- Что значит "нет"? - холодное, мерное, будто дуло в затылок.

"С*КА! - враз послышался в моем наушнике крик Науменко. - Я САМ ТЕБЯ ЗАВАЛЮ, ТВАРЬ! ДЕЛАЙ, ЧТО ВЕЛИТ! ИЛИ *** ТЫ ТУДА ПОПИ***ВАЛА?!"

Окаменела я, прозревшая. Сверлю, онемев, Крякова смоляные очи... и тихо молю о пощаде.


***

Как так? Что это?!

Пахомов, как ты смог?! ПОСЛЕ ВСЕГО?!

Виновато опускаю глаза (а взглянуть на своего предателя не отваживаюсь, и не смею).

- Да новенькая она просто, - грохотом раздался спасительный голос Бабочки. - Стесняется... при всех.

Коротко рассмеялся Мужчина.

- Ну, пошли наедине, - еще больше огорошивает меня, отчего в момент устремляю на него очи.

Долгие, жгучие мгновения схватки взоров - и решаюсь, тихо... сама с себя мысленно не только содрав погоны, но и расстреляв заодно:

- Я не по этой части...

- А по какой? - заржал коротко, недоверчиво Кряков, явно уже чуя неладное.

Метнула я болезненный взгляд на Бабочку, моля об очередной порции ее мудрого спасения.

Ледяное, распятое, полное ужаса и горечи выражение ее лица:

- Да зачем тебе она? - отзывается наконец-то девушка. - У тебя есть я... и согласна на всё.

- Прям на всё? - ядовито захохотал Мужчина, переведя на нее взор. А физиономию его так и распял пошлый интерес и коварный план, малюя жгучие, развратные соблазны.

- Слушай, а я передумал, - вдруг гаркнул, прозвучал Его голос, будто гром... пронзительный и уничтожающий, разрывающий небеса - и дарящий "праведным грешникам" прощение... молнией рубя насквозь. Пахомов.

- Насчет чего? - угрюмо Кряков.

- Отдай мне ее, - вмиг звучит елейное.

Перевожу очи на Костю.

Колкий, едкий взор, а на губах - не меньше растеклось раскаленного яда.

- Все-таки на троих решился? - загоготал Мужчина.

- Нет, - ухмылка. - Мне одной... люблю портить невинное, - лукаво, бесом оскалился.

Да так искренне... что вмиг жуть запекла у меня в груди.

- А, ну если так... Ох, уж эти... наши "слабости".

- Ненавижу лгунов, - гаркнул внезапно, озлобленно скривившись. - Шлюха - и скромная, - едко, презрительно улыбнулся. - Пришла - значит исполняй, - дерзостное мне в очи.

- Ну, у нас... тоже есть принципы, - тихим, напуганным голосом, взволнованно прошептана вдруг Бабочка. - Просто... она еще не готова. Со временем раскроется.

- Вот я ей и помогу, - желчное. Резвое движение - и тотчас кинулся ко мне.

Вмиг ухватил за волосы - и дернул на себя - свалилась я на пол, дико завизжав. На глаза проступили слезы.

- Поднялась, с*ка! - жуткое, убийственное, омерзительное.

Еще рывок - и тотчас подчиняюсь.

Заломил руку за спину... до боли, до хруста. Повел на выход.

В последний миг, через плечо:

- Свяжемся. А, Маза, тебе респект, давно у меня таких девочек не было.


***

Силой пиная, местами едва не волоча за собой по коридору, то и дело, что нарочно причиняя мне боль.

Еще миг - и, едва створки лифта открылись, как тотчас толкнул в кабину.

Кубарем полетела - благо, места мало... так и плюхнулась на стену, сильно ударившись головой.

Выровнялась на ногах.

Несмелый разворот, попытка взглянуть демону в очи:

- Костя... - испуганное.

- МОЛЧАТЬ, С*КА! - громыханием.

Оцепенела я вся внутри. А снаружи - конечности начинают свой истерики пляс.

Еще миг - и пиликнула система, оповещая о прибытии. Враз ухватил меня сзади за шею - и, слегка нагнув вперед, опять повел по коридору.

Нужный номер. Живо открыл пластиковым ключом дверь - и зашвырнул меня внутрь, словно тряпичную куклу - грохнулась я на кровать.

И снова по моим щекам слезы, вторя прозрению.

Вот ты какой. ВОТ! Вот твой истинный второй лик... который в пору только ненавидеть!

- ВСТАЛА! - мерзостное раздалось надо мной.

Подчиняюсь.

