— Маня! Маняша! — заволновался Андрей, не понимая, почему дочь так расстроена: Лара часто забывала о своих обещаниях позвонить по видео. — Ты о чем? Мама не позвонила?

— Нет, папа! Мама не пришла! Я весь день ждала! Я…!

Андрей услышал строгий, невнятный голос Виктории Семеновны. Звонок прервался. Андрей попытался набрать Маню заново. От тещи пришло сообщение: «Мы заняты. Перезвоню».

Андрей позвонил маме и включил громкую связь. Татьяна Денисовна бодрым голосом отрапортовала, что следила за трансляцией по телефону внука Дарьи Семеновны, которая в этот раз организовала посиделки у себя дома. Андрей обещал, что привезет на Рождество Лесю и Маню и свозит маму в храм. Маня не перезвонила. Андрей помянул свою бывшую не лучшими словами, и Леся поспешила его успокоить: ребёнок мог что-то перепутать. Андрей настаивал: ну что Лара за человек! Не хочешь общаться — не дразни мелкую, она ведь ждет каждого звонка, как праздника!

Он проводил Лесю до подъезда, обнял и не спешил отпускать. С надеждой прошептал:

— Все, сдаюсь. Не могу больше. Может, лучше на гитаре?

— Да, лучше, — тихо сказала Леся ему на ухо. — Я тоже сдаюсь. Ничья. Тебе нравится черное кружево?

— Очень, — хрипло ответил ей Андрей.

Она повела его по лестнице, оглядываясь. Он сжимал ее пальцы так, словно боялся отпустить и потерять. Они вошли в прихожую, жарко целуясь, стягивая друг с друга шарфы, пальто и все эти ненужные, ставшие неудобными и лишними зимние вещи.

У Андрея зазвенел телефон.

— Ответь, — сказала Леся, с трудом отрываясь от требовательных губ. — Вдруг Маня.

— Не буду. Спит уже Маня, время позднее.

Телефон затих. Андрей стянул с Леси тонкую верхнюю кофточку и, чертыхаясь, занялся мелкими пуговичками на блузке. Леся смеялась, подставляя шею под поцелуи. Телефон зазвонил вновь. Андрей достал его из кармана одной рукой, взглянул на экран, нахмурился, ответил, прижимая к себе Лесю. Она начала развязывать на нем галстук. Андрей молчал — в трубке говорили, голос был женским, ровным, словно служба уведомления. Леся понадеялась, что это и есть автоматический звонок из банка, но почувствовала, как деревенеют под ее пальцами плечи Андрея, и услышала его холодный вопрос:

— Почему сейчас? Это не может подождать до утра?

Ровный женский голос бросил несколько фраз. Андрей опустил мобильный и коснулся губами Лесиной макушки. Он думал, Леся молчала.

— Мне нужно уйти.

— Я поняла.

— Прости.

— Что-то… плохое? С мамой? С Маней?

— Нет, слава богу. Просто…очередной неприятный сюрприз. Моя бывшая вернулась, так что Маняша не ошиблась. Лара прилетела и торчит в отеле. Просит меня прийти. Типа, днем она была у адвоката и не смогла позвонить. А завтра праздник, и она хочет встретить Рождество Христово с легкой душой, — Андрей снова невнятно выругался.

— Иди, — сказала Леся, поцеловав его в губы. — Я буду ждать. Здесь. Прямо в прихожей. Никуда не уйду.

— Твоя прихожая с некоторых пор стала для меня особенным местом. Я приду, — сказал Андрей. — Даже если будет совсем поздно. Поспи — когда я вернусь, тебе будет не до сна.

Леся заперла за ним дверь и пошла на кухню. Сварила себе крепкий кофе — она все равно не заснет. Будет сидеть и ждать. Сколько угодно. А если ляжет в кровать, с ума сойдет. Как можно спать, если на губах еще горят поцелуи и внутри медленно закручивается спираль томления. Она просидела до полуночи. Потом, словно кто-то подтолкнул, вышла на балкон, кутаясь в кардиган Андрея.

Он сидел на лавочки у арки и курил. Фонарь слабо освещал фигуру: белела рубашка с косой полосой сбитого набок галстука. Леся увидела, как одна сигарета, прочертив в темноте яркую дугу, полетела в мусорное ведро. У Андрея в руках вспыхнул огонек зажигалки, еще одна сигарета засветилась красным огоньком.

Леся медленно обулась и оделась, вышла во двор, не застегнув пальто.

— Идем домой, — сказала она, подойдя к скамейке.

— Не могу, — Андрей поднял на нее взгляд, мотнул головой. — Я там расклеюсь, в твоей прихожей. Раз ты все равно вышла… Давай поговорим здесь.

