Когда же мошенники вывозят незаконно произведенный ром? Ричард задумался. Несомненно, ночью, и скорее всего в воскресенье. В такое время на улицах не встретишь даже матросов и грабителей.

Потихоньку покинуть «Герб бочара» ночью в следующее воскресенье оказалось очень просто: Ричард спал в одиночестве, Дик и Мэг похрапывали, а Уильям Генри не просыпался даже в грозу. Ярко светила луна, небо было безоблачным — Ричарду несказанно повезло! Как только он приблизился к Редклифф-стрит, одинокий колокол пробил полночь. Спрятавшись в темном сарае, принадлежащем мастеру, который изготавливал трубы, Ричард настроился на терпеливое ожидание.

Два часа. Мошенники предусмотрительно рассчитали время: еще через два часа начнет светать. Их было трое — Торн, Кейв и Сили Тревильян. Узнать последнего оказалось нелегко: вместо жеманного аристократа Ричарду предстал стройный, энергичный мужчина в черном, с коротко подстриженными волосами и в высоких сапогах.

Кейв прибыл на своем старом жеребце, Тори и Сили — в санях, запряженных парой битюгов, и вскоре все трое стали разгружать из повозки четыре дюжины явно пустых бочонков. Кейв отпер заднюю дверь, которой никто не пользовался, бочонки внесли внутрь строения. Спустя минуту Торн появился, с усилием катя полную бочку; Кейв встретил его у саней и помог поставить бочку на них. Торн и Тревильян по очереди выкатывали бочки и ставили их на попа с ловкостью, выдающей многолетнюю практику.

Подозрительная тройка справилась с работой за какой-нибудь час; несомненно, пустые бочки были поставлены на место наполненных. Но как часто их меняли? Вряд ли каждое воскресенье — это было слишком рискованно, но если Ричард не ошибался в расчетах, то по крайней мере каждые три недели.

Томас Кейв вскочил в седло и ускакал вверх по Редклифф-стрит, двое его сообщников сели в сани, и те бесшумно заскользили на восток, к Темплу. Ричард последовал за ними. У реки бочонки вновь повалили на бок и перекатили на плоскодонную баржу, где их расставлял человек, незнакомый Ричарду. Однако и Торн, и Сили явно хорошо знали его. Покончив с погрузкой, мошенники распрягли одного из битюгов и привязали его к барже. Незнакомец вскарабкался на спину битюга и погнал его по утоптанному бечевнику в сторону Бата, увлекая за собой баржу, которой умело правил Сили. Проводив баржу взглядом, Уильям Торн хлестнул битюга и уехал в санях.

«Теперь я знаю все, — заключил Ричард. — Ром увозят в окрестности Бата, где Сили и незнакомец либо продают его, либо грузят на суда, идущие в Солсбери или Эксетер, а громадную не облагаемую акцизом прибыль делят на четыре части. Но я готов поручиться, что львиная доля прибыли достается Сили Тревильяну».

Как же ему быть? Поразмыслив по пути домой, Ричард решил, что пришло время рассказать обо всем отцу.

Когда Ричард вошел в «Герб бочара», Дик и Мэг уже взялись за работу, а Уильям Генри еще спал. Родители Ричарда заговорщицки переглянулись, заметив, что постель Ричарда пуста. Но разве вдовец мог догадаться, как было истолковано его отсутствие?

— Мама, выйди, — бесцеремонно начал Ричард. — Мне надо поговорить с отцом.

Посмеиваясь, Дик приготовился услышать рассказ о мужских потребностях и какой-нибудь хорошенькой девице, увиденной Ричардом вчера утром у церкви Святого Иакова, а вместо этого узнал о вопиющем преступлении.

— Что же мне делать, отец?

Дик отвел глаза и пожал плечами:

— Как у порядочного человека, у тебя есть только один выход. Тайно отправляйся к сборщику акциза в акцизное управление. Его зовут Бенджамин Фишер.

— Отец, но тогда пострадают твое дело и твоя дружба с Томасом Кейвом!

— Вздор! — отрезал Дик. — В Бристоле найдется немало производителей хорошего рома, а я знаю их всех. И кроме того, я вожу дружбу со всеми. Том Кейв — скорее давний знакомый, нежели друг, Ричард. Я не бываю у него в гостях, он не навещает меня. И потом, — он усмехнулся, — я давно знал, что он мошенник. Разве ты никогда не замечал, как бегают его глаза? Он никогда не смотрит прямо в лицо собеседнику.

