— Что? — спросил он, садясь на постели и обхватывая голову руками.

— Почему бы нам не пожить вместе? Миссис Гейл, которая живет внизу, переезжает и сдает два этажа всего за полкроны в неделю. Мы могли бы устроить в одной из комнат спальню, а Уилли переселить сюда или в подвал. Он поможет нам — ведь он платит за жилье целый шиллинг. Жить вдвоем было бы так удобно — прошу тебя, Ричард, согласись!

— Но я безработный, дорогая, — возразил он.

— Зато у меня есть работа у миссис Бартон, да и ты тоже скоро подыщешь себе место, — беспечно отозвалась Аннемари. — Ну пожалуйста, Ричард! А если здесь поселится какой-нибудь мужлан? Кто тогда защитит меня?

Ричард отвел ладони от лица и уставился от нее.

— Я могла бы сказать, что мы женаты, чтобы к нам относились с уважением.

— Женаты?

— Только чтобы успокоить соседей, милый Ричард. Ну прошу тебя!

Думать было трудно, легкое пиво вызвало тошноту. Ричард едва понимал, о чем идет речь, но предстоящие перемены не пробуждали в нем недовольства. Он и без того злоупотребил гостеприимством родителей — а может, ему просто надоел «Герб бочара».

— Ладно, — наконец выговорил он.

Просияв, Аннемари запрыгала на постели.

— Завтра же мы переезжаем! Уилли поможет миссис Гейл вывезти вещи, а потом перенесет мою мебель вниз! Завтра же!

Ошеломленные известием, родители Ричарда переглянулись и решили промолчать. В последнее время Ричард пристрастился к рому. Если он переселится в Клифтон, ему волей-неволей придется платить за выпитое.

— А если он будет жить здесь, отказать ему, моему родному сыну, я не смогу, — заключил Дик.

— Ты прав, здесь ром у него под рукой, — согласилась Мэг.

Дик одолжил сыну ручную тележку, на которой возил опилки и припасы, и мрачно проследил, как Ричард ставит на нее два сундука.

— А твои инструменты?

— Пусть останутся у тебя, — сухо ответил Ричард. — Такие инструменты вряд ли понадобятся мне в Клифтоне.

Дом, где жили мистрис Латур и Уилли Инселл, располагался на Клифтон-Грин-лейн, в окружении двух таких же домов, неподалеку от Джейкобз-Уэлл. О том, что эти дома когда-то представляли собой одно строение, свидетельствовали узкие лестницы и грубые перегородки, благодаря которым домовладельцы увеличили количество помещений и собственный доход. Перегородки доходили до потолка, но были сколочены кое-как и испещрены щелями, сквозь которые доносились голоса. Только в мансарде Аннемари, напоминающей приподнятую бровь, существовало хоть какое-то подобие уединения. Ричард понял это сразу же, едва кровать перенесли в новую комнату этажом ниже.

— Теперь все соседи будут знать, как и когда мы предаемся любви, — недовольно заметил он.

Аннемари пожала плечами:

— Любви предается весь мир, милый Ричард. — Вдруг она ахнула и сунула руку в сумочку. — Совсем забыла! Тебе письмо!

Взяв свернутый лист бумаги, Ричард с любопытством оглядел печать — она оказалась незнакомой. Но под печатью было аккуратным почерком выведено имя мистера Ричарда Моргана.

«Сэр, — говорилось в письме, — о вас мне стало известно благодаря любезности миссис Герберт Бартон. Если не ошибаюсь, вы оружейник. В таком случае, если вы представите рекомендательные письма и продемонстрируете свое мастерство в моем присутствии, я готов предложить вам работу. Жду вас в девять часов тридцатого сентября в моем доме по адресу: Бат, Уэстгейт, дом десять».

Ниже было дрожащей, неуверенной рукой начертано имя — Хорейшо Миддер. Кто такой этот Хорейшо Миддер? Ричард думал, что ему известны имена всех оружейников от Рединга до Уэймута, но о мистере Миддере он никогда не слышал.

— Что там? От кого это? — допытывалась Аннемари, заглядывая через плечо Ричарда.

— От оружейника из Бата, некоего Хорейшо Миддера. Он предлагает мне работу, — растерянно выговорил Ричард. — Тридцатого в девять утра он ждет меня — значит, я должен выехать завтра.

— А, это знакомый миссис Бартон! — радостно воскликнула Аннемари, хлопая в ладоши. Внезапно она смутилась и опустила глаза, тени длинных ресниц легли на ее щеки. — Я рассказала ей о тебе, Ричард. Надеюсь, ты не против?

— Если я получу работу, — отозвался Ричард, подхватывая ее на руки, — можешь рассказывать обо мне хоть самому дьяволу!

