Колін Маккалоу - Путь Моргана

Земля, которую разглядывал Ричард, была плоской только вдоль берегов, а поодаль начинались невысокие холмы скучных, унылых оттенков — серо-голубого, бурого, желтоватого, серого и оливкового. Бесплодная, иссохшая пустыня.

— Что ты там увидел, Ричард? — спросил Стивен Донован.

Ричард обратил на него взгляд затуманенных слезами глаз.

— Не рай, не ад, а чистилище. Вот куда попадают все потерянные души.

За следующие несколько дней не произошло почти ничего, только семь медлительных кораблей на удивление быстро догнали «рысаков»: их принесли те же самые сильные ветры, они пережили столько же штормов. Все корабли покачивались на волнах, стоя на якоре, на палубах толпились пассажиры. Те, у кого имелись подзорные трубы, не сводили глаз с пехотинцев на берегу, морских офицеров, нескольких каторжников и многочисленных туземцев. Но деятельность здесь отнюдь не была бурной. Ходили слухи, что губернатор нашел Ботани-Бей неподходящим местом для столь важного эксперимента и отправился в шлюпке в ближайший Порт-Джексон, который капитан Кук отметил на картах, но не посетил.

Осмотрев берега Ботани-Бей, Ричард пришел к тому же выводу, что и остальные каторжники и вольные путешественники. Жуткое место — таков был всеобщий вердикт. В таких заливах не доводилось бывать ни матросам, ни даже самому Стивену Доновану. Местность была донельзя ровной, унылой, песчаной, болотистой, неприветливой и бесплодной. Обитатели тюремного помещения «Александера» сравнивали берега Ботани-Бей с гигантским кладбищем.

Наконец было решено основать поселение не в Ботани-Бей, а в Порт-Джексоне. Корабли приготовились к отплытию, но тут поднялись встречные ветры, а через узкую косу перекатывались такие бурные волны, что о предстоящем плавании пришлось на время забыть. И вдруг — о чудо! — у входа в гавань появились два огромных судна.

— Странное совпадение! Такое же странное, как если бы при дворе русской императрицы встретились два ирландских крестьянина, — заметил Донован, который пользовался подзорной трубой вместе с капитаном Синклером и мистером Лонгом.

— Это английские корабли? — спросил Джимми Прайс.

— Нет, французские. Кажется, экспедиция графа де Лаперуза. Это корабли третьего ранга — вот почему они такие громадные. Один из них называется «Буссоль», а второй — «Астролябия». Воображаю, как они изумились, увидев нас: Лаперуз покинул Францию в тысяча семьсот восемьдесят пятом году, задолго до того, как была задумана наша экспедиция. А может, они узнали о нас в пути. Год назад суда Лаперуза сочли пропавшими без вести. А они вот где!

Еще одна попытка выйти из залива Ботани-Бей была предпринята на следующий день, и она тоже оказалась неудачной. Два французских корабля скрылись из виду: ветер отнес их на юг, далеко в море. На закате «Запасу» удалось преодолеть полосу прибоя и взять курс на север, где в десяти-одиннадцати милях от Ботани-Бей находился Порт-Джексон. А остальные подопечные губернатора Филлипа провели еще одну ночь в «чистилище».

К утру задул зюйд-ост. Французские корабли «Буссоль» и «Астролябия» наконец-то вошли в залив, а десять кораблей английского флота подняли якоря и направились к выходу в открытое море. «Сириус», «Александер», «Скарборо», «Борроудейл», «Фишберн», «Золотая роща» и «Леди Пенрин» успешно обогнули косу. Но злополучная «Дружба» сманеврировала неудачно: ее отнесло к самым скалам, и она столкнулась с «Принцем Уэльским». «Дружба» лишилась утлегаря и в довершение несчастий врезалась в корму «Шарлотты». Потеряв большую часть надстройки, «Шарлотта» чуть не села на мель.

За этим хаосом с некоторым злорадством наблюдала команда «Александера», поднимающая паруса, чтобы воспользоваться зюйд-остом. День выдался жарким и ясным, с левого борта открывался завораживающий вид. Желтые пляжи в форме полумесяца, отороченные пеной прибоя, чередовались с красновато-желтыми скалами, которые с каждой милей становились все выше. Пышные и сочные заросли, гораздо более яркие, чем в Ботани-Бей, подступали вплотную к пляжам, в небо поднимались струйки дыма многочисленных костров. А потом впереди показались два грозных четырехсотфутовых бастиона, а между ними — пролив шириной в милю. «Александер» плыл прямиком в страну чудес.

