Леся мысленно нанесла себе пару крепких ударов по лбу.

— Я… я… их постирала.

— Ну вот, — обиженно проговорил Андрей, босиком заходя на кухню.

Халат у Андрея был чуть ниже колена. У него были крепкие, мускулистые ноги с неожиданно изящными, хоть и крупными, ступнями. Леся почувствовала, что краснеет, то ли от собственного смущения, то ли от присутствия мамы, то ли от досады, что забыла купить «жениху» тапочки.

— Я куплю тебе еще одну пару, запасные.

— Дочь, что же ты не подумала? — с упреком сказала мама.

— Да вот… забегалась.

— Ничего страшного, Вера Петровна, Лесенька у вас — чистюля, — ласково проговорил Андрей, потрепав ее по голове по дороге к раковине. — И у меня.

Леся бросила на него красноречивый взгляд за спиной мамы. Тот его поймал, нежно улыбнулся в ответ.

— Дамы, сварить вам кофе?

— Ну что вы? — засмущалась мама. — Утруждаться зачем? Я пойду уже…

— Пусть сварит, — встряла Леся. — Андрей ЧУДЕСНО варит кофе!

— Лесенька, убей не помню, где наша турка?

— В ящичке над раковиной… милый. И кофе там же… арабика…

— Андрей, а где вы работаете? — спохватился мама. — Леся что-то говорила про кофе, но мы с папой ее не поняли. Вы какой-то эксперт?

На этот раз красноречивый, полный упрека взгляд достался Лесе.

— У меня свой кофе-бар, кофейня в Зеленом переулке возле набережной.

— У вас… собственное кафе?

— Да, заведение небольшое, но уютное, заходите, буду рад. Мы ведь уже почти родня.

— Леся, что же ты не сказала, что у Андрея такой интересный бизнес?!

— Я…

Тут мама не усидела. Новость была такая, что ею срочно нужно было поделиться с мужем. Вера Петровна отказалась от кофе и быстро засобиралась.

— Доченька, — сказала мама, обцеловав Лесины щеки коралловой помадой. — А сразу сказала Осеньке, что ты не врешь! Что у тебя действительно кто-то завелся! Даже не верится, что тебе, наконец, повезло! Ой, да что это я?! Ты это заслужила! Держись за Андрея, держись! Раз порядочный… раз тебе нравится… Папа скажет, не из нашего круга, а этот твой был… и что?

— Ладно, мам, ладно, — шипела Леся, боясь, что Андрей услышит ее с кухни.

* * *

Когда она вошла, Андрей демонстративно открыл дверцу шкафчика под раковиной и кинул почти полную упаковку с отсыревшей «арабикой» в мусорное ведро. Леся только дернула плечом. Она села на стул, положив ногу на ногу, видимо, забыв, что еще одета в милую пижамку с незабудками, и сказала:

— Шеф, значит.

Андрей выдержал ее взгляд и парировал:

— Какой-то эксперт?

Она покраснела, сердито буркнула:

— А зачем было врать?

— Я почти не врал, — слова давались Андрею с трудом. — Мой бар доживает последние дни, еще пара месяцев, может полгода, и я… банкрот. Единственное, что я хорошо умею делать, это варить кофе… я действительно эксперт, сертифицированный тренер и международный судья. Работу я себе найду. Но это не отменит того факта, что я останусь бариста, человеком у кофемашины или кофейника. Вас это смущает?

— Нет. Но мне очень жаль, — тихо сказала Леся. — Почему… банкрот?

— Старая как мир история: повышение аренды, це?ны на кофе, в последние годы из-за дождей, конкуренция… дьявольская конкуренция. Знаете, сколько кофеин и кафе открыли на Гагарина за последние два года? Шесть. У нас лучше, у нас атмосфернее… у нас дороже. Домашняя выпечка и живая музыка сейчас везде, никого не убедишь, что мы — лучшие. Кроме всего, мы семейное заведение, у нас алкоголь только в составе кофейных напитков, это тоже сказывается. Не смотрите так! — с досадой сказал Андрей. — Не смотри! Вчера я был… слишком счастлив. У меня бывает, раз в месяц максимум.

— Вы предлагали мне руку и сердце, — с иронией сказала Леся, наклонив голову к плечу. — Ты предлагал.

— Неужели? — буркнул Андрей.

— А потом сказал, что тебе срочно надо на мне жениться. Завидую. Даже в таком состоянии ты хорошо знаешь, что тебе нужно, а я если выпью, сначала смеюсь… над всем, а потом плачу… над этим же.

