Позднее она поднялась пожелать детям спокойной ночи. Николас спал, Кара все еще читала. Когда мать вошла в комнату, она медленно подняла глаза, с трудом отрываясь от книги. Вирджиния присела на краешек ее кровати.

— Что ты читаешь?

Кара показала ей обложку.

— «Искатели сокровищ».

— Я помню эту книгу. Где ты ее нашла?

— На книжной полке в детской.

Она аккуратно отметила страницу закладкой, которую собственноручно вышила крестиком, закрыла книгу и отложила ее на тумбочку возле кровати.

— Ты говорила с няней?

— Да.

— Сегодня она целый день была сама не своя.

— Правда?

— Что-то случилось?

Как же тяжело быть такой восприимчивой, такой чувствительной к малейшим переменам настроения других людей, когда тебе всего восемь лет, ты крайне застенчива, не слишком хороша собой да еще носишь очки в круглой стальной оправе, в которых становишься похожа на совенка.

— Ничего не случилось. Просто кое-что изменилось. У меня есть новости.

— Какие?

— Завтра утром я возвращаюсь в Корнуолл на поезде и забираю тебя и Николаса с собой. Ты хочешь поехать?

— То есть… — лицо Кары засияло, — мы едем погостить у тети Элис?

— Нет, мы будем жить в собственном доме. Забавном маленьком домике под названием Бозифик. Сами будем вести хозяйство, готовить…

— А няня с нами не поедет?

— Нет. Няня останется здесь.

Воцарилось долгое молчание. Вирджиния сказала:

— Ты что, против?

— Нет, не против. Но я думала, она поедет тоже. Вот почему она была сама не своя.

— Для няни это нелегко. Вы с Николасом были ей как дети с самого рождения. Но, я думаю, вы уже выросли из няни, как вырастаете из своих платьев и пальто… Вы достаточно взрослые, чтобы самим отвечать за себя.

— То есть няня больше не будет жить с нами?

— Нет, не будет.

— А где же она поселится?

— Возможно, она найдет другого младенца, о котором нужно заботиться. Или останется здесь, с бабушкой.

— Ей нравится в Лондоне, — сказала Кара. — Она мне сама сказала. Гораздо больше, чем в Шотландии.

— Вот видишь!

Несколько секунд Кара обдумывала ее слова. Потом спросила:

— А когда мы едем в Корнуолл?

— Я же сказала. Завтра, на поезде.

— И когда он отбывает? — Ей хотелось знать все подробности.

— Около половины десятого. А до вокзала доберемся на такси.

— А когда мы возвращаемся в Кирктон?

— Думаю, ближе к концу каникул. Когда вам будет пора идти в школу.

Кара молчала. Невозможно было понять, о чем она думает. Вирджиния сказала:

— А сейчас пора спать. Завтра у нас будет длинный день, — она наклонилась, ласковым движением сняла с Кары очки и поцеловала дочку.

Когда она уже шла к двери, Кара вдруг снова заговорила:

— Мамочка!

Вирджиния обернулась.

— Да?

— Ты приехала…

Вирджиния недоуменно нахмурила брови.

— Ты приехала, — повторила Кара. — Я просила написать, а ты взяла и приехала!

Вирджиния припомнила письмо от Кары, ставшее катализатором всех последующих событий, и на ее лице промелькнула улыбка.

— Да, — сказала она. — Приехала. Решила, так будет лучше.

И она вышла из комнаты, готовясь к последнему испытанию: молчаливому ужину в компании леди Кейли.

5

Вирджиния просыпалась постепенно, с непривычным чувством удовлетворения. Она ощущала себя энергичной и собранной — оба этих ощущения были для нее внове, так что Вирджиния позволила себе немного понежиться в постели, смакуя их. Удобно устроившись на невероятно комфортабельной гостевой кровати леди Кейли, подложив под голову подушки, окутанная тончайшими льняными простынями с мережкой и одеялами, легкими словно облачко, она наблюдала за тем, как утреннее солнце зарождающегося летнего дня продевает золотые нити сквозь ажурную крону каштана. Все тяжелое было позади, сложности, которых она опасалась, так или иначе разрешились, а через несколько часов она и дети будут уже в поезде. Она говорила себе, что после вчерашнего вечера ее не напугаешь никакой проблемой, ни одно препятствие больше не казалось ей непреодолимым, ни одна задача слишком запутанной. В своем воображении она осторожно заглянула на несколько недель вперед, попыталась представить, как будет в одиночку справляться с Карой и Николасом, перебрала в уме многочисленные недостатки коттеджа, который так необдуманно арендовала для них, но ее приподнятого настроения это не поколебало. Она ступила на новый путь. С сегодняшнего дня все пойдет по-другому.

