— Ну почему? За что вы так с нами?

— Нет у нас денег, — в который раз повторила Леся.

— Я знаю. Костик бы занял.

— Мы и так перед ним в большом долгу. И чем потом отдавать?

— Если бог дает детей, то дает и на детей.

— Вот пусть на Маню и даст. Все это ради нее. Остальное вторично. Обещаю: если смогу победить на конкурсе, если даже третье место займу, будут и гости, и тамада, и платье, и даже букет невесты.

— Ты на что намекаешь? — Таня прищурилась.

— Ни на что. Ты ведь уезжаешь.

— Ради вашей свадьбы приеду, все брошу. Родители вас не прокляли?

— Мои все понимают. И Татьяна Денисовна, хоть и расстраивается. Говорит, до настоящего торжества не доживет. Но они это так, ворчат. К хорошему быстро привыкаешь, но если помнить плохое, то все хорошее еще лучше покажется. Будет у нас настоящая свадьба, будет. Андрей родне обещал, мои тоже ждут. Чтоб все, как у людей, — Леся вздохнула.

— Покажи кольцо еще раз.

Леся протянула Тане руку. Андрей не согласился на «ширпотреб», нашел в Екатериногорске ювелира, заказал интересный дизайн — лаконичный, но оригинальный: гладкие ободки, словно покрытые изумрудной пылью.

— Красота! Вот как ты так… храбро? Вчера девушка на выданье, а сегодня — мама. А если…?

Леся вынула серьги из ушей, помолчала:

— Если начнутся проблемы с Марусей? Уверена, что все тихо-гладко у нас не будет, не бывает так. А я буду стараться, Тань. Для Андрея Маня — человек номер один. Пытаться занять ее место? Никогда. Андрей тоже ради меня многим пожертвовал, а я даже не уверена, что вообще чем-то поступаюсь. У меня ничего не было, кроме музыки, а теперь есть муж, дочь и карьера.

— Рада за вас, — вдруг каким-то надтреснутым голосом сказала Таня.

— Не уезжай, — попросила ее Леся. В который раз? В тысячный? — Сама говоришь, тебя в родном городе никто особо не ждет.

— Да, — Таня усмехнулась, помогая аккуратно складывать концертное платье. — С семьей у меня отношения не самые гладкие. Но это семья. Поворчат, поставят очередное клеймо неудачницы и смирятся. Я считаю, все, что ни делается, все к лучшему. Екатериногорск — дорогой город. Жилье дорогое, рынок вообще летом цены до небес задирает.

— Ты хороший бухгалтер. Разве тебе мало здесь работы?

— Достаточно. Я думаю, прежде чем новую жизнь начинать, нужно старую закончить. А я все никак не могу.

— Максим ведь уехал?

— Уехал. Надеюсь, все у него сложится.

— Так и не простила?

— Простила, конечно. Разве об этом речь? Таким, как я, в одну и ту же реку нельзя. Мы там тонем, медленно, от того еще тяжелее.

— Денис не звонил?

— И не позвонит. Он в спорт вернулся. Юношескую команду тренирует. Говорят, встречается с одной девушкой из клуба.

— Видишь? Зачем тебе уезжать?

— Леся, это же не Владивосток! Подумаешь, пять часов на поезде.

— Все равно!

Споря и перебивая друг друга, они вышли из ЗАГСа. На ступеньках Леся порывисто обняла Таню:

— Спасибо. За все. Ты мне такой урок преподала, достоинства и борьбы.

— Да скажешь тоже! — Таня потерла глаза. — Какой из меня учитель? Плохому только научить могу.

— А мне и нужно было… этому самому, — сказала Леся, улыбаясь. — Столько лет пыталась быть для всех хорошей.

Андрей с Костей ждали девушек у машины. Им пришлось переложить букеты в багажник, но в салоне стоял запах лилий и роз.

— Куда? — спросил Костя, садясь за руль.

— У меня столик заказан в джаз-клубе в Фабричном, — сказал Андрей, взяв Лесю за руку.

— Ты почти реабилитирован в моих глазах, Берестов, — проворчала Таня. — Не забудьте только, что у меня поезд в девять. За вещами еще нужно заехать.

Днем в джаз-кафе было не так людно. Леся поискала глазами фрау Штрудель, но не смогла найти, видимо, еще было рано. К удивлению Леси, к ней подошел немолодой мужчина с саксофоном.

— Вы дочь Осипа Сергеевича Коваленко?

— Да.

— Видел вас на концерте в День Святого Валентина. У нас тут в апреле намечается ретро вечеринка, передайте приглашение Осипу Сергеевичу. Если получится, то и выступить, а нет — просто в гости.