— Жаль, — надулась Аннемари, — что завтра тебе придется уезжать. Я уже всем рассказала, что мы женаты и только что поселились здесь, нас наперебой приглашают в гости. — Она выпятила пухлые губки. — А если ты задержишься в Бате до вечера, мы увидимся лишь в субботу…

— Не важно, была бы работа, — отмахнулся Ричард, ставя свой сундук туда, где вряд ли согласилась бы держать свои вещи Аннемари. — Только напрасно мы перенесли сюда кровать. Поскольку Уилли предпочел жить внизу, в этом не было никакой необходимости.

— А если ты найдешь работу в Бате? — продолжала рассуждать Аннемари, демонстрируя железную логику. — Нам опять придется переезжать.

— Верно.

— А хорошо, что теперь у меня будет отдельный кабинет, правда? Я люблю писать письма, а комната в мансарде была такой тесной!

Ричард прошел в комнату, соседствующую со спальней, и осмотрел одиноко стоящий в ней стол.

— Надо будет купить к нему остальную мебель. Как странно… За всю жизнь мне ни разу не доводилось обставлять дом, даже когда мы с Пег жили на Темпл-стрит.

— Пег? Кто это?

— Моя жена. Она умерла, — коротко ответил Ричард и понял, что ему необходимо выпить. — Пройду прогуляюсь, пока ты пишешь письма.

Но Аннемари проводила его вниз, в гостиную и кухню, где разместились четыре деревянных стула, стол, буфет, кухонный стол и грубо сложенная печь. Умеет ли Аннемари готовить еду? И хватит ли ей времени готовить, если она проводит все дни и вечера с сибариткой миссис Бартон?

На пороге Аннемари привстала на цыпочки и поцеловала Ричарда.

— Вот так встреча! — раздался развязный голос. — Мистер Морган, если не ошибаюсь?

Оборвав поцелуй, Ричард повернул голову и увидел неподалеку от дома мистера Джона Тревильяна Сили Тревильяна в роскошном оранжевом бархате, расшитом белыми и черными нитями. От неожиданности волосы на затылке Ричарда встали дыбом, но в присутствии Аннемари он не мог поступить так, как ему хотелось, — повернуться спиной к Сили Тревильяну и направиться прочь по улице.

— Мистер Тревильян собственной персоной? — откликнулся он.

— Это и есть ваша жена, о которой я наслышан? — продолжал щеголь, восхищенно оттопырив накрашенные губы. — Прошу, познакомьте нас!

Долгую минуту Ричард стоял молча, стараясь оставаться бесстрастным, а в его затуманенной ромом голове вертелись все мыслимые последствия этой злополучной, никчемной встречи. Мистера Тревильяна сопровождали мужчины и женщины, которых Ричард никогда не видел, но, судя по их домашнему платью, они жили по соседству с квартирой, снятой Аннемари. Как же быть? Что ответить?

— Представьте меня вашей жене, — вновь попросил Сили.

Подобно каждому англичанину, Ричард слабо разбирался в законах, но знал, что, как только он назовет какую-нибудь женщину женой, она и вправду станет считаться его гражданской супругой. Когда Аннемари предложила рассказать соседям и друзьям о том, что они женаты, даже в состоянии похмелья к Ричарду пришла отрадная мысль: пусть болтает сколько угодно, называя его мужем, но он ни за что не станет подтверждать ее слова.

А теперь он стоял лицом к лицу со своим недругом, Сили Тревильяном, в окружении соседей Аннемари и пребывал в полной растерянности: если он представит им Аннемари как свою жену, она будет считаться его гражданской супругой, пока они живут вместе. Если же он публично опровергнет ее слова, соседи сочтут ее блудницей, Аннемари станет изгоем.

Ладно, так уж и быть. Пусть Аннемари считают его женой — до тех пор, пока он спит с ней. Ричарду были ненавистны «музыкальные» сравнения Аннемари, он презирал себя за то, что попался в ее ловушку, но тем не менее не мог одним словом превратить ее из порядочной служанки в потаскуху. Из них двоих только Аннемари постоянно жила близ Джейкобз-Уэлл и знала всех соседей.

— Ее зовут Аннемари, — сухо произнес Ричард и спросил: — Что вы здесь делаете?

— Заходил к своему цирюльнику, мистеру Джойсу. — Сили указал на стоящего рядом с ним жеманного мужчину. — Он живет рядом с вами. От него я и узнал, что вы поженились и поселились здесь. — Достав из рукава кружевной платок, Сили изысканным жестом вытер лоб. — Жаркий нынче выдался сентябрь, верно?