Глава 15

Подъехав к отелю по адресу, указанному в эсэмэске, и выйдя из машины, Андрей сразу забеспокоился: дешевая гостиница возле автовокзала — тревожный знак. Раньше Лара и близко бы к такой не подошла, обозвала бы «клоповником». Значит, слухи не лгут: Лариса развелась и по брачному договору не получила ничего. По странному «совпадению», Оскар охладел к жене именно после того, как агентство по эмиграции и трудоустройству Синельниковых в Канаде столкнулось с проблемами. Вот тебе и «страсть, настоящая любовь, половинки целого». Плохо, очень плохо.

Андрей поднялся на второй этаж, постучался в дверь номера. Лариса откликнулась, встала из-за столика, в комнате пахло ее сладкими духами, на столике стояла банка дешевого растворимого кофе.

— Привет.

— И тебе.

— Хорошо выглядишь.

— И ты.

Андрей соврал. Лара выглядела хуже, чем в их последнюю встречу полтора года назад. Лицо ее заострилось, под глазами были мешки. И еще несколько тревожных знаков, указывающих на то, что упал уровень ее жизни: ногти без маникюра, отросшие темные корни, тусклые волосы. И при этом короткое платье с глубоким вырезом, яркая помада на приоткрытых губах — кое-что не меняется.

— Почему не зашла к дочери? Маня расстроилась.

— Я перезвонила, попросила ее потерпеть… она знает…

— Маня не умеет терпеть.

— … что это для ее же блага. Андрей, каждый раз, когда я приезжаю, обнаруживаю, что она все больше становится похожей на тебя характером.

— Возможно. Тебе это не по душе, да? Но, Лара, нельзя ломать детей. Да и бесполезно это!

— Воспитание тоже никто не отменял. В жизни будет всякое, пусть привыкает. Если бы мне в детстве столько всего позволялось, я бы ничего не достигла… Боже мой! Андрюша! Что за взгляд? Я просто не стала тревожить ребенка. Специально сняла номер, чтобы успокоиться и решить некоторые вопросы! Я на взводе, Машенька почувствовала бы, а у нее и так много психологических проблем!

— И главная проблема — отсутствие интереса к ней родной матери!

— Андрей, ты только порог переступил, а мы уже ссоримся!

— У Мани нет никаких проблем, кроме нехватки любви.

— Есть! И, по словам моих родителей, все стало хуже с тех пор, как они разрешили тебе бесконтрольно с ней общаться! Я у нее чуть ли не враг, ты — идеал! Я понимаю, почему ты это делаешь. Месть, да? Нет, нет, нет! Я возьму все в свои руки. Мы с Машей в пятницу идем к детскому психотерапевту. А в субботу к гештальт-педагогу, пусть составит для нее программу обучения! И я потребую дать заключение о психическом здоровье Маши! Уверена, оно будет не в твою пользу.

— И где ты его потом используешь, это заключение? В суде?

— Сначала просто покажу тебе. Чтобы ты знал. Потом… кто знает.

— Все твоя забота — это показуха, фейк, — у Андрея задергался глаз, он сел на стул возле столика. — Чего ты добиваешься? Зачем приехала?

— Ты всегда выставляешь меня обманщицей! Наверное, и Машу против меня настраиваешь.

— Никогда. Маша — умная девочка, сама выводы делает.

— В общем, Андрюш, так больше продолжаться не может! — Лариса опустилась на диванчик, положила ногу на ногу, умоляюще-патетично прижала руки к груди. — Мы ссоримся, а страдает ребенок. Сколько можно делить Машеньку? Ты, конечно же, знаешь, что я теперь свободна…

— С этого и нужно было начинать. Что, не сложилась жизнь забугорная?

Лариса вдруг прикусила губу, блеснув глазами, в которых мелькнула откровенная ненависть, опустила взгляд:

— Не сложилась. Я пришла к выводу, что мужчины все одинаковы, вне зависимости от национальности. Эгоизм, потребительское отношение, скупость.

— Как дела в агентстве?

— Плохо, ты ведь в курсе, Андрей. Тебе ведь все докладывают, зачем спрашиваешь?

— Ты решила что-нибудь насчет моего предложения?

— Ты смеешься, Андрей? Я же тоже в курсе твоих дел. Ты банкрот почти. Ты что мне предлагаешь? За две копейки от дочери отказаться?

— А за три?

— Ну вот, опять, — Лара покачала головой. — А потом выставишь все так, словно я продажная тварь. Нет, не в этот раз.

— Подумай хорошенько. Я знаю, к чему ты клонишь. Даже не мечтай.