— Да, — горестно подтвердил Ричард, — я заметил. И все-таки я не питаю к нему такой неприязни, как к Торну. А Сили… — он сделал такой жест, словно отталкивал нечто отвратительное, — подонок. Какое лицемерие! Только очень умный человек способен прикинуться простофилей.

— Сегодня тебе незачем работать, — заявил Дик, подталкивая сына к лестнице. — Переоденься в лучшую воскресную одежду, возьми мою новую шляпу и отправляйся в акцизное управление — и никому ни слова, слышишь? И не о чем так сокрушаться. Даже если эти прохвосты утаивают вполовину меньше рома, чем ты думаешь, ты достоин щедрой награды. Ее хватит, чтобы дать образование Уильяму Генри.

Подбадривая себя этой мыслью, Ричард, облаченный в темный воскресный костюм и лучшую шляпу Дика, зашагал к Куин-стрит. Акцизное управление занимало часть квартала между площадью и Принс-стрит — улицей, на которой стоял дом мистера Томаса Кейва. Вскоре Ричард обнаружил, что чиновники акцизного управления — бездельники, мающиеся с похмелья, особенно по понедельникам. Они казались вялыми, равнодушными и предпочитали, чтобы их не беспокоили. Ричарду понадобилось несколько часов, чтобы подняться по иерархической лестнице управления. Видя скучающие лица чиновников, Ричард отделывался уклончивыми ответами и выражал твердое намерение встретиться с самим старшим сборщиком акциза, занимающим высшую ступень в управлении.

Наконец около трех часов пополудни Ричарда удостоили аудиенции. К тому времени он успел проголодаться, его терпение иссякало.

— У вас есть пять минут, — заявил мистер Бенджамин Фишер, сидя за столом.

Ричарду не пришлось гадать, бывает ли сборщик акциза сам на винокуренных заводах. Он уставился на Ричарда сквозь маленькие круглые стекла очков, в которых явно не нуждался, чтобы читать документы, сложенные аккуратными стопками на столе. Этот близорукий человек редко вставал из-за письменного стола. Значит, он не разбирался в вопросах производства спиртных напитков так же хорошо, как его подчиненные. Но с другой стороны, он вряд ли брал взятки — в отличие от его подчиненных, временами бывающих на винокуренных заводах.

Ричард коротко изложил суть своего дела.

— Сколько рома, по-вашему, эти люди утаивают за неделю? — спросил Бенджамин Фишер, выслушав Ричарда.

— Если его вывозят каждые три недели, значит, около восьмисот галлонов в неделю.

Это в корне меняло дело! Мистер Фишер выпрямился, отложил перо и отодвинул лист бумаги, на котором делал пометки. Его глаза, два бледно-голубых шарика за толстыми линзами, выпучились.

— Мистер Морган, да это же вопиющее преступление! А вы не могли ошибиться в расчетах?

— Разумеется, мог, сэр. Но если они меняют бочки каждые три недели, в неделю выходит восемьсот галлонов. Вчера было первое июня, и я уверен, что бочонки, доставленные на завод, совершенно пусты — один мужчина легко катил такой бочонок, точно мяч. А обратно они с трудом выкатывали такие же бочки. Полагаю, в следующий раз они вывезут ром двадцать второго июня. Спрятавшись возле завода около полуночи, вы поймаете всех троих с поличным, — сообщил Ричард, уверенный в своей правоте.

— Благодарю вас, мистер Морган. Советую вам вернуться к работе и вести себя как ни в чем не бывало, а мы известим вас о дальнейшем ходе событий. От имени его величества выражаю вам искреннюю благодарность.

Ричард уже направился к двери, когда сборщик акциза окликнул его.

— Если они и вправду утаивают столько рома, значит, вознаграждение за поимку мошенников составит восемьсот фунтов, из которых пятьсот причитается вам. Разумеется, после того, как вина преступников будет доказана.

Не удержавшись, Ричард спросил:

— А кто получит остальные триста?

— Те, кто арестует виновных, мистер Морган.

На этом разговор закончился. Ричард отправился домой.

— Ты был прав, отец, — сказал он Дику. — Если я не ошибся, мне причитается пять восьмых от вознаграждения в размере восьмисот фунтов.

Дик скептически усмехнулся.

— Триста фунтов — слишком щедрая награда десятку чиновников управления, которые всего-навсего арестовали виновных.

Ричард рассмеялся.

— Папа, какой ты, оказывается, наивный! Чиновникам, которые арестуют преступников, дадут самое большее пятьдесят фунтов на всех. А остальные двести пятьдесят наверняка попадут в карман мистера Бенджамина Фишера.

