— Здесь воняет оттого, что трупы долго пролежали на нижней палубе, — надменно возразил Балмен. — После окуривания и двух недель в море запах исчезнет.

Уайт отошел в сторону. Команда начала отправлять в трюм припасы через тюремное помещение: столы и скамьи в нем убрали, открыв шестифутовые люки, находящиеся точно под люками в верхней палубе. Грузы поднимали на шлюпбалках, поворачивали с помощью лебедок и опускали прямо в трюм. Вернувшись на прежнее место, Уайт оттеснил в сторону Балмена и Донована и принялся отдавать распоряжения.

Тридцать шесть каторжников с правого борта отправились в камеру, чтобы протереть все предметы в ней уксусом перед окуриванием, а тридцать шесть узников с левого борта послали в помещение для пехотинцев с той же целью.

— Ужас! — ахнул Тэффи Эдмунде. — Бедняга Дэви Эванс был прав: по сравнению с пехотинцами мы, каторжники, живем в раю. Впрочем, я не отказался бы спать в гамаке.

Пол помещения для рядовых пехотинцев снизу омывала трюмная вода, которая воняла сильнее, чем отверстия сточных труб, и испускала газы, от которых оловянные пуговицы на алых куртках чернели, как уголь. Здесь расстояние между настилами палуб не превышало шести футов, ходить приходилось, низко пригибаясь под балками, как на «Церере».

Именно в этот момент Ричард и его товарищи стали свидетелями противодействия: на виду у тридцати шести каторжников в помещение для пехотинцев вошли майор Росс и капитан Синклер. Ожесточенное сражение началось, едва майор шагнул на нижнюю ступеньку лестницы.

— А ну, живо спускайся сюда, жирная туша! — взревел Росс. — Иди и посмотри сам, черт бы тебя побрал!

На лестнице появились начищенные сапоги капитана Дункана Синклера, выражение лица которого выдавало его ярость.

— Никто не вправе так говорить со мной, майор! — отдуваясь, заявил он. — Я не только капитан этого корабля, но и один из его владельцев.

— Тогда ты тем более виноват, толстая задница! Оглядись вокруг! Смотри, куда ты поселил морских пехотинцев его величества на бог знает какой срок! Они провели здесь почти три месяца! Они больны и перепуганы, и за это я ничуть не виню их. Собакам еще повезло — как и овцам, и свиньям, которых ты взял на борт для собственного стола. Нечего сказать, ты недурно устроился — захапал и ночную, и дневную, и большую каюты, а моих двух офицеров поселил в буфетной! Заставил их есть вместе с рядовыми! Или ты немедленно изменишь приказ, Синклер, или я сам выпущу твои жирные кишки в это жидкое дерьмо! — Росс схватился за рукоятку ножа и указал свободной рукой на пол, под которым плескались грязные трюмные воды. Похоже, он был вполне способен привести угрозу в исполнение.

— Твои люди останутся здесь — мне больше некуда их поселить, — отозвался Синклер. — Они и без того заняли драгоценное место, которое я мог заполнить полезным грузом. А вместо этого пришлось разместить тут вороватых пьянчуг и олухов, которым не хватило ума попасть на флот и денег — чтобы пойти служить в армию! Вы все отбросы, Росс, и ты, и твои пехотинцы. Не зря пустые бутылки называют пехотинцами! Моему экипажу пришлось потесниться, две дюжины собак носятся по всей палубе, от бушприта до гакаборта. Ты только взгляни на мои сапоги, Росс, — они все в собачьем дерьме, всюду собачье дерьмо! Псы загрызли двух моих кур, четырех уток и одного гуся! Не говоря уже об овце, которую мне пришлось пристрелить, потому что бульдог вцепился в нее так, что не оторвешь! Конечно, первым я прикончил бульдога — да, вот так-то, шотландский ублюдок!

— Кто это здесь шотландский ублюдок, недоносок из Глазго?

Последовала пауза, за время которой противники лихорадочно подыскивали новые колкости и оскорбления, а каторжники застыли, как статуи, опасаясь, что их заметят и отошлют на палубу.

— Адмиралтейство отдало Уолтону подряд, в условиях которого говорится о распределении корабельных помещений, — заявил Синклер, злобно сверкая глазами. — Вини свое начальство, Росс, а не меня! Когда я узнал, что на корабль придется взять сорок пехотинцев и двести десять каторжников, то схватился за голову. Словом, твои подчиненные останутся здесь, нравится тебе это или нет.

