Прежде чем я успеваю ему это озвучить, и свои мысли по поводу его тупого комплимента моих великолепных глаз, подъезжает полицейская машина. Я благодарю мою счастливую звезду, когда вижу своего двоюродного брата Уорда, выходящего из автомобиля и останавливающегося напротив нас.

— Хорошая прическа, Кеннеди. Пытаешься позвонить на свою родину? — спрашивает Уорд со смехом, протягивая руку и приподнимаю одну фольгу у меня на голове.

Не обращай внимания. Я проглатываю свою благодарность по поводу него.

— Поцелуй меня в задницу, Уорд. У меня был чертовски плохой день, мать твою.

Знаю, что вы говорите себе прямо сейчас: это похоже на Джун Кливер (Джун Эвелин Бронсон Кливер является главной героиней американской телевизионной комедии «Предоставьте это Биверу») наконец, надоело Биверу и ораве гадить.

Уорд замечает по выражению моего лица, что ему стоит оставить меня в покое. Я не буду колебаться, чтобы осуществить свой бросок даже посреди тротуара. И мне совершенно плевать, что на нем одета полицейская форма.

— Гриффин, дружище! Как у тебя дела? — спрашивает Уорд, переводя свое внимание на него.

— Не жалуюсь, — отвечает Гриффин, обмениваясь рукопожатиями и начиная обсуждать предстоящий сезон в Нотр-даме. Будучи еще подростками, да и потом уже во взрослом раннем возрасте, мы все тусовались вместе: мои братья, двоюродные братья, Гриффин, Алекс и я. Мы все примерно одного возраста, все побывали в армии, и это все естественно сделало нас друзьями.

Тот факт, что мои братья и кузены продолжают дружить с Гриффином, когда он обманул меня, меня просто бесит. Они должны ненавидеть его, хотя бы из принципа. Если бы какая-нибудь женщина вошла в мою семью и разбила бы кому-нибудь из них сердце, я бы прекратила все контакты с этой сучкой. Где спрашивается у них эта чертова лояльность?

— Извините, я не хочу прерывать ваш запал, но есть работа, которую необходимо сделать, — я смотрю на своего кузена.

— Прости, но я не могу относиться к тебе серьезно, когда ты стоишь со всем этим дерьмом на голове, — говорит Уорд, смеясь.

Я делаю шаг в его сторону, чтобы все-таки осуществить свой бросок, когда Гриффин легонько дотрагивается до моей руки.

— Прежде чем ты убьешь его, нам нужно поговорить, — говорит мне Гриффин.

— Нам не о чем разговаривать. Я собираюсь зайти внутрь и снять это дерьмо с волос, а затем отправиться на работу. Ты же просто можешь тащить свою задницу назад на байк и найти кого-нибудь еще, чтобы раздражать, — говорю я ему, разворачиваясь и распахивая дверь с неприкрытой злостью.

Как только я вхожу внутрь, на меня обрушивается вопли вперемешку с лаем. Свен все еще сидит на полу в куче тюбиков, баночек, баллончиков для волос, Пейдж пытается утешить его, миссис Джастин Бибер писается через каждые десять секунд на пол, лая на все вокруг и продолжая кружиться.

— Я ЧУТЬ НЕ УМЕР, ПЕЙДЖ! Это было УЖАСНО СТРАШНО! Во мне сейчас столько горя. Так много вещей, которые я никогда бы не смог осуществить. Я СЛИШКОМ МОЛОД, ЧТОБЫ УМЕРАТЬ!

Интересно, кто-нибудь заметил, что в разгар истерики Свен похоже напрочь забыл про свой акцент. Пэйдж сидит рядом со Свеном и похлопывает его по спине в нужное время. Она ловит мой взгляд и с раздражением закатывает глаза.

— Свен, все хорошо. Послушай, Кеннеди вернулась! — восклицает она, вставая с пола и бросаясь ко мне, говорит понизив голос:

— Я готова вмазать ему, если он не перестанет ныть.

Глубоко вздохнув, я направляюсь к сидящему Свену на полу.

— Свен, ты был действительно хорош в стрессовой ситуации. Ты почти сделал это парень! — говорю я ему, чтобы он перестал черт побери плакать.

Свен шмыгает носом, вытирая его рукавом своей рубашки.

— Я был харош, не так ли? Я всегда тумал, что должен был харошим полицейским. У меня природные иинстинкты, — говорит он мне на полном серьезе, используя свой зарождающийся-собственный-язык или применяя-чертовский-акцент-с-ударением.