— Обязательно передам, — пообещала Леся. — Папа будет рад спеть, если самочувствие не подведет.

— А вы?

— Я не смогу, — Леся покачала головой. — У меня в апреле конкурс в Москве.

Сердце у нее, как каждый раз при упоминании будущего испытания, провалилось куда-то в желудок. Саксофонист кивнул и отошел к сцене.

— Точно! У тебя же скоро конкурс! Рада? Волнуешься? — у Тани загорелись глаза.

Леся сделала несчастное лицо. Андрей, уже испытавший на себе несколько ее приступов неуверенности, улыбнулся. Когда Леся осознала, что имеет вполне приличные шансы на победу, ее вдруг начало это волновать. Андрей только смеялся. Он уже почти месяц работал в крупной компании, был доволен и старался умерить пыл невесты.

— Лесенька, будь как йог, ни к чему не привязывайся, ни во что не вовлекайся. Жизнь — дама с чувством юмора и своеобразной иронией — чего больше всего хочется, то и не получишь.

— А сам-то? — «сердилась» Леся. — Знаю ведь, мечтаешь опять о собственном деле, о кайфе, обо всем этом, суете, как ты там говорил… позитивной усталости?

— Усталости удовлетворенного человека, — вздыхал Андрей. — Я мечтаю, но очень, очень, очень глубоко в душе. Надеюсь, глазастая непруха туда не доберется.

Время в баре пролетело незаметно.

— Ну все, ребята, — сказала Таня. — На вокзал со мной не надо. Долгие проводы — лишние слезы.

Костик поднялся вместе с ней, кивнул Андрею и Лесе.

— Сейчас за вещами ко мне на квартиру. Надеюсь, пробок не будет.

Леся расстроилась, хотя обещала Тане не унывать. Как-то все грустно. Даже день, который им назначили в ЗАГСе, оказался днем отъезда подруги. Это был единственный день, в который Таню мог встретить в ее родном приморском городе брат-моряк.

Оставшись вдвоем за столиком, Леся и Андрей грустно переглянулись. Они ни разу не обсуждали это в подробностях, но оба до последнего лелеяли надежду, что Костя и Татьяна найдут друг в друге утешение.

— Ты с ним говорил? — спросила Леся.

Андрей подергал кончик носа, вздохнул:

— Я пытался. Он мне прочитал лекцию о том, что я пытаюсь что-то высосать из пальца, что дружба в жизни важнее всяких несерьезных отношений.

— Я вот вроде согласна, — сказала Леся. — Это в тринадцать лет не понимаешь, почему герой и героиня в фильме, так отлично вписавшиеся бы в счастливую концовку, расстаются и считают это нормальным. Но нам-то не по тринадцать. И это не фильм. И все же…

— И все же… — поддакнул Андрей.

Они ушли из бара, погуляли по округе. Андрей проверил «свой» павильон возле парка, все еще недостроенный, с выцветшей надписью «продается». С холмов были хорошо видны огни речного порта и железнодорожного вокзала. Таня, должно быть, уже смотрит в окно, провожает взглядом город, так и ставший ей родным. Андрей позвонил маме, поговорил, проговорил несколько раз «да», вернулся к Лесе, обнял ее, дыша в ухо.

— Маня уже спит. Маркиз поймал мышь, сам удивился.

— День удался? — улыбнулась Леся.

— С точки зрения Маняши, абсолютно. Поехали домой. У нас как бы первая брачная ночь.

— Действительно, — Леся тихонько хмыкнула.

— Разочарована?

— Ты в миллионный раз задаешь мне этот вопрос. Нет. Нет. Нет. Тысячи людей сначала расписываются, потом устраивают грандиозное торжество. А я и не хочу ничего грандиозного. Я за жизнь столько платьев со шлейфом надевала — и не сосчитать. Поехали домой. Холодно.

* * *

Однако в центре им захотелось прогуляться по Проспекту. Они шли, держась за руки, совсем иначе глядя на город. Для окружающих это был обычный вечер, но только не для Леси и Андрея.

Они проходили мимо маленькой чайной на Серебряном, когда Леся случайно бросила взгляд в окно и остановилась, вскрикнув.

— Что? — встревожился Андрей и, проследив за ее взглядом, довольно протянул: — Вот это да!

В чайной сидели Костя и Таня. Петровский положил руки на стол и с серьезным видом что-то говорил. Татьяна сидела с недовольным видом и слушала, подняв брови и скрестив руки на груди. У ее ног стоял большой синий чемодан на колесиках.

— Пойдем, узнаем, что случилось, — заволновалась Леся, потянув Андрея за собой.