Вечером в воскресенье двадцать второго июня десять чиновников акцизного управления взломали заднюю дверь винокуренного завода Кейва, ворвались в пустое помещение и обнаружили четыре дюжины бочек емкостью пятьдесят галлонов каждая, наполненных ромом из труб, незаконно отведенных от перегонных аппаратов.

Когда в два часа ночи мистер Томас Кейв подъехал к заводу верхом, а мистер Уильям Торн и Джон Тревильян Сили Тревильян — в санях, их взгляду предстали опечатанные двери.

— Нас выследили! — воскликнул мистер Торн оскалившись.

Кейв содрогнулся в ужасе.

— Сили, что же нам делать?

— Поскольку ром исчез, предлагаю разъехаться по домам, — хладнокровно отозвался Сили.

— Почему же нас не взяли под стражу? — допытывался Кейв.

— Потому что им ни к чему неприятности, Том. Увидев, сколько здесь было припрятано рома, они поняли, что имеют дело с дерзкими преступниками, а наказание за такую провинность — смертная казнь. Чиновники акцизного управления предпочли не рисковать. Кому охота получить пулю в живот?

— Но нас должны были предупредить заранее!

— Да, должны были, — мрачно подтвердил Сили. — Значит, дело дошло до высших чинов и здесь замешаны посторонние.

— Ричард Морган! — выпалил Торн, ударяя кулаком по ладони. — Нас выследил этот мерзавец!

— Ричард Морган? — Тревильян нахмурился. — Тот чертовски привлекательный парень, который чинит трубы?

Торн изумленно воззрился на него, повыше приподняв фонарь.

— Сили, ты не перестаешь удивлять меня, — с расстановкой произнес он. — Кого же ты все-таки предпочитаешь — женщин или мужчин?

— Мои пристрастия тебя не касаются, Билл. Ступай домой и придумай что-нибудь, чтобы оправдаться перед сборщиком. Вся вина будет возложена на тебя.

— С какой стати? Обвинят всех нас!

— Вряд ли, — беспечно возразил Сили Тревильян, усаживаясь в сани. — Значит, он ничего не знает, Том?

— О чем? — встрепенулся Торн.

Мистер Кейв только покачал головой и вздрогнул.

— Том оформил патент на твое имя, — объяснил Сили. — В сущности, уже давно. Я решил, что так будет лучше, и он согласился со мной. Что касается меня, я не имею никакого отношения к заводу Кейва. — И он взмахнул вожжами.

Уильям Торн застыл как вкопанный, не в силах пошевелиться.

— Куда ты? — слабо спросил он.

На лице Сили сверкнули белоснежные зубы.

— Разумеется, в Темпл — предупредить нашего сообщника.

— Подожди меня!

— Ступай домой, Билл, — велел мистер Сили Тревильян.

И сани заскользили прочь, оставив Торна наедине с Кейвом.

— Как ты мог так поступить со мной, Том?

Кейв облизнул пересохшие губы.

— Сили настаивал, — промямлил он. — Билл, я не мог с ним спорить.

— И ты решил, что это удачная мысль. Трусливый подонок! — с горечью выпалил Торн.

— Во всем виноват Сили, — твердил Томас Кейв. — Обещаю, я не брошу тебя в беде. Я помогу тебе оправдаться. — Задыхаясь, он сумел забраться в седло. Торн не сделал ни малейшей попытки помочь ему.

— Ловлю тебя на слове, Том. Но сейчас гораздо важнее прикончить Ричарда Моргана.

— Нет! — перебил Кейв. — Что угодно, только не это! Чиновники из акцизного управления сразу все поймут! Стоит убить их осведомителя, и нам всем крышка!

— А если дело дойдет до суда, меня наверняка повесят — так в чем же разница? — Торн сорвался на крик. — Уж лучше позаботиться о том, чтобы суд не состоялся! Это и в твоих интересах, и в интересах Сили! Если мне грозит смертная казнь, Ричард Морган поплатится! А я утащу за собой и тебя, и Сили — всех нас отправят на каторгу! Слышишь? Всех до единого!

Мистер Бенджамин Фишер вызвал Ричарда в акцизное управление рано утром на следующий день, двадцать третьего июня.

— Я бы не советовал вам возвращаться на работу, мистер Морган, — заявил сборщик акциза, на щеках которого пылали два ярких пятна. — Мои болваны подчиненные нагрянули на завод Кейва днем и не застали там злоумышленников, только конфисковали ром.

— Черт! — выпалил Ричард.

— Негодовать бессмысленно, сэр. Я согласен с вами, но делу этим не поможешь. Акцизное управление вправе только подать в суд на владельца патента — за хранение незаконно изготовленного рома.

— На Тома Кейва? Но ведь он далеко не зачинщик!