Я стараюсь изо всех сил не рассмеяться ему в лицо, но сдерживаюсь. Мне просто необходим этот парень, чтобы привести мои волосы в нормальное состояние, pronto.

— Да, ты абсолютно прав. Может ты подымишься с пола и снимешь эту фольгу, пока мой двоюродный брат Уорд задаст тебе пару вопросов? — спрашиваю я, как только мой кузен показывается в дверях.

— Оооооо, человек в форме! Я сувствую себя уже лучше, — восклицает Свен, окидывая моего кузена с головы до ног, быстро поднявшись с пола, протянув к нему руку и такое впечатление, словно он хочет поцеловать его руку. — Мое имя эсть Свен. Я эсть единственный, кто чуть не поймал этага преступника.

Пэйдж и я с досадой смотрим друг на друга, потом переводим взгляд на Уорда, который неуклюже пожимает руку Свену, потряхивая, словно пьяный.

А Свен начинает рассказывать моему кузену о своем акте героизма, раздается звон колокольчика над дверью, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть входящего Гриффина.

— Вон! Вон отсюда! — я поднимаю руку, указывая на дверь.

— Я никуда не пойду, пока ты не поговоришь со мной, — твердо отвечает Гриффин.

Я даже не обращаю внимание на его слова, демонстративно разворачиваюсь к нему спиной и направляюсь со Свеном к раковине, кузен следует за нами, продолжая задать вопросы не видел ли Свен раньше МакФаддена в салоне, не упоминал ли МакФадден, где остановился и т.д.

Устроившись в кресле с наклонной спинкой, я закрываю глаза и стараюсь расслабиться, пока Свен удаляет фольгу, продолжая отвечать на вопросы. Я надеюсь, что Гриффин, наконец, понял меня правильно, но через несколько секунд, пока Свен теплой водой моет мне волосы, массируя голову, я понимаю, что Гриффин остался полностью при своем мнении, словно грузовик, несущийся по дороге.

— Ты не можешь избегать меня вечно, — шепчет Гриффин мне в ухо.

Слишком близко ко мне. Я чувствую его дыхание на своей шеи, и это заставляет скрежетать меня зубами, потому что я ощущаю мурашки на своих руках. Он что не видит, я пытаюсь расслабиться? Он должен оставить меня черт побери в покое. Скорее всего, я действительно не смогу избегать его вечно, но я уверена, что даже ад не сможет отказаться разговаривать с ним, пока он не закончит.

— Хорошо, если ты не хочешь говорить сейчас, мы можем сделать это позже, — говорит он, выпрямляясь в полный рост, разворачивается и уходит.

Свен заканчивает мыть мне волосы, оборачивает полотенцем, я поднимаюсь, ухмыляясь про себя, глядя в спину уходящему Гриффину.

Сила моего игнорирования обладает таким мастерством, что не может остаться не замеченной. Известно ведь, что, когда человек говорит, что он сделает что-то «позднее», он никогда, никогда не сделает этого. Я чувствую, как улыбаюсь от легкой победы, направляясь на место к Свену, который может укладывать, расчесывать, выпрямлять локоны и делать любое другое дерьмо, которое обычно заставляет меня съеживаться. Но сейчас, Свен может делать все, что захочет со мной. Гриффин наконец-то внемлет моим словам и двигается на выход.

Я не осознаю, что не мигая смотрю на задницу Гриффина, пока он идет, и просто не могу оторвать от нее глаз. Я смотрю на главную точку интересующей меня координаты, потом вижу промежность Пэйдж, которая шагает ко мне в линии моего обзора.

Я поднимаю на нее глаза с хмурым видом, она смотрит на меня приподняв вопросительно брови.

— Я видела это, так что не пытайся отрицать.

Я притворяюсь, будто понятия не имею, о чем она говорит, Свен включает фен и начитает укладывать волосы.

— Видела что? Здесь нечего видеть, — отвечаю я.

— Чушь, — вклинивается Свен. — Все всё видели, как ты смотрела на его задницу.

Пейдж смеется, я бросаю на нее взгляд.

— Не сердись, Кеннеди. Это очень хороший зад. Что я действительно хотела бы узнать, почему во всех разговорах, которые ты вела с нами, о твоем дорогом, старом друге Гриффине, ты ни разу не упомянула, что он симпатичный образец мужчины? — требовательно спрашивает Пэйдж, упираясь руками в бедра.

— Гриффин? Симпатичный? Фи, — отвечаю я, не собираясь ничего комментировать.

Гриффин не симпатичный. Гриффин горячий, как яйца. Но Пейдж не следует об этом знать, что я знаю о том, что она знает то, что знаю я. Святое дерьмо, эта окраска волос когда-нибудь закончиться.