Но тот покачал головой и удержал ее за руку, сказав:

— Не надо. Не сейчас.

Он внимательно вгляделся в лицо друга за стеклом и снова хмыкнул:

— Не, точно не надо. Смотри.

Константин продолжал говорить. Таня, слегка наклонив голову и прикусив губу, слушала. Вот она тряхнула волосами, достала из держателя салфетку и принялась скатывать ее в трубочку. Наконец, она коротко кивнула, и Костя откинулся назад на стуле с улыбкой облегчения. Андрей потянул Леся прочь от кафе. За углом он набрал в телефоне:

> что, не довез?

Петровский затянул с ответом, но все же написал:

> там была пробка. на ждановской

> на ждановской в это время всегда пробки

> этого я не учел

> ну разумеется

> мне нужен квартиросъемщик, надежный и аккуратный. я предложил тане платить мне аренду, чтобы не чувствовать себя обязанной, она согласилась

> рад за тебя

> не высасывай из пальца

> все равно рад

Леся смотрела на него с надеждой, когда он писал сообщения.

— Сначала он ее до вокзала не довез, потом долго убеждал снимать у него квартиру, — объяснил он.

— Ну слава богу, — с облегчением выдохнула Леся. — Зная Костика, это почти предложение руки и сердца.

Они засмеялись и пошли домой.

Эпилог

Леся была в отчаянии. Она собственными ушами слышала накануне, как Андрей отдает распоряжения бригаде рабочих, но строительная техника осталась на месте, у павильона. Мало этого, бригада явилась на работу с обеда, и бригадир, выйдя из микроавтобуса, ругался с администратором кофейни. Вот же бестолковые люди! Перепутали день мероприятия с рабочим днем. Наконец, бригадир и администратор пришли к соглашению, люди в спецовках погрузились в автобус, который начал медленно выезжать на круговую подъездную. Автобусу мешала стройтехника и машины гостей, подъехавшие к павильону. Леся посмотрела вперед, нервничая. Впереди в машине сидели мама и папа, а перед ними гудели еще пять-шесть машин с гостями, родней Андрея из Тобольска и Тюмени.

— Попробовать по газону срезать? — пробормотал Лешка.

— Не надо, подождем, — сказала Таня. — Без невесты не начнут.

Андрей с Маней и Костик уже были в кофейне, а Леся застряла в пробке. В голове мелькнуло: хороший ли это знак? Она отбросила все пессимистичные мысли и вновь выглянула в окно. Снег лежал на газоне, но дорожки, недавно выложенные плиткой, были сухими и чистыми.

— Я выхожу, — решительно сказала она, поправляя белую шубку и фату, — пробегу через парк.

Таня открыла рот, закрыла его и кивнула. Наверное, поняла по виду подруги, что спорить бесполезно.

— Зачем? — удивленно спросил Лешка. — Точно ведь, без тебя не начнут.

— Когда сам жениться будешь, поймешь, — наставительно сообщила Таня.

Рита, сидевшая на переднем сидении, слегка покраснела. Четыре дня назад Лесе стало по секрету известно, что Лешка уже сделал своей девушке предложение. Брат пожал плечами, вылез из машины, обошел вокруг, открыл дверь. На Лесе было длинное сливочно-белое платье в винтажном стиле. Букет, тот самый, что предполагалось кидать в толпу незамужних девушек, был настоящим, из кремовых роз и орхидей. Она подхватила подол и побежала по дорожкам парка.

Перед свадьбой Леся приняла во внимание все советы и пожелания родни, однако в свою очередь настояла на трех пунктах. Она включила в них запрет на церемонии вроде выкупа невесты и исполнения скабрезных частушек, обильные возлияния на свадьбе и… тамаду с пошлыми конкурсами и шуточками. Уж развлечений в кофейне им хватит, чего только стоит Лешка со своим квартетом. Андрея Леся не видела три дня. Она готовилась к свадьбе дома у Тани и Костика, за городом, разрешив Мане поучаствовать в суете, а Андрей жил у мамы. Квартиру они полгода как сдавали. Леся подозревала, что Маня является засланным шпионом, каждый вечер девочка шумным шепотом докладывала по телефону изнывающему от любопытства папе о прогрессе в пошиве платья невесты и многочисленных спонтанных девичниках.

Вбежав под кроны деревьев, Леся остановилась, переводя дыхание. Где-то рядом загудело речное судно, ему ответило другое, шум стих и наступила тишина. Леся обошла вокруг самого красивого дерева в парке — кряжистой сосны. Кто-то уже украсил ее мишурой, наверное, ребята из кофейни, Толик, Антон, девочки…