Да, он сказал это, несмотря на то, что выпив, всегда хорошо понимал и помнил, что делал и что говорил, даже во время безудержных молодежных пьянок в юности. Хорошо, что Леся поняла его слова иначе, в русле их договора. И что на него нашло вчера? Всегда же старался в пьяном виде держать язык за зубами.

У Леси зазвонил телефон. Андрей с досадой вспомнил, что забыл свою трубку у Антона, нужно позвонить на рабочий, сказать пацанам, чтобы привезли… если есть выжившие. Впрочем, он весь вечер строго ограничивал до пива тех, кому сегодня на работу — издержки празднования в будние дни. Зато сам не ограничился.

Леся поднесла телефон к глазам, нахмурилась, задумалась, по всем признакам пытаясь вспомнить несохраненный номер, ответила. И побледнела на глазах Андрея. Он никогда не видел, чтобы человек так резко бледнел. Леся стала совсем белой, еще и глаза покраснели. Она слушала — до слуха Андрея доносился мужской голос. Он сразу представил говорящего: прозрачные голубые глаза, впалые щеки, тонкие губы, волосы до плеч, мягкий взгляд солиста «Сибаритов», вкрадчивый, как его голос — Андрей не поленился, погуглил группу, чтобы знать… если что.

Леся послушала и сбросила вызов, очень спокойно, медленно положив телефон на стол.

— Он?

— Он. С другого номера. Я добавила его в черный список.

«Надеюсь, навсегда», — с досадой подумал Андрей. Не хватало еще. Этот… донжуан порушит все его планы. Он думал, парень из категории «спасибо этому дому, пойдем к другому», а он упорствует.

— В следующий раз дай трубку мне.

— Так и сделаю, — Леся кивнула, румянец постепенно возвращался на ее щеки.

— Что сказал?

— Все то же. Ничего интересного. Все уже сказано, спрошено и отвечено, — она вздохнула: — Принесу тебе рубашку.

Леся встала и пошла в спальню, Андрей слышал, как она раздвинула створки шкафа. С зеркалами.

— Андрей!!! Почему ты не напомнил мне, что я в пижаме?!

Андрей, улыбаясь, пожал плечами и занялся приготовлением чая: ну в пижаме, ну и что, пижама — это же хорошо. Плохо, что у Леси не было под ней бюстгальтера, но с другой стороны…

* * *

Андрей, воссоединившись со своим мобильным, прислал сообщение:

> все хорошо. я дома. слесарь оказался трезвым и на удивление толковым мужиком.

> как маркиз?

> очень обижен. укусил меня второй раз в жизни.

> купите ему кормушку-дозатор.

> тогда он меня загрызет. он любит кушать в компании. я лучше буду его к тебе привозить. тоже лишнее подтверждение наших отношений. делиться котом — это крайняя форма интима.

Леся подумала и написала:

> если он музыку любит, всякую. у меня жила кошка, давно еще, она шипела, когда ученики не ту ноту брали.

Андрей прислал изумленный смайлик.

> сегодня еду к маме. пока один. мама не очень хорошо себя чувствует. в следующий раз поедем вдвоем?

> конечно. а что следующее на повестке дня?

> визит к синельниковым

Леся помедлила, вспомнила ноги Андрея и его скульптурные плечи и дописала:

> просьба: можно мы будем обещаться на ты только на людях, а наедине на вы? мы все равно срываемся и выкаем.

> велика опасность и на людях сорваться.

> мне кажется, я уже хорошо вжилась в роль и неплохо переключаюсь. а вы просто прирожденный актер.

> спасибо, конечно, но вы уверены?

> мне так будет легче. это будет напоминать мне, что у нас чисто деловые отношения.

Леся замерла, кусая губы. Сейчас Андрей подумает, что он ей нравится. Она дописала, путая буквы:

> не подумайте ничего лишнего.

Или пришлет что-то вроде: а я в вас женщину и не вижу, в чем проблема вообще не понимаю. Но он написал:

> да, вы, наверное, правы. попробуем. в крайнем случае всегда есть возможность на людях обратить наше «вы» в шутку.

— спасибо за понимание.


…В гости Леся надела красивое черное платье, в котором несколько раз выступала на концертах, и классические бежевые туфли на устойчивом каблуке, в которых ее ступня изгибалась под изящным углом. Туфли, тоже концертные, ей очень нравились — в них ей легко давались лапки педалей. На недавнем выступлении, где она играла на старинном тафель-клавире, один очень известный музыкант похвалил ее за «точное, разнообразное и одновременно сдержанное использование "una corda"». Жаль, что ей очень редко теперь выпадала возможность участвовать в серьезных музыкальных мероприятиях. Похвала известного музыканта после концерта осталась незамеченной остальными гостями, но бежевые туфли теперь ассоциировались у Леси с чем-то приятным.