— Нет, не нравится, и терпеть я не стану, слоновья задница! Ты переведешь моих ребят в помещение для младших офицеров, иначе о твоем самоуправстве узнает не только губернатор Филлип, но и адмирал лорд Хоу, и сэр Джон Миддлтон, не говоря уже о лорде Сиднее и мистере Питте! У тебя есть только два выхода, Синклер. Либо ты переводишь свою команду сюда, а моих пехотинцев — на место матросов, либо передвигаешь кормовую переборку тюрьмы на двадцать пять футов вперед. Каторжников, которым не хватит места, можно отправить на «Принц Уэльский». Вот так-то, толстомордый, — заключил Росс, отряхивая руки в белоснежных перчатках.

— Еще чего! — процедил сквозь зубы Синклер, надменная гримаса на жирном лице которого выглядела комично. — По условиям договора, «Александер» обязан принять на борт, двести десять каторжников, а не сто сорок каторжников и сорок пехотинцев, занявших место семидесяти заключенных! Экспедиция задумана не для того, чтобы покатать по морю каких-то паршивых морских пехотинцев, а чтобы увезти английских преступников на другой конец света. Я возьму на борт столько каторжников, сколько мне приказано, и если хочешь, их будет охранять мой экипаж. Вот и все, майор Росс. А ты вместе с подчиненными можешь убираться с «Александера» на все четыре стороны. Я прикажу запереть каторжников внизу и буду кормить их через люк на протяжении всего плавания. Ничего, справлюсь и без твоих пехотинцев!

— Лорд Сидней и мистер Питт будут недовольны, — привел весомый довод Росс. — Они требуют, чтобы каторжников доставили в Ботани-Бей живыми и здоровыми, а под твоим надзором половина перемрет в пути, как рабы, которых ты возил на Барбадос! Если ты на целый год запрешь их здесь, на нижней палубе, к концу плавания из них не выживет и половины, а остальные сойдут с ума. Поэтому, — продолжал он со зловещим и неприступным видом, — за следующий месяц тебе придется позаботиться о ютовой надстройке и полубаке. При этом у тебя будут свои апартаменты, а мои офицеры разместятся на шканцах. Не забывай, Синклер, что на корабле еще придется найти место для врача, агента флота и агента подрядчика, а они вряд ли согласятся жить здесь, на нижней палубе. И соседство с тобой им ни к чему, желчный пузырь! А что касается экипажа, посели его там, где положено, — на полубаке. Мои подчиненные разместятся в каютах для младших офицеров, я сам оборудую для них камбуз, чтобы они готовили пищу для себя и каторжников. Свой камбуз можешь отдать макросам, а себе выстроить новый, в ютовой надстройке. При этом «Александер» наконец-то будет похож на корабль! Подумай хорошенько, толстяк.

Во время этой блестящей отповеди серые щелки глаз капитана то наливались яростью, то хитро поблескивали.

— Это обойдется Уолтону в тысячу фунтов, — заявил Синклер.

Майор Росс повернулся и направился к лестнице.

— Отправь счет в адмиралтейство, — посоветовал он и скрылся в люке.

Капитан Дункан Синклер долго смотрел ему вслед, а потом вдруг заметил стоящих неподалеку каторжников.

— Вычерпывайте грязную воду ведрами и передавайте их по цепочке, — распорядился он, обращаясь к Айку Роджерсу. — Для этого поднимите крышку люка в полу. Пусть одни вычерпывают воду из правого донного отсека, а другие — из левого. Промывайте донные отсеки чистой морской водой — до тех пор, пока отсюда не перестанет вонять. — И он снова взглянул на лестницу, а потом принял решение. — Ты, ты и ты, — заявил он, указывая на Тэффи, Уилла и Недди, — живо подсадите меня на плечи и поднимите наверх.

Как только шаги капитана затихли вдалеке, каторжники разразились безудержным хохотом.

— Я уж думал, Недди, — постанывал от смеха Айк, — что ты не выдержишь и сбросишь его в трюм, прямо в воду!

— Я был бы не прочь, — признался Недди, вытирая слезы, — но ведь он капитан, а с капитаном лучше не ссориться. А майору Россу все равно, кого оскорблять. — Он хихикнул. — Вот уж точно слоновья задница! Пока мы тащили его наверх, я чуть не помер от натуги!

— Майор Росс выиграл спор, — задумчиво произнес Аарон Дэвис, — но в адмиралтействе ему наверняка зададут трепку. Если капитан Синклер построит ютовую надстройку и полубак, а адмиралтейство откажется оплатить счет, майор Росс окажется меж двух огней и получит увесистого пинка под задницу.

