И только когда он убедится, что отыскать Имильду собственными силами ему не удастся, он обратится к профессионалам.

Однако Имильда была абсолютно уверена, что искать ее будут где угодно, только не в Мелверли-холле.

Она, правда, боялась, что обосноваться в Мелверли-холле может оказаться не так легко, как она рассчитывает.

Впрочем, она запаслась письмом и надеялась, что оно ей поможет.

Приятно было думать, что ей удалось перехитрить мачеху.

Дорога до Мелверли-холла заняла у Имильды больше времени, чем она предполагала, хотя она и ехала напрямик, через поля.

Останавливаться в таверне, чтобы перекусить, Имильда не стала: если и не запомнят ее, то Аполлона – непременно.

Девушка предусмотрительно захватила кое-какую еду из дому.

Остановившись в поле у чистого ручейка, Имильда спешилась, позволила Аполлону напиться и сама съела тост с маслом и медом, который оставила от завтрака.

Ей показалось, что ничего вкуснее она никогда не ела.

Зачерпнув из ручья воды, Имильда напилась.

Теперь она была готова продолжить путешествие.

Было уже почти четыре часа, когда вдалеке показался Мелверли-холл.

Зимой Имильда не смогла как следует его рассмотреть: слишком далеко от него были они с отцом.

Теперь родовое гнездо маркиза предстало перед ней во всей своей красе.

Дом, построенный в период правления королевы Елизаветы, имел Е-образную форму и, освещенный солнцем, казался просто великолепным.

Он располагался на высоком холме, а перед ним расстилалось большое озеро, через которое был перекинут древний каменный мост.

По воде скользили величавые белоснежные лебеди.

Когда Имильда подъехала ближе, с деревьев в парке вспорхнула стая белых голубей и опустилась на лужайку.

Вблизи стало заметно, что дом несколько запущен, да и окружавший его сад нуждался в уходе.

И все-таки это место показалось Имильде таким красивым, что она никак не могла взять в толк, как можно предпочитать жить в Лондоне, владея такой красотой.

Проехав по мосту, Имильда объехала дом, справедливо полагая, что конюшня должна располагаться за ним.

Так и оказалось. Это тоже было весьма живописное строение, однако, к сожалению, Имильда заметила, что в крыше зияют дыры.

Двор, вымощенный булыжником, тоже нужно было бы привести в порядок.

Сначала Имильде показалось, что в конюшне никого нет.

Потом появился пожилой седой человек, по всей видимости конюх.

– Кого-то ищете? – спросил он.

– Ищу стойло для своей лошади, – ответила Имильда.

Удивленно взглянув на нее, мужчина спросил:

– Вы приехали к кому-то в гости?

– Нет, но надеюсь здесь остаться.

На лице конюха отразилось полнейшее недоумение.

– Это Аполлон, – продолжала Имильда. – Мы с ним проделали долгий путь, и я была бы вам весьма признательна, если бы вы дали ему поесть и попить.

Мужчина поколебался, но, решив, видимо, что спорить с незнакомыми посетителями не входит в его обязанности, взял Аполлона под уздцы и повел его внутрь.

Имильда сначала немного испугалась, но, увидев первое стойло, устланное свежим сеном, и ясли с чистой водой, с облегчением вздохнула.

Конюх снял с Аполлона седло, уздечку и погладил животное.

Жеребец сразу направился к яслям, в которых лежали свежий овес и сено.

Оглядев другие стойла – их оказалось немало, – она заметила, что пол в них тоже устлан свежим сеном.

Похоже, все в них было готово для лошадей, если – или когда – они приедут.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила девушка пожилого конюха, а потом, прежде чем уйти, спросила:

– Вы не могли бы мне сказать, кто служит управляющим в поместье? Или, быть может, делами ведает секретарь?

Конюх задумчиво почесал в затылке и ответил:

– Это мистер Ричардсон. Но он сейчас болеет и сидит дома.

Имильда почувствовала, что у нее перехватило дыхание: такого поворота событий она не ожидала.

Однако она постаралась взять себя в руки, решив, что ничего страшного в этом нет, в доме наверняка есть кто-нибудь старший.

Не тратя времени на дальнейшие расспросы, она направилась к дому и, подойдя, постучалась в заднюю дверь, которая стояла открытой настежь. Никто не ответил, и Имильда решилась войти.

