, как на духу. Пацаны зовут это нашим «клубом». А для нас это важно, понимаешь? Поэтому мне и пришлось Косте все о нас с тобой рассказать. Уж слишком много вопросов он начал задавать. И… ты ему нравишься. Я все понимаю, а не ревновать не могу.

— А Вера?

— Они встречались два года. Она уехала в Москву, нашла там работу переводчиком. Я провожал ее на вокзал, пытался добиться, что между ними произошло. Она сказала лишь, что устала. Что Костя видит в ней идеал, которому она не соответствует, что подчиняет ее своей… правильностью, давит, сам того не замечая. И что она так больше не может. Костя ездил к ней, пытался поговорить. Вера сменила адрес и телефон, потерялась… спряталась. Я только теперь понимаю, что он переживал… сильно. Понимаю по реакции на тебя, — Андрей вдруг остановился, привлек Лесю к себе. — Давай я тебя отсюда увезу. Прямо сегодня. Мама будет рада. Заедем к ней по дороге. И свидания… Каждый день. В парке у Достоевского, — он вдруг хохотнул.

— Увези, — сказала Леся, погружаясь в его взгляд, любуясь лукавыми морщинками в уголках глаз. — Завтра. А то неудобно как-то перед Костиком. И Таней. Она поговорить со мной хотела.

— Таня, — Андрей вздохнул. — Еще один человек в нашей компании, кто любит поплакать в одиночестве. Говорил я Косте: на всякий пожарный не приглашай Макса. Хотя, с другой стороны, какой у него был выход: всех пригласить, а Макса — нет? Максим тоже…дурачок. Решил, у него машина времени есть — смотается на четыре года назад и все исправит.

— Из-за чего они с Таней расстались?

— Макс думал, впереди еще… всё, боялся, что его их отношения как-то… привяжут. А Таня… Мы с ней много общаемся по работе. Она мне однажды сказала, что каждый вечер засыпает со страхом. Тогда они с Максимом еще были вместе. Таня его старше немного. Она чувствовала, как каждый день просто утекает сквозь пальца, как вода. Для женщины, наверное, это больно.

— Больно, — тихо сказала Леся.

— Денис — хороший парень. Тоже хороший, — Андрей почесал в затылке. — Хоть бы Макс уехал. Как бы чего не вышло.

Он сдержал свое обещание, рассказал, как постепенно очаровывался, что вспоминал про «фиктивно» и впадал в отчаянье, жил надеждой. Рассказать получилось как-то невзрачно, сухо, но Леся слушала, глаз с него не спуская. В середине рассказа к Андрею пришло понимание: вот и нагрянуло оно, пресловутое чувство к Женщине, понятно теперь, что пытались сказать в любимых песнях барды и в книгах — мастера слова, а в стихах все эти поэты с их «шепотом и робким дыханьем».

Оба вместе посмеялись над своей неуклюжестью и робостью в начале «помолвки». Закончилось свидание жаркими поцелуями у березы на берегу реки. Они были словно подростки во всей свежести первых отношений.

Самый короткий день года подходил к концу. Андрей пошел к Косте. Тот просматривал почту в кабинете, отправлял многочисленные «С Наступившим» друзьям, коллегам и родне.

— Макс уезжает, — сообщил Андрей.

Костя откинулся на спинку кресла, снял очки, потер глаза:

— Лучшее его решение за все время.

— Тебе выговор.

— За что?

— Ты не мог не видеть, что он еще не «вылечился». Вы неделю здесь протусовались. Ты же Шерлок, мать твою!

— Андрюша, — устало проговорил Петровский. — Макс решил обыграть меня, вас… самого себя. А актер из него получше, чем из тебя, хотя… да, сглупил я. Я сколько раз говорил и снова повторю: нужно вовремя все расставлять по своим местам. Вот возьми нас с тобой — мы поговорили, прояснили ситуацию. И тебе хорошо, и мне.

— Но ты ведь, гад такой, до сих пор не веришь, да? — прищурился Андрей.

Костя задержал на нем долгий, немигающий взгляд:

— Напротив. Я рад. Я злорадствую. Пришло время и тебе прочувствовать, каково это — пытаться разделить свою жизнь с кем-то другим.

— У нас с Лесей все хорошо.

— У вас медовый месяц, — вздохнул Петровский, — сладкий и липкий: медовые речи, слипшиеся тела.

Андрей кивнул, сел на диван:

— Я знаю. Реальная жизнь начнется потом: она, я, мама, ее родители, Маня, мой бизнес. Меня радует только то, что мы с Лесей готовы слышать друг друга.

— Иногда сложнее всего услышать то, о чем кричат, — сказал Костя, глядя в окно.

Андрей знал, что он думает о Вере.

— И все-таки ты опять пытался охмурить мою невесту, — полушутя, полувсерьез сказал Андрей.

— Когда? — «удивился» Костя.

— Когда показывал ей коллекцию нот с автографами. Я зашел как раз в середине процесса охмурения.

— Берестов, ты не думал, что мы могли просто общаться? Расслабься.

— Я расслаблен. Олеся не Вера, а нам по тридцать пять лет. Хотя я не прочь сбросить напряжение в спарринге.

Глаза Кости блеснули за очками:

— Давненько не бил я самоуверенных морд.

— А вот мне не помешает слегка прибить к земле кое-кого долговязого. Кстати, может, предложить этот вариант Максу и Деньке?

До слуха Андрея и Кости донесся шум и женский вскрик.

— Накаркал! — огорченно воскликнул Андрей, срываясь с кресла.

* * *

Леся попыталась разнять мужчин. Но те застыли, вцепившись друг другу в воротники рубашек. Таня почему-то стояла наверху лестницы, глядя на происходящее с тоскливой усталостью.

— Так все! Стоп! — заорал ворвавшийся в гостиную Костя. — Мужики, брэйк!

Лесе показалось, что двое крепких парней сейчас сомнут вставшего между ними худощавого Константина, но Макс и Дэн разошлись на пару шагов, сверля друг друга взглядами.

— Что за детский сад?! Хотите разобраться по-серьезному, вы знаете, как, — за спиной раздался спокойный голос Андрея.


— Я согласен, — процедил сквозь зубы Макс.

Денис кивнул:

— Когда?

— Да хоть сейчас, — сказал Андрей, — полчаса на сборы. Мое заведение сегодня закрыто, позвоню пацанам, организуем ринг, детали обговорим на месте — все, как обычно. А вы пока держите руки плотно прижатыми к телу.

К удивлению и ужасу ничего не понимающей Леси «пацаны» быстро рассыпались по дому. Таня так и стояла на лестнице. Пробегая мимо нее, Макс на секунду остановился, но Таня смотрела вниз, мимо Дениса, поднявшего на нее голову.

— Что происходит? — спросила у нее Леся, когда Денис ушел.

Таня лишь покачала головой, не вдаваясь в подробные объяснения:

— Ты еще не поняла? Поедешь со мной.

— Правильно, — поддержал девушку появившийся у лестницы Андрей. В его руках был теплый свитер Леси и ее лыжные брюки. — Надевай. У Дэна печка плохо в машине работает. Я возьму Макса, Костя — Деньку.

— Где Ди-Ди? — спросил Костя, уже полностью одетый.

— Гуляют. Решили в магазин сходить у заправки. Записку им напишем. Не нужно молодежь шокировать, — ответил Андрей.