Вода в гавани кипела под веслами множества небольших судов, которыми управляли полуобнаженные негры; каждая лодка была снабжена ярким тентом. Ричард разглядел шпили церквей, увенчанные позолоченными крестами, но в целом Рио состоял из невысоких строений. Никто не запрещал каторжникам подниматься на открытую палубу, никого из них не заковали в кандалы, даже Джона Пауэра. Патрульные шлюпки сновали между шестью транспортными судами, отгоняя лодки торговцев.

Было солнечно и очень жарко, ветер совсем утих. Вот бы сойти на берег! Однако каторжники понимали, что это невозможно. В полдень им раздали огромные ломти свежей говядины, горшки с ямсом и бобами вперемешку с рисом и хлеб со странным привкусом — много позднее Ричард узнал, что он испечен из корня растения кассава. Но узники чуть не забыли о еде: лодки то и дело подплывали вплотную к кораблю, и смеющиеся негры принимались десятками швырять на палубу апельсины. Пассажиры корабля наперебой ловили спелые фрукты, на черных лоснящихся лицах негров сверкали белозубые улыбки. Об апельсинах знал не только Ричард, но и несколько других каторжников. Он читал, что богачи иногда строят оранжереи, чтобы выращивать эти экзотические плоды, а однажды кузен Джеймс-аптекарь даже показал ему апельсин. Аптекарь закупал в колониях и лимоны, из кожуры которых он получал эфирное масло. Лимоны портились в пути не так быстро, как апельсины.

Некоторые апельсины достигали в диаметре шести-семи дюймов, их кожура имела яркий, насыщенный цвет — оранжевый или почти красный, как и сочная мякоть. Обнаружив, что несъедобная кожура легко снимается, каторжники и моряки принялись за редкостное лакомство, упиваясь сладким соком. Им досталось и несколько крупных ярко-желтых лимонов, приглушающих приторно-сладкий вкус апельсинов, а также менее сочные лаймы, по вкусу представляющие собой нечто среднее между лимонами и апельсинами. Каторжники без устали жевали фрукты и никак не могли насытиться. Обнаружив среди апельсинов зеленоватый, недозревший плод, Недди Перрот решил за время пребывания в Рио запастись впрок недозрелыми фруктами, его примеру последовали многие. А некоторые подобно Ричарду собирали семечки апельсинов и лимонов.

Каждый день узники получали свежую говядину, какие-нибудь свежие овощи и хлеб из кассавы. Едва морские пехотинцы узнали, что местный ром не отличается приятным вкусом, но стоит не дороже воды, каторжники остались почти без надзора. Два лейтенанта совсем перестали показываться на борту, как и Балмен, который отправился в экспедицию за огромными пестрыми бабочками и крупными, похожими на восковые цветами орхидей. Ко времени прибытия в Рио на борту судна осталось всего две собаки, а остальные, как и предсказывал Донован, стали пищей для акул. Соскучившись по своим любимцам, матросы и пехотинцы часто возвращались на корабль с ручными попугаями самых удивительных расцветок. Кот Родни, его подруга и потомство жили припеваючи: на «Александере» им с избытком хватало и крыс, и мышей.

Вскоре обнаружилось, что Рио кишит тараканами. Английские тараканы были маленькими и пугливыми, а местные великаны имели крылья, громко стрекотали и казались таким же порождением зла, как акулы. Агрессивные и смышленые, они не убегали от людей, а нападали на них. Война с тараканами вскоре довела почти до безумия всех пассажиров флотилии — от высокопоставленных особ с «Сириуса» до каторжников с «Александера».

Большинство обитателей судов спали полуобнаженными на палубах, хотя и не так крепко, как в море. А Рио, похоже, не ведал сна, в нем никогда не наступала полная темнота: церкви и другие строения бывали освещены даже по ночам. Казалось, португальцы и их многочисленные чернокожие рабы боятся ночных теней. Однажды ночью, услышав леденящий кровь вопль какого-то животного, нечто среднее между визгом и ревом, Ричард понял, почему жители Рио не любят тушить огни.

Не реже двух-трех раз в неделю в городе устраивали фейерверки в честь какого-нибудь святого, Девы Марии или события в жизни Иисуса Христа — религиозная жизнь Рио не отличалась строгостью и умеренностью. Это оскорбляло Балмена и Шарпа, считавших католицизм безнравственной, упаднической и сатанинской верой.

— Не понимаю, почему ты до сих пор не попытался сбежать, Джонни, — сказал Ричард как-то Джону Пауэру, любуясь разноцветными искрами и нитями фейерверка.

