Утром, когда она проснулась, Ричарда уже не было дома. Перед уходом он вымыл посуду, выгреб золу из печи, наполнил чайник водой, развел огонь и оставил на столе тарелку с холодной курятиной и рисом.

Китти заварила чай в глиняном чайнике и принялась за еду. События вчерашнего вечера отдалились, воспоминания о них были еще живы, но прежняя острота чувств исчезла. Чувства… Другого слова она подобрать не могла.

Вошел Ричард со своей обычной дружелюбной улыбкой — как будто ничего не случилось.

— Сегодня ты слишком задумчива, — заметил он.

Китти правильно поняла скрытый смысл его слов: Ричард не желал вспоминать о том, что случилось вчера. Чтобы что-нибудь сказать, она спросила:

— А как же работа?

— Сегодня суббота.

— Ах да. Вам налить чаю?

— Будь добра.

Она наполнила кружку, добавила в нее холодный сахарный сироп и снова села к столу, задумчиво водя ложкой по тарелке. Наконец Китти со звоном отложила ложку и уставилась на Ричарда в упор.

— Если мне нельзя поговорить об этом с вами, — выпалила она, — к кому же мне идти?

— К Стивену, — посоветовал он, прихлебывая чай. — Он умеет слушать и убеждать.

— Я ничего не понимаю!

— Неправда, Китти. Ты не понимаешь только саму себя, а в этом нет ничего странного. Ты слишком плохо знаешь жизнь, — мягко отозвался он.

Впервые за все время знакомства с Ричардом Китти отважилась посмотреть ему прямо в глаза — широко открытые, оттенка воды в лагуне в ненастный день, такие глубокие, что в них было не мудрено утонуть. Без малейшего усилия он притягивал ее к себе и вновь отталкивал, словно прибой. Она вскочила, прижав руки к груди.

— Где Стивен?

— Кажется, ловит рыбу в Пойнт-Хантере.

Китти выбежала из дома и помчалась по долине так, словно за ней по пятам гнались все демоны ада. Она перешла на шаг, только когда убедилась, что Ричард и не подумал последовать за ней. Но что с ней случилось? Как он этого добился?

Появляться в Сидней-Тауне без провожатых было опасно, но Китти разрешила эту задачу, перебегая от одного знакомого дома к другому и перебрасываясь словами со знакомыми женщинами. К тому времени как Китти добралась до Пойнт-Хантера, она немного успокоилась и смогла улыбнуться и помахать рукой Стивену, который двинулся навстречу ей и отвел ее в сторону от десятка других рыбаков. Похоже, он ни о чем не догадывался, и Китти вдруг поняла, что Ричард ничего не рассказал ему. Неужели Ричард настолько скрытен?

— Они не кусаются, — пошутил Стивен, заметив опасливый взгляд Китти, брошенный в сторону рыбаков. — Что привело тебя сюда? Где Ричард?

— Вчера вечером я подслушала ваш разговор, — сразу призналась Китти и вздохнула. — Я знаю, что не должна была так поступать, но так уж вышло. Простите меня.

— Скверная девчонка! Пойдем присядем вон там на камни. Оттуда виден островок. Ветер заглушит наши голоса.

— Я и вправду еще девчонка, — с горечью отозвалась Китти.

— Да, и это удивляет меня, — сказал Стивен. — К тебе не пристала грязь лондонского Ньюгейта, «Леди Джулианы» и «Сюрприза». Так не бывает, Китти.

— Бывает. Я видела и других таких же каторжниц, как я. Они или умирали со стыда, или старались вести себя тихо и незаметно. Это не так уж трудно, когда вокруг полно народу. Наши соседки по трюму дрались, бранились, сплетничали, перешагивали через нас, словно нас не существовало. Одни были пьяны, другие искали тех, кого можно ограбить, изнасиловать или избить. А мы были худыми, нищими и некрасивыми. Мы не заслуживали внимания.

— Ты стала похожа на ежика, свернувшегося в клубок. — Стивен сидел, повернувшись к ней выразительным и четким профилем. — Из всех слов, обозначающих акт любви, ты знаешь лишь одно — «изнасилование». И это печальнее всего. Ты когда-нибудь видела, как люди занимаются любовью?

— Сказать по правде, нет. Я только слышала тяжелое дыхание. Когда мы понимали, что происходит, то закрывали глаза.

— Да, это один из самых надежных способов отдалиться от мира. А как тебе жилось на «Леди Джулиане»? Странно, что матерые преступницы не заклевали тебя.

— Мистер Никол был очень добр к нам, как и некоторые женщины постарше. Они никому не позволяли обижать нас. И потом, меня постоянно тошнило.

— До сих пор не понимаю, как ты выжила. И все-таки ты уцелела, добралась до острова и встретилась не с кем-нибудь, а с самим Ричардом Морганом. А это, мистрис Китти, самое чудесное событие в твоей жизни. Сомневаюсь, что в мире найдется вторая женщина или даже «мисс Молли», которая не увлеклась бы этим человеком. Все, кого я знаю, были бы готовы отдать полжизни, лишь бы встретиться с ним. — Он повернулся к ней и рассмеялся.

Как странно! Его глаза были ярче, чем у Ричарда, они отражали синеву неба и казались его осколком, но вместе с тем — стеной, непреодолимым барьером.

— Я влюбилась в вас, — призналась Китти, удивляясь самой себе.

