За время этой тирады Ричард успел опомниться.

— Я в вашем распоряжении, майор Росс. Больше мне нечем отблагодарить вас за доброту. — Улыбка засветилась в его глазах, которые вдруг стали ярко-голубыми. — Но я хотел бы просить вас об одном одолжении. Нельзя ли мне, как свободному человеку, пожать вам руку?

Росс охотно протянул руку.

— Я иду в Сидней-Таун, — сообщил он, — а тебя, Морган, попрошу вернуться на завод и принести мне столько этого жуткого пойла, чтобы разбавить оставшийся ром к ужину. — Он состроил гримасу. — Птицы с горы Питта надоели мне, как и всем колонистам, но думаю, никто не станет жаловаться, если сможет чем-нибудь запить эту еду.

Свободен! Он свободен! Причем помилован, а это много значит. Просто отбыть срок каторги и стать вольным поселенцем — одно дело, а получить помилование — совсем другое. С него снята вина.

Четвертого августа колонисты Сидней-Тауна заметили вдалеке парус и сразу забыли о работе, дисциплине, болезнях и здравом смысле. Лейтенант Кларк и Джордж Джонстоун, ставший капитаном, взошли на гору Георга и подтвердили, что это действительно парус, но корабль неспешно проплыл мимо острова. При сильном южном ветре высадка в Сидней-Бей была невозможна, поэтому капитаны Джонстон и Хантер направились в залив Каскад, воды которого были тихими, как в мельничном пруду. Однако корабль обогнул остров, направляясь на север, и в сумерках исчез за горизонтом.

Все жители Сидней-Тауна, долины, Шарлотт-Филда и Филлипберга пришли в отчаяние. Корабль прошел мимо! Можно ли вообразить себе большее разочарование?

На следующий день майор Росс послал доверенных людей на вершину горы Питта, но все напрасно: корабль исчез, словно его и не было.

Седьмого августа жителей Сидней-Тауна на рассвете разбудил вопль часового: с юга к острову приближался корабль.

Ветер дул со стороны острова, поэтому судно за полдня так и не сумело приблизиться к нему, но зато поодаль появился второй парус. На этот раз островитяне были твердо уверены, что их заметили.

Лейтенант Кларк в шлюпке направился ко второму судну и получил разрешение подняться на борт. Кораблем «Сюрприз» из Лондона командовал Николас Энстис, который некогда был первым помощником капитана на «Леди Пенрин», а еще раньше служил на невольничьем судне. Кларку сообщили, что «Сюрприз» везет двести четыре каторжника на остров Норфолк — вот весь груз корабля. Пока Кларк боролся с досадой и гневом, Энстис добавил, что второе судно, «Юстиниан», везет только запасы провизии. Обитателям Порт-Джексона и Норфолка больше не придется голодать. К тому времени на острове осталось запасов муки и солонины всего на три недели.

— А что это был за корабль, который прошел мимо, не отвечая на наши сигналы? — спросил Кларк.

— «Леди Джулиана». Он вез женщин-каторжниц в Порт-Джексон, но из-за сильной течи был вынужден взять курс прямиком на Вампоа. Там судну предстоит принять на борт груз чая, однако вначале заделать брешь, встав на ремонт в сухой док, — объяснил Энстис. — «Юстиниан» и «Сюрприз» отправятся в Вампоа, едва закончится разгрузка.

Даже Лен Дайер и Уильям Фрэнсис энергично взялись за работу, наполняя шлюпки обоих кораблей овощами для изголодавшихся по зелени команд, однако о разгрузке пока нечего было и думать. Шлюпки привезли на остров письма из Англии и Порт-Джексона, а также нескольких офицеров. С разгрузкой решили подождать и при необходимости провести ее в заливе Каскад. Обезумевший от восторга лейтенант Кларк получил целых четыре толстых письма от своей обожаемой Бетси, узнал, что она и малыш Ральфи здоровы, и немного успокоился.

Губернатор Филлип в письме к майору Россу сообщал, что «Запас» уплыл в Батавию, чтобы привезти обратно столько провизии, сколько вместят его тесные трюмы, а может, и зафрахтовать какое-нибудь голландское судно, чтобы доставить в Порт-Джексон побольше еды. Кроме того, в Батавии лейтенанту Филиппу Гидли Кингу предстояло пересесть на судно Ост-Индской компании, идущее в Кейптаун или даже в Лондон. Как только «Запас» вернется в Лорт-Джексон и будет разгружен, он отправится к острову Норфолк за капитаном Джоном Хантером и матросами с «Сириуса», но губернатор Филлип сомневался, что это случится до начала тысяча семьсот девяносто первого года. Филлип добавлял, что теперь, когда на острове вдоволь припасов, у майора Росса нет никаких причин по-прежнему править по законам военного времени. Их следует немедленно отменить. Майор яростно выругал Кинга, понимая, что это его рук дело. Но как еще он мог заставить работать матросов Хантера, если не пригрозить им смертной казнью?