Как и в ее собственном доме, перед ней был длинный коридор с кухонными шкафами для продуктов по обеим его сторонам.

Имильда прошла через кухню, где тоже никого не встретила, в помещение для слуг.

Это была просторная комната, довольно уютная, но тоже пустая.

Имильда уже начала думать, что, поскольку маркиз покинул дом, здесь вообще никого не осталось, однако, подойдя к буфетной, услышала голоса.

И в тот же момент оттуда вышел пожилой, весьма представительный мужчина. Девушка догадалась, что это, должно быть, дворецкий.

Он удивленно взглянул на нее, и она поспешно проговорила:

– Добрый день. Я привезла от маркиза Мелверли записку для мистера Ричардсона, однако, насколько мне известно, он болен.

– Записку от его светлости? – удивленно переспросил дворецкий.

– Да. Но если мистер Ричардсон и в самом деле болен, быть может, вы мне скажете, что делать?

С этими словами она вытащила из кармана записку, вложенную в неподписанный конверт.

Записка, написанная на простой белой плотной бумаге, гласила:


«Подательница сего, мисс Грейем, будет ухаживать за участком сада, где растут лекарственные травы.

Прошу поселить ее в доме и проследить, чтобы ей была оказана помощь в работе, если таковая потребуется».


Внизу стояла подпись: «Мелверли», которую Имильда тщательно скопировала из книги, в которой расписывались гости.

Подпись была подделана настолько искусно, что никто бы не заподозрил, что это писал вовсе не маркиз.

Взяв в руки записку, дворецкий долго читал и перечитывал ее.

Потом с неподдельным удивлением спросил:

– Так значит, его светлость хочет, чтобы вы ухаживали за лекарственными травами?

– Да, – ответила Имильда. – Очевидно, этот участок сада несколько запущен.

Внезапно она похолодела от страха: а что, если никаких лекарственных трав в саду Мелверли-холла вообще не существует?

Но тотчас же успокоила себя: должны быть, раз дом построен в период правления королевы Елизаветы.

Девушка не сомневалась, что такой сад существовал до самой смерти последнего маркиза.

Имильда многое знала о выращивании лекарственных растений.

Потому ей и пришло в голову придумать себе работу садовника. Это позволило бы ей не слишком часто сталкиваться с остальными домочадцами и одновременно использовать Мелверли-холл как надежное убежище.

Снова взглянув на записку, словно не веря тому, что в ней написано, дворецкий растерянно проговорил:

– Даже не знаю, что и делать…

– Но его светлость распорядился поручить мне эту работу, – решительно сказала Имильда. – К сожалению, он, вероятно, не знал о болезни мистера Ричардсона.

– Что ж, мы постараемся сделать все, что сможем, – с трудом выговорил дворецкий.

– Благодарю вас, – поблагодарила девушка. – Лошадь я уже поставила в стойло, а сейчас я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы показали мне, где я буду спать и где смогу разместить свои сумки.

Сумки давно уже казались ей страшно тяжелыми и оттягивали руки.

Словно наконец догадавшись, об этом, дворецкий взял одну из них из рук Имильды.

– Думаю, лучше всего вам будет наверху, с няней, – проговорил он.

Имильда поспешно спросила:

– Так значит, у вас здесь есть еще и няня! Мне бы очень хотелось поселиться вместе с ней. Наверное, она в детской?

– Совершенно верно, – кивнул головой дворецкий. – Там, где всегда была. Это ее дом, так сказать.

Дворецкий словно извинялся за то, что няня до сих пор живет в доме.

Повернувшись, он пошел по коридору. Имильда последовала за ним.

Подойдя к узкой лестнице, он начал подниматься по ней.

Имильде бросилась в глаза пыль, которая покрывала все вокруг.

Дворецкий поднимался медленно: он был уже стар, да и ноги у него, видимо, болели.

Добравшись до второго этажа, они остановились передохнуть, и Имильда заметила:

– Наверное, из-за того, что его светлость живет в Лондоне, у вас не хватает прислуги?

– Совершенно верно, – согласился дворецкий, – не хватает.

Разговаривал он неохотно и, немного постояв, начал подниматься на третий этаж.

«Неужели детская находится еще выше?» – с испугом подумала Имильда.

Однако, к ее облегчению, добравшись до третьего этажа, они направились в восточное крыло.

Подойдя к одной из дверей, дворецкий постучал.