— А вот это — другое дело! — одобрительно воскликнул Недди Перрот.

— Будь в Бристоле такая гавань, он стал бы величайшим портом Европы, — добавил Аарон Дэвис. — Здесь при любом ветре хватило бы места тысяче кораблей.

Ричард промолчал, но на сердце у него стало легче. Деревья на берегах гавани были ярко-зелеными, очень высокими и развесистыми, их овевала прозрачная голубоватая дымка. До чего же причудливо выглядели эти деревья! Их стволы были высокими и крепкими, а листья — немногочисленными, но огромными, узкими, напоминающими изодранные флаги. Маленькие песчаные бухточки располагались с северной и южной сторон гавани, а прямо по курсу корабля ее берега были совсем низкими, если не считать одного холма напротив входа в гавань. Суда свернули в южную бухту, напоминавшую очень длинный и широкий рукав, и, пройдя по ней шесть миль, увидели у берега «Запас». Бросать якорь здесь было незачем — по крайней мере с самого начала. Корабли почти не качались на воде, тросы привязали к прибрежным деревьям. Бухта была глубокой и спокойной, вода в ней — прозрачной, как в океане, изобиловавшей мелкой рыбешкой.

На закате солнце стало похожим на огненный диск, и моряки определили, что завтрашний день будет ясным, но ветреным. Как всегда в суматохе, каторжников с «Александера» накормили только поздно вечером.

Ричард ни с кем не делился своими мыслями, понимая, что даже Уилл Коннелли, самый сообразительный из товарищей, слишком наивен. Как собеседник он не шел ни в какое сравнение со Стивеном Донованом. Порт-Джексон казался Ричарду райским уголком, красота которого вскоре поблекнет, а не землей, истекающей молоком и медом.

Беспорядочная высадка на берег началась двадцать восьмого января. Никто не знал, куда идти и что делать, и потому толпы каторжников растерянно стояли на берегу, сложив вещи у ног, впервые за целый год ощущая под ногами твердую почву. Суша была негостеприимной: ее покачивало, она шаталась, дрожала, зыбилась. Подобно всем тем, кто не страдал морской болезнью, Ричард мучился тошнотой на протяжении шести недель после высадки на берег. Только теперь он понял, почему на суше моряки передвигаются вразвалку, широкими и неуверенными шагами, точно пьяные.

Морские пехотинцы были так же растеряны, как и каторжники, и в замешательстве слонялись по берегу, пока кто-нибудь из морских офицеров не повышал голос и не указывал им, куда идти. Наконец Ричарду, его девяти подопечным и сотне других каторжников приказали разбить лагерь на сравнительно ровной, окруженной деревьями поляне у восточного берега бухты.

— Начинайте строить укрытия, — отдал невнятный приказ младший лейтенант Ральф Кларк, безмятежно счастливый оттого, что он очутился на твердой земле.

Но как выполнить это распоряжение? Ричард задумался, остановившись на поляне, поросшей жесткой желтоватой травой с разбросанными по ней каменными глыбами. Остальные каторжники с «Александера» тоже пребывали в замешательстве. «Как мы будем строить эти самые укрытия? У нас нет ни топоров, ни пил, ни ножей, ни гвоздей», — рассуждал Ричард. Но вот на поляну вышел один из пехотинцев с дюжиной топоров. Один из них достался Тэффи Эдмундсу. Тот неуверенно сжал рукоятку топора и беспомощно воззрился на Ричарда.

«Я не могу бросить их на произвол судьбы. Под моим покровительством по-прежнему остались Тэффи Эдмунде, Джоб Холлистер, Джо Лонг, Джимми Прайс, Билл Уайтинг, Недди Перрот, Уилл Коннелли, Джонни Кросс и Билли Эрл. Почти все они родом из деревень, многие неграмотны. Хорошо еще, Томми Краудер и Аарон Дэвис сдружились с Бобом Джонсом и Томом Киднером из Бристоля — им хватит людей, чтобы построить для себя шалаш, конечно, если это входит в намерения губернатора. Неужели никто и в самом деле не знает, что мы должны делать? Такой непродуманной экспедиции еще не видел свет. Старшие офицеры провели на борту „Сириуса“ более девяти месяцев, но, похоже, все это время только пили. У них нет ни плана, ни подобия методического подхода. Нам следовало жить на кораблях, пока не расчистят поляну и не построят жилища. Мы не стали бы возражать, если бы столы и скамьи убрали, чтобы открыть трюмные люки… По крайней мере мы могли бы ночевать на борту. А морские пехотинцы вовсе не желают становиться распорядителями: они считают, что должны только охранять нас в самом узком смысле слова. „Начинайте строить укрытия…“ С одним-единственным топором?»