Пауэр усмехнулся:

— Здесь? Не зная ни слова по-португальски? Меня схватили бы в тот же день. Если не считать португальских галер да грузовых лодок, в этом порту стоит лишь одно китобойное английское судно, получившее пробоину. На нем доставят домой больных моряков с «Сириуса» и «Запаса». — Этот разговор причинял ему острую боль, и он переменил тему: — Вижу, Эсмеральда и не думает позаботиться о корабле. Он даже не приказал очистить обшивку.

— Разве мистер Боунз ничего не сказал тебе? Бока «Александера» обшиты медью. — Ричард потер ладонью грудь, липкую от апельсинового сока. — Мне поручено вымыть их.

— Ты умеешь плавать?

— Нет, поэтому мне придется держаться за веревочную лестницу. Надеюсь, рано или поздно я научусь плавать. Вчера я продержался на воде целых две секунды, а потом испугался. Сегодня я постараюсь взять себя в руки.

— А я умею плавать, но боюсь, — грустно отозвался Пауэр. Даже временная свобода не лишила его бдительности.

Ричард покачивался в воде возле спущенной с борта веревочной лестницы, когда на судно вернулся Стивен Донован в нанятой лодке. Держаться на плаву Ричард так и не научился: стоило ему отпустить лестницу, как он начинал тонуть. Заметив приближающуюся лодку, Ричард приготовился взобраться на палубу.

— Ричард, что ты делаешь! В гавани полным-полно акул! — воскликнул Донован, увидев его. — На твоем месте я бы отказался от купаний.

— Вряд ли акулы польстятся на мои кости — в гавани Рио с избытком хватает другой добычи, — усмехнулся Ричард. — Я пытаюсь научиться плавать, но пока безуспешно.

Донован хитро прищурился.

— Чтобы доплыть до берегов Африки, если «Александер» пойдет ко дну? Не бойся, «Александер» — прочная, хотя и старая посудина. Даже при сильном крене она не потонет.

— Может быть, но когда мы прибудем в Ботани-Бей и выяснится, что лишних ведер там нет, я смогу по крайней мере купаться в море. Возможно, на берегах залива есть озера и реки, но сэр Джозеф Бэнкс о них не упоминает. Он пишет, что там нет источников пресной воды, если не считать двух-трех неглубоких ручьев.

— Теперь мне все ясно. Понаблюдай за Уоллесом. — И он указал на скотч-терьера, принадлежащего лейтенанту Шарпу. Пес плыл вдоль борта корабля, подбадриваемый смехом хозяина.

— Зачем?

— Ты видишь, как он плывет? В следующий раз, когда вздумаешь подразнить акул, представь, что у тебя четыре ноги, а не две. Ложись на живот, подними голову над водой и загребай всеми конечностями, как утка лапами. — Донован бросил серебряную шестипенсовую монетку потному негру, который только что доставил на палубу кучу свертков. — И ты поплывешь, Ричард. Благодаря Уоллесу и его четырем лапам ты легко научишься держаться на воде и освоишь все тонкости плавания.

— Джонни Пауэр умеет плавать, но до сих пор не удрал.

— Интересно, стал бы он сопротивляться на Тенерифе, если бы знал то, что я выяснил сегодня?

Ричард встревожился:

— В чем дело?

— Когда флотилия отплыла из Портсмута, у пехотинцев было лишь по нескольку зарядов.

— Вы шутите?!

— Ни в коем случае! — Донован усмехнулся и покачал головой. — Вот как тщательно продумана вся экспедиция! Те, кто возглавляет ее, забыли купить боеприпасы.

— О Господи!

— Я узнал об этом только потому, что его превосходительство губернатор Филлип распорядился приобрести десять тысяч гильз с зарядами здесь, в Рио.

— Значит, если бы на каком-нибудь корабле вспыхнул бунт, во всей флотилии не осталось бы ни единой пули! Я видел, как бездумно пехотинцы расходуют порох.

Мистер Донован устремил на Ричарда пристальный взгляд, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и кивнул на свертки:

— Здесь есть кое-что и для тебя. Завтра привезу еще. Я слышал, скоро мы отплываем. — Он сунул свертки в руки Ричарда. — Здесь деготь, какая-то целебная мазь — ее я купил у дряхлой и безобразной карги, наверняка ведьмы — и еще молотая кора, которой, по ее же словам, лечат лихорадку. Я прихватил и флакон лауданума — на случай, если воды Рио вызовут дизентерию. Врачи опасаются ее, а лейтенант Кинг надеется на лучшее. В свертках ты найдешь чистые тряпки и пару новых рубашек из тонкого хлопка. Покупая одежду себе, я не удержался и решил принарядить тебя. Нет ничего приятнее и удобнее прохладной хлопчатобумажной ткани в жаркую погоду! А вот солод раздобыть не удалось — первыми на складах побывали корабельные врачи, черт бы побрал этих проныр! Попробуй насушить апельсиновых и лимонных корок, а потом понемногу жуй их. Матросы говорят, цитрусовые предотвращают цингу.