— Это ты подумай! Я иду на уступки ради дочери, Андрюша! Ребенок должен расти в полноценной семье. Ты считаешь, я так хочу с тобой снова сойтись? Думаешь, я в Россию стремлюсь, вот в это? — Лара обвела номер рукой.

— Я повторяю: не мечтай даже. Оставим все, как есть. Я готов содержать тебя и Маню, если дела у меня пойдут хорошо, но не более.

— Статус-кво, значит? Не получится, Андрюша. Или мы вместе, или дочь ты больше не увидишь. Я увезу Машу в Канаду.

— Я не дам согласия.

— Я это предусмотрела. Это моих родителей ты можешь дурить этой своей… пианисткой.

— Я люблю Лесю.

— Ты всегда кого-нибудь любишь. Не одну, так другую.

— Тогда смысл нам жить вместе? Так еще хуже.

Андрей попытался съязвить, увести разговор от Леси, его пугало решительное выражение лица Ларисы, издевка в глазах, которая и раньше там была, но теперь не оставляла сомнений в том, что бывшая пойдет до конца.

— Тебе придется измениться. Мелкие интрижки я, может, и прощу, но Маша не должна видеть гулящего отца.

— Ларис, — Андрей постарался сохранить остатки терпения. — Ну ничего у нас не получится. Ты зря меня пытаешься Маней шантажировать. Ну предположим, начнем мы жить вместе, не по любви, ради дочки. Где ты видела, чтобы в таких семьях было счастье? И Маня что, глупенькая? Рано или поздно все поймет.

— Но попытаться же можно, а вдруг… — он посмотрела на него тем самым взглядом, на который он попался в их первую встречу.

Да, тогда их отношения стали взрывом, огнем, Лара была очень хороша в постели: непредсказуема, активна, изобретательна, она даже ходила на курсы тантрической йоги, когда они были еще женаты — как раз в тот период, когда Андрею стали надоедать даже самые из рядя вон выходящие кувыркания в постели. Она тогда что-то почувствовала, упрекала его в том, что из кожи вон лезет, чтобы сохранить «свежесть отношений», а он не чешется. Она ничего не поняла. Он пытался объяснить: какая, к черту, свежесть с человеком, который считает, что комфорт и удовольствия могут заменить теплоту? Вот и Оскар, видимо, переел телесной страсти.

— У меня есть любимая женщина, — медленно сказал Андрей. — Женщина, которая значит для меня…

Не нужно было этого говорить. Или следовало сказать это равнодушно, без намека на то, что у Андрея теперь есть человек, которым он по-настоящему дорожит. Он всегда подозревал, что Лариса считает себя главной женщиной в его жизни. Она и подругам рассказывала, что у ее бывшего крышу сорвало после их расставания, мол, по бабам он пошел, потому что искал и найти не мог утешения. Она была в чем-то права. Он вернулся к легкомысленному образу жизни из-за их расставания и действительно искал утешения. Потому что противно было, хотелось забыть, вытеснить из памяти их отношения… грязные, иного слова не подберешь.

— … больше, чем дочь, значит? — хрипловато проговорила Лариса.

Андрей молчал.

— Андрюш, — продолжила Лара. — Я на все пойду ради Машеньки. Ради нашей полноценной семьи. Испорчу тебе жизнь, отправлюсь в суд, лишу прав на Машу — докажу, что ты ведешь аморальный образ жизни, несовместимый с воспитанием ребенка. Сама пойду работать, предложения уже есть, я ведь неплохой дизайнер, если ты помнишь. Я, кстати, звонила твоим друзьям, — Лара многозначительно помолчала. — Тане звонила. Она даже трубку не сняла. А я знаю, почему. Такой мужик с нее пылинки сдувал, а она «отблагодарила». Всегда знала, что твоя бухгалтерша меня не любит, осуждает. Теперь понятно, кого тут осуждать нужно? А вот с Денисом мы хорошо потолковали. Он одну вещь мне интересную сказал. Сказал, что у вас с Олесей… так ее зовут, кажется… непонятные отношения какие-то. То ли вы вместе, то ли нет. Он там слышал кое-что, у Петровского в доме. Вы опять с ним баб делите? Уже по взаимной договоренности? Или Петровский тебе свою пассию одолжил, чтобы моим родителям пыль в глаза пустить? Костя твой меня послал, интеллигентно, но я другого не ожидала. Андрюш… ну честно, на все пойду, ты ведь меня знаешь. Тем более, картинка какая интересная вырисовывается!

— Знаю, — сквозь зубы процедил Андрей, внутри него медленно нарастала паника, он действительно знал, какой настойчивой может быть его бывшая супруга.

Он ведь ей не нужен. Просто совпало все: развод ее, проблемы в семейном бизнесе, но главное, появление в его жизни Леси.