Была половина восьмого. Она поднялась, наслаждаясь чудесной погодой, щебетом птиц, доносившимся издалека мягким гулом автомобилей. Вирджиния искупалась, оделась, упаковала свои вещи, застелила постель и сошла вниз.

Няня с детьми обычно завтракали в детской, а леди Кейли завтрак относили на подносе в ее спальню, однако в этом доме с его идеально налаженным хозяйством не забывали ни о ком: в столовой Вирджиния обнаружила кофейник, подогревавшийся на спиртовке, и завтрак, накрытый на одну персону.

Она выпила две чашки обжигающего черного кофе и съела тост с джемом. Потом взяла со столика ключи, отперла входную дверь и вышла на тихую утреннюю улицу. Вирджиния направилась к старомодной бакалейной лавочке, которой покровительствовала леди Кейли. Там она запаслась необходимым продовольствием, которое позволит им продержаться, пока они будут устраиваться в Бозифике. Хлеб, масло, бекон, яйца, кофе, какао, консервированная фасоль (она знала, что Николас ее обожает, но няня была против фасоли), томатный суп и шоколадные бисквиты. Молоко и овощи они закупят на месте, с мясом и рыбой можно пока подождать. Она оплатила покупки, и бакалейщик упаковал их в прочную картонную коробку. Груз был нелегким; держа коробку перед собой обеими руками, она отправилась обратно на Мелтон-гарденз.

Леди Кейли и дети уже были внизу; няня не показывалась. Однако на полу в прихожей, выровненные как по линейке, стояли их маленькие чемоданчики, наверняка идеально уложенные, так что Вирджиния опустила свою коробку с продуктами рядом с ними.

— Доброе утро, мамочка!

— Доброе утро.

Она поцеловала их обоих. Они были чистенькие и аккуратные, готовые к поездке: Кара в голубом хлопковом платьице, а Николас в шортах и полосатой рубашке, с волосами, по которым явно только что прошлись влажной щеткой.

— Что ты сейчас делала? — поинтересовался он.

— Покупала продукты. Когда мы приедем в Пензанс, у нас, скорее всего, не будет времени зайти в магазин. Ужасно было бы остаться совсем без еды.

— Я ничего не знал до самого утра, пока Кара не сказала мне. Даже когда проснулся, еще не знал, что мы поедем на поезде.

— Прости, пожалуйста. Прошлой ночью, когда я пришла обо всем вам рассказать, ты уже спал, и мне не хотелось тебя будить.

— Лучше бы ты меня разбудила! Я ничего не знал до самого завтрака! — Он был очень сердит.

Улыбнувшись сыну, Вирджиния подняла глаза на свекровь. Леди Кейли казалась утомленной, ее лицо было бледнее обычного. В остальном она выглядела как всегда идеально, самообладание снова вернулось к ней. Вирджиния подумала, что она, скорее всего, совсем не спала.

— Тебе лучше вызвать такси по телефону, — сказала леди Кейли. — Ты же не хочешь опоздать на поезд. На вокзал лучше приезжать заранее. Номер записан на листке у аппарата.

Сожалея, что не подумала об этом сама, Вирджиния последовала совету свекрови. Часы в прихожей пробили четверть девятого. Через десять минут подъехало такси; можно было отправляться.

— Нужно же попрощаться с няней! — воскликнула Кара.

Вирджиния ответила:

— Конечно. Где она?

— В детской. — Кара бросилась к лестнице, но Вирджиния остановила ее.

— Нет.

Кара замерла и изумленно уставилась на мать, шокированная ее непривычным тоном.

— Но мы же должны с ней попрощаться!

— Конечно. Няня спустится и проводит вас. Я сейчас поднимусь сказать ей, что мы уезжаем. А вы пока собирайтесь.

Она нашла няню в детской, занятую какими-то явно надуманными делами.

— Няня, мы уезжаем.

— Да-да.

— Дети хотят с вами проститься.

Молчание.

Прошлым вечером Вирджиния прониклась жалостью к няне, почувствовала к ней своего рода уважение. Но сейчас ей хотелось одного: взять ее за плечи и трясти до тех пор, пока не отвалится ее глупая голова.