Из Порт-Джексона прибыли и другие плохие вести. Грузовое судно «Блюститель» отплыло из Англии, нагруженное провизией, и скупило чуть ли не весь скот в Кейптауне, перед последним этапом пути в Ботани-Бей. В канун сочельника тысяча семьсот восемьдесят девятого года корабль находился в тысяче миль от Кейптауна и продолжал мирно плыть по невысоким волнам, когда впереди был замечен летний айсберг. Капитан «Блюстителя» ошибся в расчетах, не зная, сколько воды скот выпивает за день, и потому решил воспользоваться случаем, наколоть льда и пополнить запасы пресной воды. Матросы быстро справились с работой, и вскоре «Блюститель» отплыл от ледяного острова. Капитан Райу, убедившись, что айсберг остался позади, ушел в свою каюту обедать. Но пятнадцать минут спустя корабль понесло на айсберг кормой, руль был сломан, корабль получил пробоину в нижней части корпуса. Вода в трюме прибывала медленно, поэтому капитан Райу решил, что сумеет вернуться в Кейптаун. Весь скот сбросили за борт, в пяти шлюпках разместились все члены экипажа и несколько каторжников-умельцев, владеющих ремеслами. Но матросы прихватили с собой ром, боясь медленной смерти среди ледяного океана, и поэтому все пять шлюпок отплыли от корабля, по самые борта нагруженные пьяными. Только одна из них достигла суши. «Блюститель» тоже добрался до берега, правда, лишь после длительного и бесцельного кружения по южной части Индийского океана. Он встал на якорь неподалеку от Кейптауна, почти все содержимое трюмов к тому времени пришло в негодность. То, что удалось спасти, перегрузили на борт «Леди Джулианы», первого корабля, направляющегося в Ботани-Бей и прибывшего к мысу Доброй Надежды после катастрофы. Но когда в Кейптаун через несколько дней пришел «Юстиниан», местным жителям было нечего продать экипажу: «Блюститель» увез весь скот и потерял его в пути. То же самое относилось и к личному имуществу губернатора Филлипа, майора Росса, капитана Дэвида Коллинза и других старших офицеров. Росс так и не оправился от сокрушительного удара: он впустую потратил уйму денег, поручив доверенному лицу приобрести животных для личного хозяйства и разведения.

Голодная смерть никому не грозила. Но требование отмены военного положения и гибель «Блюстителя» заставили майора пожалеть о том, что он не привык заливать горе ромом.

Часть грузов с «Юстиниана» и «Сюрприза» выгрузили на берег в последующие дни, но все каторжники — сорок семь мужчин и сто пятьдесят семь женщин — пока оставались на борту. Женщин доставила в колонию «Леди Джулиана», первый из пяти кораблей, отправившихся в Порт-Джексон с начала июня. Само собой, Филлип ожидал прибытия грузового судна. Обнаружив, что первый долгожданный корабль не привез ничего, кроме женщин и одежды, он пал духом. Затем на горизонте появился «Юстиниан», а следом за ним — «Сюрприз», «Нептун» и «Скарборо», совершивший второе плавание к берегам Нового Южного Уэльса.

— Какой ужас! — твердил доктор Мюррей с «Юстиниана», окруженный офицерами с острова Норфолк. Он был бледен и тяжело дышал. — «Сюрприз», «Нептун» и «Скарборо» везли в Порт-Джексон еще тысячу каторжников, но из них двести шестьдесят семь погибли в пути. На берег высадили только семьсот пятьдесят девять человек, из которых почти пятьсот смертельно больны. Я думал, его превосходительство губернатор лишится чувств, и никто не смог бы обвинить его в слабости. Вы не представляете, вы просто не представляете себе… — Мюррей осекся. — Министерство внутренних дел сменило подрядчиков, три корабля поступили в распоряжение компании, которая прежде занималась перевозкой рабов, ей заплатили заранее — с условием, что все каторжники будут доставлены в колонию живыми и невредимыми. В сущности, подрядчику была выгодна смерть каторжников еще в начале плавания. Поэтому бедолаг не кормили. На протяжении всего плавания с них не снимали кандалы старого образца — железные прутья длиной в фут, приклепанные к ножным браслетам. Хотя им позволяли подниматься на открытую палубу, они просто не могли этого сделать. Они были лишены возможности передвигаться. Даже негры не выдержали бы шести-восьминедельное плавание в таких условиях — можете представить себе, что стало с людьми, которые провели в кандалах в трюме корабля почти год?

— Они умерли в муках, — произнес Стивен Донован сквозь зубы. — Будь прокляты все невольничьи суда мира!