Она вымыла голову, позволив волосам высохнуть самим и завиться, слегка подкрасила глаза. Коллега подарила Лесе гипоаллергенную косметику (за годы выступлений от сценического макияжа у Леси развилась непереносимость всего ненатурального), теперь ей можно было позволить себе немного приукрасить внешность.

Во взгляде Андрея, ждавшего Лесю во дворе у машины, она увидела только растерянность. Может, ей и хотелось толику мужского восхищения, но его смущенное лицо сразу ее отрезвило. И слегка разозлило. Сам ведь сказал, что одеваться к Синельниковым нужно как на банкет в ресторане. Леся часто присутствовала на банкетах, но очень редко со стороны гостей, а обслуживающий персонал за роялем… к нему требования иные.

— Я… может, мне переодеться?

— Нет-нет, — быстро проговорил Андрей, отведя взгляд.

В машине, тем не менее, он был очень весел, шутил, рассказывал забавные случаи из кофейной жизни, лишь у дома Синельниковых бросил, заглушив двигатель:


— Мне жаль, что приходиться вас через это проводить.

— У меня иммунитет. И не спешите меня пугать, — сказала Леся, все еще борясь с раздражением, — лучше сами бойтесь — нам еще с моими родителями общаться предстоит.

— Ну, с вашей мамой я уже знаком.

— Вот именно, что только с ней.

Домофон откликнулся почти сразу, их ждали. Андрей взял Лесю под руку и медленно повел по дорожке к дому. Нужно, чтобы их видели из дома, догадалась Леся. Она обняла Андрея за талию, обратив его внимание на несколько симпатичных самшитовых кустиков-топиари в саду. Он сразу же ей подыграл, наклонился к уху, щекоча висок легкой небритостью, пробормотав:

— Пожалуйста, если окажется, что у Мани ни слуха, ни голоса, сделайте вид, что все не так плохо. Как-нибудь… деликатно. Они мне не простят.

— Я понимаю, — Леся подняла к нему улыбающееся лицо. — Сделаю все, что смогу.

Виктория Семеновна не понравилась Лесе с первого взгляда. Леся узнала в ней бабушку-тренера, типаж, из-за которого ей часто приходилось отказываться от довольно приятных и милых учеников. Таких детей, не всегда объективно оцененных, готовили в мировые звезды. У них отнималось право на нормальное детство. К сожалению, не все из них достигали желаемого и только единицы осуществляли родительские мечты. Остальные отпрыски или ломались, или, в лучшем случае, учились приспосабливаться. Одним из таких детей был брат Леси, Леша. Леся хотя бы минимально, хоть какое-то время, в детстве и юности, оправдывала чаяния родителей, а Лешка очень рано сошел с дистанции. При этом брат был талантищем, куда более способным, чем Олеся. И чем все закончилось?

* * *

Андрей ждал Лесю во дворе у машины. Мысли его были заняты их разговором накануне. Раньше Андрей часто проделывал с девушками этот трюк: при знакомстве назывался простым работягой, тружеником кофейного «станка», а потом «раскалывался». На его памяти ни одна девушка не осталась равнодушной к подобному изменению статуса: кто-то быстрее попадал к нему в постель, кто-то даже начинал намекать на что-то большее, чем отношения бойфренд-гёлфренд. Это не значило, что Андрей считал всех девушек охотницами за деньгами. Попадались ему разные: милые, добрые, умные, бескорыстные… почти. Но как-то не сложилось. С одними все заходило слишком далеко, и Андрей первым давал задний ход, с другими, напротив, далеко не заходило — его классифицировали как закоренелого холостяка, обожженного прошлыми неудачными отношениями, и бросали.

Реакция Леси, ее обман, Андрею были понятны: наверняка девушка в жизни видела кое-что послаще морковки, даже этот ее Марк до карьеры в рок-музыке был каким-то подающим надежды и чего-то там лауреатом, а в последнее время вообще упорно лез на музыкальный олимп, судя по количеству подписчиков в ю-тьюбе. Андрею была непонятна его собственная реакция — чего это он вдруг разобиделся? Ну соврала она перед родителями насчет его профессии… или замолчала. Так ему все равно скоро к станку, а ей же не замуж за него идти! Хотя замуж, конечно, но не по-настоящему же!