— А по-моему, — с улыбкой вмешался Ричард, — майор Росс никому не даст себя в обиду. Его безупречно белые брюки не пострадают, помяните мое слово. Он абсолютно прав: без ютовой надстройки и полубака «Александеру» не вместить столько пассажиров. — Он перевел дыхание. — Итак, кто будет передавать ведра по цепочке? Разумеется, если мы уговорим лейтенанта Джонстоуна выдать нам еще несколько ведер, — одним всю эту грязь не вычерпать. Мы, бристольцы, встанем в начале цепочек. Джимми, ступай к лейтенанту, улыбнись ему и выпроси ведра.

Капитан Синклер выполнил свои обещания, но потратил на строительство юта и полубака гораздо меньше тысячи фунтов. Пока каторжники протирали стены и нары дегтем и наносили на них слой побелки, на корабле продолжалась погрузка, поэтому товарищи Ричарда видели, какие грузы привозят на судно и где их размещают. Запасные мачты уложили на верхнюю палубу под шлюпками, а реи, паруса и канаты спустили вниз. Стошестидесятигаллонные бочонки с водой, самые тяжелые предметы, по несколько штук расставили среди более легкого груза. На палубе росла гора бочек соленой свинины и говядины, мешков с сухими галетами, сухим горохом — обычным и турецким, мукой, рисом. Затем на судно доставили множество тюков, обшитых грубой мешковиной, на которой чернилами была написана фамилия владельца. Не были забыты и тюки с одеждой — видимо, ее предполагалось раздать каторжникам по прибытии в Ботани-Бей.

Все знали, что на корабле хранятся запасы рома: «сухой закон» в плавании не выдержали бы ни матросы, ни морские пехотинцы. Благодаря рому тесные помещения и дрянная еда казались сносными, поэтому обойтись без него было никак нельзя. Но ни одна бочка рома не попала в общие трюмы под тюремным помещением или кормовой надстройкой.

— А он неглуп, наш жирный капитан, — заметил с усмешкой Уильям Дринг из Халла. — Здесь есть еще два трюма. Один наверху — для дров, ими забили все свободное пространство. А на нижней палубе, под железным люком, хранится ром. До него не добраться из камеры, поскольку носовая переборка в фут толщиной укреплена гвоздями, как и кормовая. И из дровяного трюма до рома не достать. Кроме того, запасы рома есть на шканцах, они принадлежат капитану. Украсть его может только Тримминге.

— Тримминге? — переспросил Ричард. — Стюард Синклера?

— Да, и его верноподданный. Глаза и уши капитана.

— В перестройку корабля капитан вложил собственные средства, — вступил в разговор друг Дринга, Джо Робинсон. Как бывший матрос, он уже успел познакомиться со всем экипажем. — Для работы он отобрал пятерых самых крепких каторжников с «Удачливого». Полубак ничем не отличается от обычных, а ютовая надстройка обшита внутри красным деревом. Капитан велел перенести туда всю мебель из большой каюты, поэтому майору Россу придется самому обставлять свое жилье.

Майору Россу и вправду пришлось нелегко. Его недовольство вызывали не только капитан Дункан Синклер и «Александер». Пехотинцы, которые нередко сплетничали ради развлечения, сообщили каторжникам, что груз белой муки было решено заменить рисом. К сожалению, договор с мистером Уильямом Ричардсом-младшим был составлен таким же образом, как договоры на поставку провизии в армию, а это позволяло подрядчику без лишних хлопот заменить муку, которой должны были кормить каторжников и пехотинцев, обычным рисом. Рис обошелся гораздо дешевле, при приготовлении он разбухал, поэтому сто хватало на более долгое время. Но беда была в том, что рис не предотвращал вспышки цинги так, как это делала мука.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Стивен Мартин, один из двух молчаливых бристольцев, товарищей Краудера и Дэвиса. — Если мука предотвращает цингу, то почему от нее не спасает хлеб? Ведь его делают из муки.

Ричард силился вспомнить объяснения кузена Джеймса-аптекаря.

— Кажется, все дело в приготовлении, — заговорил он. — Нас кормят не обычным хлебом, а галетами. В них столько же ячменя и риса, сколько и пшеницы, если не больше. Мука — это размолотая в порошок пшеница. Значит, противоцинготные вещества должны содержаться именно в ней. Когда же из муки делают клецки для супа, их варят, а не пропекают, и при этом противоцинготные вещества сохраняются. Лучше всего от цинги спасают овощи и фрукты, но в плавание их не берут. Зато кислая капуста, которую мой кузен Джеймс привозил из Бремена для нескольких бристольских капитанов, обходится дешевле, чем солод, и надежно предохраняет от цинги. Но матросы соглашаются есть кислую капусту только под угрозой порки.