Больше никто не отозвался, и Мюррей продолжал:

— Хуже всех обстояло положение на «Нептуне», на «Скарборо» оно было немногим лучше — на борт приняли шестьдесят лишних человек, а свободного места осталось гораздо меньше, чем во время первого плавания. Сносные условия были на «Сюрпризе», но и на нем умерли тридцать шесть из двухсот пятидесяти четырех каторжников. Клянусь вам, мы то захлебывались рвотой, то обливались слезами. Эти несчастные превратились в живые скелеты, они продолжали умирать, пока мы помогали им выбраться из трюмов, задыхаясь от вони. Они умирали на палубах, в шлюпках, по пути на берег. Тех, кто был еще жив, приходилось сразу мыть, ибо одежда кишела вшами, тысячами вшей — ведь я не преувеличиваю, мистер Уэнтуорт?

— Ничуть, — подтвердил еще один вновь прибывший, рослый, светловолосый, симпатичный парень по имени Дарси Уэнтуорт, назначенный помощником доктора на Норфолке. — «Нептун» казался нам судном из ада. Я отплыл на нем из Портсмута в качестве доктора, но ни разу за время плавания меня не позвали на нижнюю палубу — напротив, запретили спускаться туда. Мы изнывали от тюремной вони, но когда я спустился в трюм в Порт-Джексоне, чтобы помочь вывести каторжников… Боже! Не знаю, как описать то, что я увидел! Черви, разлагающиеся трупы, тараканы, крысы, блохи, мухи, вши — и среди них еще живые люди, представляете? Нам казалось, что всякий, кто выжил в этом аду, должен сойти с ума.

Зная о привычках капитанов торговых судов, Стивен спросил:

— Кто командует «Нептуном»?

— Зверюга по имени Дональд Трейл, — ответил Уэнтуорт. — Он притворялся, будто не понимает, из-за чего мы подняли такой шум. Не знаю, сколько рабов он ухитрялся довезти живыми до Ямайки! Его, да и Энстиса, волновало только, сумеет ли он продать грузы в Порт-Джексоне по немыслимым ценам, чтобы закупить ром.

— Я слышал о Трейле. — Лицо Стивена исказилось. — Он способен заставить негра жить потому, что продать можно лишь живых рабов. Сделать его подрядчиком было все равно что дать волю убийце. Черт бы побрал все министерство!

— Он был равнодушен даже к участи пассажиров, заплативших за проезд, — добавил Уэнтуорт, качая головой. — Мы думали, что совесть заставит его немного потесниться, чтобы всем хватило места, но не тут-то было! На борту «Нептуна» находились несколько офицеров и рядовых, направленных для прохождения службы в Новый Южный Уэльс. Капитану Джону Макартуру с женой, двумя детьми и слугами пришлось ютиться в крохотной каюте, им было запрещено входить в большую каюту или появляться на палубе — они могли пользоваться лишь коридором, кишащим каторжницами и заставленным ведрами с нечистотами. Младенец умер, Макартур жестоко сцепился с Трейлом и его боцманом и в Кейптауне перебрался на «Скарборо», но было уже поздно: здоровье самого Макартура пошатнулось. Мне известно, что и его сын тоже болен.

— Как же удалось выжить вам, мистер Уэнтуорт? — спросил майор Росс, который до сих пор не проронил ни слова.

— С трудом. Хорошо еще, мне разрешали выходить на палубу. После того как Макартур перебрался на «Скарборо», мы с женой заняли их каюту и вздохнули чуть свободнее. — Он вдруг оскалился. — В Англии у меня есть влиятельные родственники. Я немедленно напишу им, требуя призвать Трейла к ответу за все его преступления!

— Не надейтесь, что справедливость восторжествует, — посоветовал ему капитан Джордж Джонстоун. — Лорд Пенрин и сторонники работорговли пользуются в парламенте большим влиянием, чем десяток герцогов и графов.

— Расскажите, что стало со всеми этими несчастными в Порт-Джексоне, — попросил майор Росс доктора Мюррея.

— Его превосходительство губернатор распорядился вырыть братскую могилу у окраины поселения, — объяснил Мюррей, — туда перенесли мертвых, мистер Джонсон провел панихиду. Славный человек этот Джонсон — он был добр к выжившим, он сам спускался на нижнюю палубу «Нептуна», чтобы помочь нам вывести каторжников, над могилой он произнес трогательную речь. Но засыпать могилу было нечем. Трупы завалили камнями, чтобы до них не добрались хищники. «Сюрприз» отплыл к острову Норфолк, а люди продолжали умирать десятками, как умирают и по сей день. Губернатор Филлип вне себя от горя и гнева. Мы везем его письмо, адресованное лорду Сиднею, но, боюсь, оно дойдет до министерства лишь после того, как в колонию будет отправлена новая партия каторжников — на тех же судах и в тех же ужасных условиях. Подрядчикам платят заранее, а они доставляют в Порт-Джексон трупы!