— Кто умеет держать в руках топор? — спросил Ричард.

Оказалось, умеют все — каждому приходилось колоть дрова.

— А кто может построить шалаш?

Этого не умел никто, зато все каторжники видели, как строят дома из кирпича, камня и потолочных балок. Мастеров на все руки в отряде Ричарда не было.

— Пожалуй, следует начать с коньковой опоры и боковых подпорок для крыши, — после долгого раздумья изрек Уилл Коннелли, который за время плавания прочел «Робинзона Крузо». — А крышу и стены мы сделаем из пальмовых ветвей.

— Значит, там понадобятся коньковая опора и еще две опоры для крыши, — подытожил Ричард. — А потом — шесть разветвленных молодых деревьев, причем два из них должны быть выше остальных четырех. Из них мы соорудим каркас. Мы с Уиллом будем по очереди работать топором. Тэффи и Джимми, разыщите кого-нибудь из пехотинцев и попросите второй топор, хотя бы небольшой, или один из больших ножей — вроде тех, что мы видели в Рио. А остальные пока разыщут пальмы и попробуют наломать веток.

— Мы могли бы сбежать, — задумчиво произнес Джонни Кросс.

Ричард уставился на Джонни так, словно у того вдруг выросла вторая голова.

— Сбежать? Но куда, Джонни?

— В Ботани-Бей, на французские корабли.

— Они окажут нам такой же прием, как голландцы — Джонни Пауэру на Тенерифе. И потом, как мы доберемся до Ботани-Бей? Ты же видел на берегу туземцев. Они мало чем отличаются от американских индейцев. Неизвестно, какой у них нрав, — возможно, они каннибалы, как аборигены Новой Зеландии. Им наверняка пришлось не по душе прибытие сотен чужаков.

— Почему? — спросил Джо Лонг, поглощенный мыслями о том, что лейтенант Шарп до сих пор не отдал ему Макгрегора.

— А ты попробуй представить себя на месте туземцев, — терпеливо объяснил Ричард. — Что они должны думать? Это превосходная бухта, рядом находятся источники пресной воды — наверное, туземцы давно облюбовали ее. А потом явились мы и захватили их территорию. Нам строго-настрого запрещено причинять вред туземцам. Так зачем искушать их, убегая туда, где нет ни одного нашего соотечественника? Мы останемся здесь и займемся делом. А теперь, пожалуйста, выполните мои просьбы.

Вместе с Уиллом Ричард нашел множество подходящих молодых деревьев со стволами не толще четырех-пяти дюймов. По сравнению с вязами и каштанами эти деревца казались безобразными, но обладали одним достоинством: ветки росли у них только на самой верхушке. Взмахнув топором, Ричард оставил на стволе зарубку.

— Черт, это дерево прочное, как железо, и истекает соком! — воскликнул он. — Нам понадобятся пилы, Уилл.

А поскольку взять пилы было негде, оставалось понемногу рубить дерево топором. Топор был тупым и непрочным, и Ричард понял, что после того, как они срубят три больших дерева и шесть тонких, он окончательно придет в негодность. Сегодня же надо достать напильники и попытаться наточить топор. Подрядчик погрузил на суда самые плохие инструменты, не сумев сбыть их в Англии. Когда Ричард срубил дерево и обрубил все ветки, у него закружилась голова, он тяжело отдувался: сказывался целый год безделья и недоедания. Уилл Коннелли взял топор и принялся за второе молодое дерево, но у него работа продвигалась еще медленнее. В конце концов у них появились коньковая опора и две прочные раздвоенные подпорки для карнизов крыши, а потом они выбрали четыре более тонких дерева для боковых подпорок. К тому времени вернулись Тэффи и Джимми со вторым топором, кувалдой и лопатой. Пока Ричард и Уилл искали деревья, которые предстояло укрепить горизонтально на подпорках, завершив сооружение каркаса, Джимми и Тэффи принялись копать ямы для подпорок. Не имея никаких измерительных инструментов, они отмеряли расстояния на глазок. На глубине шести дюймов от поверхности земли им начали попадаться камни.

Остальные разыскали множество пальм, однако их ветки находились слишком высоко над землей. Затем Недди осенила удачная мысль: он вскарабкался на дерево, схватился за конец ветки, отпустил ствол и повис, чтобы ветка сломалась под тяжестью его тела. Но так удавалось ломать только старые, ломкие ветки, а молодые и сочные выдерживали вес исхудавших каторжников.