- Костя, пожалуйста... - болезненным шепотом.

- РАЗДЕЛАСЬ! - презрительно.

- Что? - оторопела. Не могу поверить услышанному.

Неужели? НЕУЖЕЛИ ВСЁ ЭТО - ПРАВДА?

- Не надо, пожалуйста.

Шумный вздох, не то оскалившись от злости, не то скривившись от отвращения.

Ловкое движение - и вдруг из-за пояса достал ствол.

Дуло тотчас прикипело ко мне:

- ТРЯПКИ НА**Й!


Нервически сглотнула слюну. Жуткие за и против....

Растоптана, растерзана, унижена... тобою убита. Уже - убита.

И как далеко ты зайдешь? Хочу я видеть всё. Полностью. Целиком - чтоб знать... за что тебя ненавидеть всем сердцем, всей душой - и жизнь оставшуюся, если она у меня будет, посвятит тому... чтобы тебя изничтожить. Разоблачить - и стереть... с лица земли.

А затем... и самой уйти за тобою.


Поддаюсь... неловкие, натяжные движения - и сбрасываю с себя платье.

Стою, мнусь, невольно прикрывая себя полунагую.

- И белье, - сдержано.


Секунды перепалки взглядов - и вновь резонное. Если и ослабил перед этим хватку, то снова пистолет смело прикипел ко мне своей уничтожающей бездной.

...покоряюсь.


Шаги его ближе - и буквально едва ли не силой, грубо, болезненно сорвал с меня сережки - швырнул на стол.


- В душ.

И снова взмах оружия.


Устремляюсь в указанном направлении, стыдливо прикрывая руками свою голую грудь.

- А не проще... сразу меня убить? - шепчу испуганно.

Не смотрю на супостата.

Залезла в кабинку (широкую, даже как для двоих; с разными странными приспособлениями и подставками).


- Воду включай, - рычит терзатель.

Дрожащей рукой тянусь к рычагу. Выполняю завет.

Шорох за моей спиной, но недолго.

Забрался ко мне.

Силой за плечи - и к себе лицом.

Прячу взор. Не хочу видеть тех серо-голубых озер, что так безумно любила... а сейчас мне за искры палача.


Но еще скольжение взгляда - и прозреваю.

Он. Пахомов был в одежде. Только обувь снял.

- Это всё? - внезапно... тихое, сдержанное.

Испуганно роняю взор в его омуты, но тут же осекаюсь.

- Ты о чем?

- Ты знаешь, о чем я.

Жгучая пауза за и против. Размышлений, поисков ответов.

Продолжил, не дожидавшись участия:

- Я не хочу тебе делать больно. Давай добровольно.

Трусливо, удивленно, а все же осмеливаюсь посмотреть в глаза.

Протянул руку, выставив ладонь:

- Жду.

И будто прозрение звучит у меня в ухе:

"Они травонули Крякова. Сейчас запоет. Держись, Лиз. Я скоро буду" - слышу, узнаю голос Казанцева.


Мигом дернулась. Глупые попытки - вытащить, выбить микрогарнитуру из ушной раковины.

- Стой, - резво хватает меня за руку, пресекая. Нырнул в карман и достал связку ключей. Не увидела как и чем, но вытащил и тотчас зажал прибор в кулаке.

Шаги из ванной в комнату - положил на тумбу и в момент накрыл сверху устройство бокалом.

Влет ход ко мне, запирая за собой дверь. И снова вплотную. Сильнее сделать поток, шум воды - взор мне в очи требовательно:

- А теперь слушаю, - сдержанно. Привычным, теплым голосом.

...будто и не он только что меня волочил, словно мерзость, рядом с собой, не он на мушке пистолета держал. Перемены еще сильнее полосонули изнутри. Запекли слезы в горле.

Кто же ты такой? Какой ты на самом деле? КОСТЯ!

- Лиза! Время тикает, - раздраженно рыкнул. А дыхание обдает мои губы.

Жалящим шепотом.

Момент - и, вырываясь из плена его тепла, сводящего с ума аромата, сумасбродной близости, вырываясь из страха и непонимания прострации, торопливо, тихо забормотала:

- Операция. Все наши тут. На Мазаева вышли. Крякова хотят взять... и тебя заодно, если удастся вас разболтать. Но у них препарат какой-то... подсыпали. Костя, как ты мог? - взмолилась я на него, давясь горечью... вновь уступая глупым, слепым чувствам. - Еще и трубку не берешь! Я тебе звонила! А ты ни разу... А ведь хотела предупредить!