— Не надо меня кормить этим дерьмом, Кеннеди О'Брайен. Твои глаза стали мечтательными, когда он наклонился и шептал тебе что-то на ухо всего секунду назад, — выстреливает она.

— Мои глаза не мечтательные! Я никогда не была мечтательной! — кричу я, стараясь перекрыть шум фена.

Миссис Джастин Бибер ковыляет в нашу сторону, останавливается у моих ног, а потом тявкает на меня. Одним коротким, высоким гав.

— Видишь? Даже миссис Джастин Бибер знает, что ты врешь, — добавляет Свен.

— Послушай, я понимаю, что в свое время он тебя взбесил. Ты думала, он твой друг, но он причинил тебе боль. Но он пытается исправиться. Он хочет поговорить с тобой и, может быть, пришло время дать ему шанс — рассказать свою версию этой истории. Если ты откажешься, то подключусь я. Конечно, я думаю у этого мужчины, с его плотным графиком, найдется немного времени, чтобы поговорить со мной наедине, — говорит Пейдж, облизывая губы и смотря на дверь, через которую Гриффин вышел несколько минут назад.

Если бы мои волосы не были намотаны на щетку в данный момент, и я не боялась их потерять, дернувшись с этого кресла, я бы вскочила на ноги и грубо бы шлепнула ее по лицу. Сама мысль о Гриффине и Пейдж наедине в комнате, делающими что-то, мне хочется просто броситься на нее. Из-за того, что я злюсь на парня, совершенно не значит, что я хочу увидеть его с одной из моих подруг в каком-нибудь месте. Моя горячая подруга модель никогда не имела ужасные волосы ни одного дня в своей жизни и никогда не стояла перед мужчиной, с которым не разговаривала нескольких месяцев, с фольгой на голове, выглядя при этом полной идиоткой.

Гриффин наконец-то вернется в свое убежище, из которого он выполз, я поймаю МакФадден своими собственными силами, и никогда, никогда в жизни не попадусь на удочку этого мужчины, строившего глазки, с такой прекрасной задницей.

ПБ прекрасная задница. 

Глава 7

— Но маааааааааам, все будут на вечеринки Стефани. Почему я не могу поехать? — канючит моя старшая дочь.

— Потому что тебе двенадцать. Ты знаешь, какие двенадцатилетние ходят на вечеринки, когда родителей нет дома? Распутные, вот какие, — информирую я ее, укладывая последнюю тарелку после ужина в посудомоечную машину.

Медоу бросает на меня убийственный взгляд. Я подумала, что иметь двух дочерей для меня будет достаточно, учитывая, что я ничего не знаю о том, как быть девушкой. Слава Богу у меня есть сейчас Пейдж и Лорелей. По крайней мере, они могут взять ее с собой по магазинам, когда она заявляет, что не собирается носить джинсы и футболки, которые я ей купила. Знаю, что мы не должны заставлять своих детей быть похожими на нас, но давайте признаемся самим себе, что родители ни разу не хотели попробовать?

Я отправила ее на занятия карате, когда ей было четыре, и она целых шесть недель провела, делая пируэты вокруг другие детей, превращающиеся в какие-то случайные танцевальные движения вместо того, чтобы надрать кому-то задницу. Я отдала ей все свои старые игрушки американских солдат, когда ей было шесть, и она сформировала им всем новый имидж, покрасив лаком для ногтей и клеем с блесками. Ни один из этих солдат теперь никогда не сможет показать свое лицо, чтобы воспользоваться выполнением своих служебных обязанностей. Когда ей исполнилось семь, мне ничего не оставалось, как только смириться с этим и купить ей Барби.

— Боже мой, ты разрушаешь мне жизнь! — с визгом кричит Медоу, выбегая из кухни.

— ПОЖАЛУЙСТА! — кричу я в ответ.

Серьезно, она мне потом спасибо скажет, когда я не потрачу, отложенные на нее сбережения на психиатра, чтобы вернуть ее в чувство.

Направляясь к холодильнику, я хватаю необходимую мне в данный момент бутылку пива и поднеся ко рту, слышу вздох позади себя.

Обернувшись, вижу свою младшую дочь — Ливию, которая смотрит на меня с таким же раздраженным выражением, как и у меня на лице. Да, я назвала своих дочерей в честь героев сериала «Клан Сопрано». Это живет в моей крови, имя моих детей должно соответствовать известным людям.

— Медоу в своей комнате и причитает, что ее жизнь полный отстой. Мы не можем обменять ее на другую новую сестру?