— Это просто смешно. Вы не можете так закончить наши отношения. Спуститесь вниз и попрощайтесь с детьми.

Это был первый прямой приказ, отданный ею няне. Первый, подумала она, и последний. Как и Кара минутой ранее, няня была потрясена. Мгновение она стояла неподвижно, шевеля губами, словно придумывала какую-нибудь отговорку. Вирджиния поймала ее взгляд, но глаз не отвела. Няня ждала, что Вирджиния спасует, но та смотрела ей прямо в лицо, так что няня была вынуждена признать свое поражение. Победа была безоговорочной.

— Конечно, мадам, — сказала няня и последовала за Вирджинией вниз по лестнице в прихожую, где дети повисли у нее на шее, стали обнимать и целовать так, будто она была единственным человеком на свете, которого они любили, а затем, когда демонстрация теплых чувств благополучно завершилась, выбежали за дверь и бросились по тротуару к ожидавшему их такси.

— До свидания, — попрощалась Вирджиния со свекровью. Больше сказать было нечего. Они снова расцеловались, соприкоснувшись щеками и чмокнув воздух.

— До свидания, няня.

Но няня уже возвращалась по лестнице в детскую, сморкаясь в носовой платок. Видны были только ее ноги, шагающие по ступенькам, а в следующее мгновение она ступила на лестничную площадку и скрылась из виду.

Вирджинии не стоило беспокоиться о том, как дети будут вести себя в поезде. Новизна такого путешествия, вместо того чтобы возбудить их, наоборот, заставила притихнуть. Они нечасто куда-нибудь выезжали, а на море не были вообще никогда. В Лондон, в гости к бабушке, они добирались ночным поездом, в который их загружали уже в пижамах, и спали всю дорогу.

Теперь же они смотрели в окно на пробегающие мимо пейзажи так, словно никогда раньше не видели полей, ферм, коров или маленьких городков. Через некоторое время, когда первое очарование рассеялось, Николас открыл подарок, купленный для него Вирджинией в Паддингтоне, и удовлетворенно улыбнулся, увидев небольшой красный трактор.

— В Кирктоне такой есть. У мистера Макгрегора, марки «Мэсси Фергюсон».

Он покрутил колеса и зафыркал, имитируя звук работающего мотора, а потом стал катать игрушку по колючей ткани, которой обивают сиденья вагонов Британской железнодорожной компании.

Кара даже не открыла заранее припасенный комикс. Он так и лежал у нее на коленях, а она неотрывно смотрела в окно, притиснувшись выпуклым лбом к стеклу, внимательно глядя сквозь очки, чтобы ничего не пропустить.

В половине первого они отправились на ланч, и это было еще одно приключение: пробираться по коридорам, торопливо перепрыгивать через сочленения между вагонами, пока они не разошлись в разные стороны. Вагон-ресторан показался им волшебной страной: там стояли столики с маленькими лампочками, а любезный официант как взрослым протянул им меню.

— Что закажет мадам? — спросил он, и у Кары порозовели щеки, а с губ сорвался смущенный смешок, когда она поняла, что официант обращается к ней. Вирджинии пришлось помочь ей с выбором — томатный суп и жареная рыба, — а потом участвовать в решении глобальной проблемы, какое мороженое, белое или розовое, заказать на десерт.

Глядя на их лица, Вирджиния думала: для них сейчас все ново и восхитительно, поэтому и я чувствую то же самое. Даже самые банальные, обыденные вещи будут теперь казаться мне особенными, потому что я стану смотреть на них глазами Кары. А если Николас задаст мне вопрос, на который я не знаю ответа, мне придется поискать его в энциклопедии; я должна буду стать более знающей, эрудированной, научиться поддерживать остроумную беседу.

Мысль показалась ей забавной. Она внезапно рассмеялась, Кара подняла на нее глаза и засмеялась вслед за матерью, не понимая, в чем причина, но радуясь оттого, что они смеются вместе.


— Когда ты впервые ездила на поезде в Корнуолл? — спросила Кара.

— Когда мне было семнадцать. Десять лет назад.

— А в детстве, когда была как я, ты туда не ездила?

— Нет. Меня отправляли к тете, в Сассекс.

Был полдень, и они сидели в купе вдвоем. Николас, памятуя о приключениях по дороге в вагон-ресторан, предпочел остаться в коридоре, где стоял, раскачиваясь вместе с вагоном и пытаясь удержаться на широко расставленных ногах.