Заледенел огорошенный, от изумления выгнув брови. Еще миг - и сдался, проиграл нервам: тревожно заиграл скулами.

Сглотнул скопившуюся слюну.

- Это всё? - вдруг жестоко, холодно, колко.

Запекло у меня в груди, взбунтовалась обида.

- Да... - невнятно.

- Выходы перекрыты?

- Да, все.

Скривился.

Внезапно разворот - и дернулся к двери душевой.

- Костя, стой! - испуганно.

Подчинился. Помедлив, с опаской (будто сейчас я что-то... без меры ужасное могу совершить) обернулся.

Не касаясь глаз. Молчит. Выжидает.

Жутко, до безумия жутко... еще страшнее, нежели когда смерть мне дулом пистолета всматривалась в глаза. Ничего уже не знаю, не понимаю: что, как и... почему. Но чувство, что вот этот миг - миг невозврата. Упущу - и больше никогда... ни за что, ни при каких обстоятельствах мне не вернуть будет мою сказку, моего... Пахомова. Вот тот миг - когда уступи трусости... или сомнениям - и больше ничего в жизни не будет. Пусть демон, пусть двуликий. Но это он - мой единственный, живительный источник... источник кислорода, хоть и губительный... как наркотик, ведущий в рабство и забвение, яд. Тот человек, с которым упиваешься настоящим, искренним счастьем, хоть и болью заодно. Тот, с кем в паре - действительно... живешь, пусть и умирая.

- Прости меня... - выстрелом.

Округлились его очи. Казалось, молнией пронзили мои слова. Позорно утопаю я в его голубых, бездонных океанах, окончательно идя, стремясь на дно.

- За что? - словно скрежет металла. Осиплым голосом: смертник вымаливал пощаду. Виновато, устыжено опускаю взгляд.

Разъедающие душу и плоть секунды сомнений - и самое важное, как на духу.

Глаза в глаза:

- За всё.

Сверлю молитвой.

И вдруг ход Кости: полуоборот меняется на полноценное участие.

Рублю поспешно, резво я и окончательно, разрывая вервие гильотины над своей шеей:

- Я не должна была тебя прогонять... Прости меня... - жгучая пауза, заикаясь, задыхаясь, - прости тупорылую идиотку... Не знаю почему... Не знаю, но ты мне... очень нужен, - испуганно зажмурилась я, давясь болью.

Терзающие, расстрельные мгновения тишины. Жуткого безучастия минуты-вечность... Кровью захлебнулось сердце. Треснула душа. Жжет в груди дыра - начато самосожжение...

Сухим, мертвым шепотом, склоняя голову:

- Я не могу без тебя... - приговариваю я себя на вечные муки: с тобой, или без... тебя, мой беспощадный истязатель.

Застыли на ресницах слезы - предательская дрожь - и потекли гадкие, обличая меня как самое глупое, мерзкое, жалкое, безвольное отныне существо, раба твоего проклятого.

Вдруг рывок, напор, шум - отчего даже дернулась я в испуге. Широко распахнула веки, жадно выпучила глаза - захлебнулась страхом. Нахрапом ухватил меня за шею, проникая, зарываясь пальцами в волосы, невольно причиняя боль, утопил в благодатной хватке мое лицо. Жадный, больной, запойный, грубый поцелуй, будто к самой душе... свою душу хотел втолкнуть. В момент отвечаю, страшась, что доля медлительности, сомнений может лишить меня самого драгоценного...

Невольный натиск - и повалил на стену. Струи горячей воды коснулись нас, помчали по коже... жаля своим палящим зноем: лицо, губы... временами даже прорываясь в рот, едва мы делали рывками вдохи; плечи... грудь, ягодицы - будто вторя блаженным касаниям, ласкам... сладкому блужданию рук Пахомова, что то и дело меня голодно, властно сжимал за плоть, дразня, пробуждая, накаляя потаенные, древние инстинкты, рождая из жажды - страсть.

В момент скользнула я по его торсу, ныряя к лацканам рубашки: стаскиваю, едва не разрываю одежину на нем. Поддается. А затем и вовсе впиваюсь пальцами в бляху его ремня. И пока мой деспот творил свою бесстыдную феерию, доводя меня до протяжных, вожделенных стонов, я вершила свой суд.


И вдруг пиликанье. Тихое, но пронзительное, рвущее пелену в сознании.

Тотчас дрогнул, дернулся от меня Костя.

Резво толкнул в сторону, отчего буквально слетела, рухнула я на пол.