– Войдите, – послышался женский голос.

Дверь открылась, и Имильда очутилась в детской, которая была точной копией ее собственной.

У одной стены стояла бесхвостая лошадь-качалка.

К ширме возле камина были пришпилены яркие рождественские поздравительные открытки.

Напротив камина, в кресле-качалке, сидела пожилая женщина.

– Добрый день, мистер Хаттон, – поздоровалась она. – Не ожидала вас увидеть. Вам ведь тяжело подниматься так высоко.

– Я привел к вам юную особу, которая приехала по распоряжению его светлости, – сказал дворецкий. – Она будет ухаживать за лекарственными растениями в саду.

– Неужели по распоряжению его светлости? – воскликнула старушка.

– Да, няня. Он написал, что нанял ее для наведения порядка в саду лекарственных трав, и приказал поселить в доме. Я подумал, что самое лучшее – это привести ее к вам.

– Вы совершенно правильно поступили, мистер Хаттон, – сказала старушка и с трудом встала.

Имильда подошла к ней, и няня протянула ей руку.

– Рада с вами познакомиться, мисс…

Она замолчала, вопросительно взглянув на дворецкого.

– Мисс Грейем, – отозвался тот. – Так написано в записке его светлости.

– Мне будет очень приятно поселиться вместе с вами, – проговорила Имильда. – Если, конечно, вы не против. У меня тоже когда-то была няня, и это было очень счастливое время!

– Ну конечно, моя дорогая, – с улыбкой ответила старушка и, взглянув на сумки, которые держали в руках Имильда и мистер Хаттон, спросила:

– Это все ваши вещи?

– Я приехала верхом, – пояснила Имильда. – Аполлона я уже отвела на конюшню.

К ее удивлению, дворецкий и няня обменялись выразительными взглядами, и дворецкий проговорил:

– В таком случае они должны знать…

– Со мной ей будет хорошо, – ответила няня. – Я за ней присмотрю.

– Им это может не понравиться, – почти прошептал Хаттон.

– Поскольку его светлость распорядился принять ее на работу, они ничего не смогут сделать. Не волнуйтесь, мистер Хаттон. Предупредите лишь, что мисс Грейем будет кушать наверху, вместе со мной.

– И все-таки это странно, – сказал дворецкий, – что он вот так внезапно прислал ее. Ведь за последние полгода мы ни разу не получили от него весточки.

– Ну, не надо так беспокоиться, – улыбнулась няня, – а не то у вас артрит разыграется.

– Но все-таки… как же быть с ней? – с тревогой спросил мистер Хаттон.

– Скажите ей, что мисс Грейем здесь, со мной, и никому не доставит беспокойства.

Поставив сумку на стол, дворецкий озабоченно покачал головой и направился к двери.

Имильда ждала, не скажет ли он ей хоть что-нибудь. Однако старик не проронил ни слова.

Только когда за ним закрылась дверь, няня сказала:

– Вы их ужасно взволновали. Мы не получали известий от его светлости в течение многих месяцев, и вдруг он присылает вас привести в порядок сад лекарственных растений. Ну и задачу же он вам задал!

– Сад в таком плохом состоянии?

– Весь зарос сорняками. Ее светлость в гробу бы перевернулась, если бы знала, что с ним сталось.

Имильда улыбнулась:

– Я была уверена, что мать маркиза с такой же любовью выращивала лекарственные растения, как и моя мама.

При этом Имильда с горечью подумала, что мачеха никогда не проявляла и тени подобного интереса.

Этот участок сада содержался в образцовом порядке, но никто, кроме самой Имильды, за этими растениями не ухаживал, никто не готовил из них лекарства для заболевших жителей деревни, как это всегда делала мама.

– Садитесь, пожалуйста, – вывел ее из задумчивости голос няни. – Думаю, вы выпьете чашечку чая.

– С удовольствием, – ответила Имильда, – если только это не доставит вам слишком много хлопот.

– Я сама завариваю себе чай, не беспокойтесь, – заметила няня. – Прислуга всегда норовит подать мне кофе, потому что он дешевле, но я его не пью.

Имильда улыбнулась. Все это могла бы сказать и ее няня, которая умерла пять лет назад. Имильда до сих пор так грустила о ней, что не могла заставить себя переступить порог детской: воспоминания о няне причиняли боль.

В просторной детской, где она сейчас находилась, было что-то знакомое, домашнее.