Ричард не сводил с Донована глаз, переполненных благодарностью, но Донован был достаточно умен и не принял это чувство за нечто большее. Ричард — его друг, он готов умереть за этого человека, который когда-то любил, но давно забыл, что на свете существует любовь. Кого из близких он потерял? Как это случилось? Должно быть, женщина, способная открыть райские врата, тут ни при чем. Судя по лицу Ричарда, воспоминания о ней вызывали у него отвращение. Но больше он не упоминал ни об одной женщине, а тем более о мужчине. «Когда-нибудь я узнаю всю твою историю, Ричард Морган», — мысленно сказал себе Донован.

На следующее утро Ричард встретил четвертого помощника у веревочного трапа.

— Очередная просьба? — с улыбкой спросил Донован, готовый на все.

— Да, но только в том случае, если вы возьмете деньги. — Ричард наклонился и сделал вид, что ищет что-то на палубе. Донован присел рядом. Никто не заметил, как семь золотых монет перешли из одной руки в другую.

— Зачем так много? Этих денег хватит, чтобы купить топаз размером с лайм или почти такой же большой аметист.

— Мне необходимо побольше корундового порошка и самый надежный рыбий клей, — объяснил Ричард.

Донован уставился на него с приоткрытым ртом.

— Корундовый порошок? Рыбий клей? Но для чего?

— Наверное, их можно купить и на мысе Доброй Надежды, но по-моему, там цены гораздо выше. В Рио-де-Жанейро все обходится дешево, — рассудил Ричард.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты загадочный человек, дружище. Объясни, зачем тебе понадобилось все это, иначе я не выполню твою просьбу.

— Выполните, — уверенно возразил Ричард и широко улыбнулся. — Ну ладно, я объясню. — И он устремил взгляд вдаль, к холмам, на которых раскинулись джунгли. — Во время плавания я часто и подолгу размышлял о том, чем займусь, когда мы наконец прибудем в Ботани-Бей. Среди каторжников едва ли найдется несколько человек, сведущих хоть в каком-нибудь ремесле, а мы все слышали, о чем говорят морские офицеры — особенно после прибытия в Рио, когда визиты участились. Младший лейтенант Ральф Кларк не умеет держать язык за зубами. Но он не только описывает попойки на шканцах «Дружбы» и расхваливает жену и сына — иногда от него можно услышать кое-что полезное. — Ричард перевел дыхание. — Впрочем, речь не о нем. Вернемся к тому, что среди каторжников почти нет опытных ремесленников. А у меня есть кое-какие навыки, и один из них наверняка пригодится нам в будущем — ведь нам придется рубить деревья и пилить их. Я умею затачивать пилы. Более того, я умею делать разводку, а это настоящее искусство. Возможно, кузену Джеймсу удалось переправить мои инструменты на один из кораблей, а может, и нет. Так или иначе, мне не обойтись без корундового порошка и клея. Наверное, на судах найдутся напильники, но если об инструментах позаботились так же, как о провизии, то никто не подумал прихватить с собой корундовый порошок или рыбий клей. Известие о том, что в экспедицию не взяли боеприпасы, не радует меня. Что мы будем делать, если туземцы Нового Южного Уэльса окажутся кровожадными и нападут на нас?

— Уместный вопрос, — мрачно отозвался Стивен Донован. — А как ты намерен поступить с корундовым порошком и рыбьим клеем?

— Сам сделаю наждачную бумагу и напильники.

— Тебе понадобятся обычные напильники, если на судах их не окажется?

— Да, но я не могу истратить все деньги, а злоупотреблять вашей щедростью не хочу. Надеюсь, мои инструменты все-таки найдутся.

— Расспрашивать тебя — все равно что выжимать кровь из камня, — пошутил мистер Донован. — Но кое-что я уже выведал. Когда-нибудь я узнаю все.

— Мне почти нечего рассказывать. Заранее спасибо вам.

— Я всегда к твоим услугам, Ричард. Если бы мне не пришлось разыскивать для тебя лекарства, я не успел бы повидать и половины того, что увидел в Рио. Подобно Джонстоуну и Шарпу я шатался бы по кофейням и притонам да обхаживал бы португальские власти в надежде на дорогие подарки. — И, насвистывая, он спустился по веревочной лестнице с небрежной грацией человека, привыкшего карабкаться по вантам.