— О, сэр, позвольте пригласить вас в гости, — вмешалась Аннемари, с шуршанием нижних юбок опускаясь в реверансе. — У нас в гостиной гораздо прохладнее, там вам будет удобно. — Она провела нежданного гостя в дом, усадила на стул и стала обмахивать подолом передника. — Ричард, дорогой, мы можем чем-нибудь угостить джентльмена? — медовым голоском осведомилась она — видимо, наряд гостя произвел на нее неизгладимое впечатление.

— Сначала мне придется сходить за пивом и ромом в таверну, — без особого восторга отозвался Ричард.

— Тогда я сейчас же найду кувшин для рома и второй — для легкого пива, — пообещала Аннемари и вышла на кухню, взмахнув юбками — так что взгляду Сили предстали ее тонкие щиколотки.

— Мне не за что вас благодарить, Морган, — заявил Сили, как только они остались вдвоем. — Вы оклеветали меня, мне пришлось выдержать несколько пренеприятных бесед в акцизном управлении. Не знаю, чем я обидел вас, пока вы возились с перегонными аппаратами Кейва, но считаю, что вам было вовсе незачем лгать обо мне сборщику акциза.

— Я не солгал, — бесстрастно ответил Ричард. — Я все видел своими глазами в безоблачную лунную ночь и слышал ваше имя. — Он усмехнулся. — И кроме того, вы имели неосторожность завести весьма откровенный разговор с мистером Кейвом и мистером Торном в присутствии посторонних. Вам предстоит обвинение в мошенничестве, мистер Сили Тревильян.

Аннемари вернулась с пустыми белыми кувшинами в каждой руке.

— Так вы согласитесь выпить пива, сэр? — спросила она у гостя.

— В такой час дня — пожалуй.

Забрав у Аннемари кувшины, Ричард отправился в таверну «Вороная лошадь», а Аннемари устроилась на втором стуле и принялась развлекать беседой роскошно разодетого джентльмена.

Возвращаясь домой, Ричард обнаружил, что понапрасну потерял время: мистер Тревильян уже стоял на пороге, целуя руку Аннемари.

— Надеюсь, мы еще увидимся, месье, — заметила она, показывая в застенчивой улыбке ямочки на щеках.

— О, непременно, обещаю вам! — резким фальцетом отозвался Тревильян. — Не забывайте, что мой цирюльник живет по соседству.

Вдруг Аннемари ахнула:

— Миссис Бартон! Я опаздываю!

Мистер Тревильян предложил ей руку:

— Поскольку я хорошо знаком с этой леди, позвольте проводить вас, мадам Моргай.

И они вышли, сблизив головы. Тревильян болтал чепуху, Аннемари хихикала. Ричард наблюдал за ними из-за ближайшего угла, недовольно ворча себе под нос. Он внезапно вспомнил, что до сих пор не вернул отцу ручную тележку. Безмозглая французская потаскуха! Она кокетничает с этим болваном Сили Тревильяном только потому, что он наряжен в оранжевый бархат, расшитый руками какой-то бедной сиротки, не получившей за свой труд ни гроша!

Дилижанс в Бат каждый день отходил от постоялого двора «Лэм инн» в полдень и через четыре часа прибывал к месту назначения. Билет стоил четыре шиллинга, на империале — всего два. Хотя Ричард отказывал себе во всем, экономя деньги, заработанные у мистера Томаса Кейва, у него осталась незначительная сумма. Поездка в Бат могла обойтись ему самое малое в десять шиллингов — существенный расход. Он еще не успел договориться с Аннемари по поводу расходов на домашнее хозяйство, а вчера взял два обеда в «Вороном коне», которые стоили дороже, чем в «Гербе бочара». Аннемари даже не попыталась заплатить за свой обед, но не стала и ограничивать Ричарда в роме, хотя сама предпочитала портвейн.

Ричарду пришлось пройти пешком через весь Бристоль, чтобы вовремя занять дешевое место на империале дилижанса. Путешествующие таким образом пассажиры неизбежно оказывались жертвами стихий, но сегодня дождя не предвиделось.

На просторных постоялых дворах, возле которых останавливались дилижансы, жизнь кипела ключом. Там суетились конюхи, лошади бродили, волоча за собой упряжь, на каждом шагу попадались кучера и слуги с подносами еды, заказанной пассажирами. Обнаружив, что шесть лошадей еще не успели запрячь в дилижанс, Ричард уплатил два шиллинга за место на империале и отошел к стене постоялого двора, дожидаясь, когда объявят посадку.

Там его и нашел Уильям Инселл, который влетел во двор и застыл, тяжело дыша и озираясь.

— Уилли!

Инселл торопливо приблизился к Ричарду.