Пенелопа

– Ты себя хорошо чувствуешь? Хочешь отправиться домой?– спрашиваю я.

– Нет! – Диллон трет ладонями лицо, прежде чем оттянуть воротник рубашки от шеи. –

Нет, я в порядке. Просто здесь тепло.

Он нервно запускает руки в волосы, убирая прядь светлых волос с покрасневшего лица.

Наша официантка приходит и приносит Нервозности другой стакан газировки, хотя он не

прикасался к двум стаканам, которые она принесла до этого.

– Что случилось с тобой, парень? – мой папа смеется с другой стороны стола, ест

бифштекс, глядя с довольной улыбкой и понимающими глазами.

Мама дает ему свою салфетку, Тимоти и Доун улыбаются, а Риса сияет, глядя на меня, с

широкой улыбкой. Кайл толкает ее, и улыбка исчезает с ее лица, но возвращается через

секунду.

– Я уверен, что это просто стресс из-за учебы, верно, сынок? – предполагает Тим, чтобы

продолжить разговор.

– Да, пап, как всегда, – отвечает мой парень и подскакивает с места.

Диллон стоит.

У всех сидящих за столом перехватывает дыхание.

Встреча наших семей за ужином в честь нашего дня рождения была его идеей, но он

избегал меня, и был на нервах весь день. Я смотрю на моего мальчика, в эти темно-

зеленые глаза, и мурашки поднимаются по моим рукам.

– Отведи меня куда-нибудь, где мы сможем побыть вдвоем, – я шепчу, нуждаясь в

некотором пространстве.

Он кивает, схватив мою руку, и просит наши семьи не следовать за нами. Диллон ведет

меня на улицу, и как только мы оказываемся там, делает глубокий вдох выдыхая сквозь

зубы.

– Я должен был сделать это дома. Это глупо, – бормочет он себе под нос, прежде чем

обратиться ко мне. – Ты все для меня, Пенелопа.

– Я знаю, – отвечаю я робко.

– Кто знал, что будет так тяжело? – шепчет он. Диллон делает еще один глубокий вдох,

перебирая мои волосы. – Оставайся здесь, хорошо?

После того как он сбегал обратно в ресторан оплатить счет, любовь всей моей жизни

провожает меня к своему «Понтиаку», и мы возвращаемся в дома нашего детства, где мы

остановились на выходные. Ночь конца сентября пахнет непрошедшим дождем, и сейчас

достаточно тихо, чтобы услышать, как разбиваются волны о скалы Кастл Рок на

несколько миль ниже.

Когда машины моих родителей и Диллона заезжают на подъездную дорожку и паркуются

позади нашего авто, я удивлена, что они покинули ресторан, вслед за нами. Папа

намазывал маслом булочку, когда мы сбежали на свежий воздух.

– Что они здесь делают? – спрашиваю я, открывая дверь.

– Позволь мне сделать это, – Диллон кладет руку мне на колено, останавливая. Он

выходит из машины и несется вокруг задней части автомобиля.

Дрожь в его теле не остается незамеченной, когда он открывает мою дверь и отходит в

сторону, чтобы выпустить меня. Мое недоумение только растет, когда я вижу, что все

стоят на лужайке, глядя на нас.

Риса показывает мне большой палец.

Обернувшись, чтобы спросить Диллона, какого черта происходит, я в шоке, когда нахожу

его стоящим на колене, трясущегося, плачущего и говорящего.

Он говорит, что мы будем вместе вечно и всегда.

Он простит стать его, и состариться вместе.

Кольцо сияет, как и его слезящиеся глаза в лунном свете.

Семьи плачут, мамы обнимаются, а отцы выглядят счастливыми.

– Выходи за меня замуж, Пенелопа.

Я прикрываю рот руками, и слезы падают из моих глаз. Диллон терпеливо ждет ответа,

когда мир вокруг исчезает, оставляя только нас.

Он такой красивый. Такой сильный. Так что: совсем навсегда.

Мысленно я возвращаюсь в первый день, когда увидела этого мальчика. Как солнечные

лучи поджигали его волосы. Каким милым я считала его, когда он, сидя на велосипеде,

наблюдал за мной, носящей коробки от автомобиля к лестнице. Я помню, какие пузыри я

надувала, зная, что за пузырем из жвачки скрывается великолепный парень.

Мы потратили годы, обмениваясь письмами через наши дворы, и он получал «M&Ms» за

мою улыбку.

Он подарил мне желтые перья и сохранил редьку в форме сердца.

Диллон расчесывал мои волосы, и научил меня как пользоваться тампонами. Он принес

мне кофе и поцеловал меня впервые.

– Скажи «да», – шепчет Вечность.

Я так и сделала.

Я сказала «да».

***

Стало темно, когда он закрыл мне руками глаза. Но я позволяю ему вести меня, зная, что

он никогда не позволит мне упасть.

– Тебе лучше закрыть глаза,– предупреждает Диллон.

– Уже.

Я слышу звук открывшейся двери и запах свежей краски. Мы медленно продвигаемся

вперед, явно в помещении.

– Можешь посмотреть.

Мы в пустом доме, в котором я никогда не была раньше. Из гостиной есть выход на

большую кухню, и Диллон показывает мне главную спальню и три небольшие. Ванные

комнаты кажутся больше, чем двухкомнатная квартира, в которой мы жили последние

пять лет. Бассейн во дворе, так и просит окунуть пальцы в воду.

– Я работаю в больнице. Это все наше. Все что ты хочешь, у нас будет.

Диллон – врач.

Это то, для чего были последние несколько лет.

Я люблю его – это, абсолютная правда.

Он поднимает меня на руки и бежит к бассейну, и я знаю, что нет смысла вырываться.

Мы разрезаем воздух и, когда мы начинаем падать, я делаю максимально большой вдох,

что мои легкие начинают гореть.

Я выпускаю воздух в тот момент, когда моя кожа прикасается к холодной воде.

Мы быстро тонем, пузырьки размывают мое зрение, и я освобождаюсь от моего

похитителя.

Диллон ловит меня, и мы целуемся под водой, останавливаясь, чтобы этот безвоздушный

момент еще немного дольше длится.

Путь истинной любви.

Эпилог 1

Диллон

Если заморозить редис в форме сердца, он все равно высохнет и прорастет.

Если обернуть редис в форме сердца в пищевую пленку, и положить его в дальний угол

морозильной камеры, где безопасно; защищать и любить его, ему все равно будет плохо.

Несмотря на все мои усилия, чтобы сохранить эту редьку в безопасности от себя, от своей

природы, от реальности, от его печального существования, моя сердце-образная редька

всего лишь редиска.

Все мое трудолюбие и целеустремленность никогда не изменят этого простого факта.

– Диллон, мы все-таки должны позволить попасть редьке в мультиварку, – говорит

Пенелопа, покачав головой, смотря на мою бедную редьку в форме сердца.

– Может быть, но мне очень нравится эта редиска, и я хочу сохранить ее в безопасности.

– Это только редька. Обычная и грязная редиска, – говорит она, смеясь и запрыгивая на

кухонный стол. – Кроме того, этот редис имеет реальные, серьезные проблемы. Я

слышала, что редиска, которую ты так сильно любишь, немного сумасшедшая.

Пенелопа подмигивает, переворачивая страницу своей книги рецептов, качая ногой,

положенной на колено.

– Закрой рот, женщина. Я люблю свою редиску, и не позволю тебе говорить гадости, – я