— И в Ричарда.

— Нет, вряд ли. Я испытываю к нему другое чувство, не любовь. Я просто знаю, что оно другое, вот и все.

— Да, оно ни на что не похоже.

— Пожалуйста, расскажите мне о нем.

— Нет, этого я не сделаю. Останься с ним и все узнай сама. Ричард скрытен, тебе будет нелегко, но ведь ты женщина, к тому же любопытная. Уверен, ты сделаешь все, что в твоих силах, — заключил Стивен, помогая Китти встать. Он наклонился, касаясь щекой ее волос, и шепнул: — А когда ты что-нибудь узнаешь, поделись со мной.

Слезы подступили к глазам Китти. Она не знала, почему плачет, но от горя у нее сжалось сердце. Всей душой она сочувствовала Стивену, а не сожалела о том, что потеряла его и отдалилась. «Жаль, что мир устроен так странно, — подумала она. — Я не влюблена в этого человека, но все-таки люблю его всей душой».

— Из нас с Тобиасом получатся отличные дядюшки, — пообещал Стивен, пожимая руку Китти и ведя ее по тропе.

У долины Артура он выпустил ее руку и остановился.

— Дальше я не пойду.

— Прошу вас, проводите меня!

— Нет-нет. Ты должна вернуться домой одна.

В доме было пусто. Ричард ушел, предварительно вычистив печь и подбросив в нее дров. К тому же он наполнил все ведра водой и аккуратно расставил вокруг стола шесть стульев. Разочарованная и растерянная — почему Ричард не дождался ее, чтобы узнать о разговоре со Стивеном? — Китти бесцельно принялась бродить по комнате, а потом отправилась в огород и взялась за работу, выполняя свою давнюю мечту — разбить возле дома цветник. Время шло; явился Джон Лоурелл с шестью выпотрошенными и ощипанными птицами с горы Питта. Китти вздохнула с облегчением: теперь ей не надо было ломать голову над тем, что приготовить на обед, который зимой она подавала в середине дня.

К тому времени как вернулся Ричард, птицы были нафаршированы хлебом с приправами и успели подрумяниться на сковороде, а в закрытом котелке варился картофель с луком.

— А что это за деревца растут на солнцепеке возле уборной? — спросила Китти, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— А, ты нашла их.

— Давным-давно, но все забывала спросить.

— Это апельсины и лимоны, выращенные из семян, собранных в Рио-де-Жанейро. Через два-три года на них появятся плоды. Проросли почти все семена, поэтому несколько саженцев я отдал Нату Лукасу, майору Россу, Стивену и другим. Здешний климат идеален для цитрусовых — на острове не бывает заморозков. — И он вопросительно приподнял бровь. — Ты нашла Стивена?

— Да, — кивнула Китти, протыкая картофелину ножом, чтобы проверить, сварилась ли она.

— И он ответил на твои вопросы?

Растерянно заморгав, Китти помедлила с ответом.

— Знаете, а ведь я ни о чем не успела спросить. Он сам засыпал меня вопросами.

— О чем?

— Прежде всего о тюрьмах и транспортных судах. — Китти начала раскладывать мясо, лук и картофель по тарелкам, поливая их соусом. — К обеду я приготовила салат из латука, шнитт-лука и петрушки.

— Ты превосходно готовишь, Китти, — похвалил Ричард, усаживаясь за стол.

— Я стараюсь. Ричард, мы ведь можем прокормить себя сами? Все, что лежит на тарелках, мы либо вырастили, либо собрали своими руками.

— Ты прав. Здешние почвы на редкость плодородны, дожди идут достаточно часто. Когда я только прибыл сюда, год выдался сырым, а потом началась засуха. Но ручей ни разу не пересыхал, а это значит, он берет начало из родника. Хорошо бы отыскать этот родник.

— Зачем?

— Чтобы построить возле него дом.

— Но у вас уже есть дом.

— Он расположен слишком близко к Сидней-Тауну, — возразил Ричард, собирая ложкой соус и отправляя его в рот вместе с последней картофелиной.

— Положить еще? — спросила Китти и встала.

— Если можно.

— Да, до Сидней-Тауна отсюда близко, — согласилась Китти, снова садясь за стол, — но мы живем как отшельники.

— Когда прибудет очередная партия каторжников, нашему уединению придет конец. По мнению майора Росса, его превосходительство намерен довести количество островитян до тысячи человек.

— До тысячи? А это много?

— Совсем забыл, что ты не умеешь считать. Ты помнишь церковную службу в прошлое воскресенье?

— Конечно.

— На ней присутствовало семьсот человек. Раздели эту толпу пополам, а затем добавь ко всем людям, которых ты там видела, еще половину. Вот и получится чуть больше тысячи.

— Так много! — испуганно ахнула Китти. — Где же они все будут жить?

— Одни поселятся в Куинсборо, другие — в Филлипсберге, третьи — там, где живут матросы с «Сириуса», но по-моему, майору здесь не нужны лишние солдаты.

— Да, они не ладят с его пехотинцами, — кивнула Китти.

— Вот именно. Здесь, в конце долины, появится много новых домов, поскольку эта земля не принадлежит правительству. Поэтому я предпочел бы перебраться в глубь острова. — Он откинулся на спинку стула, погладил себя по животу и улыбнулся. — Если ты и впредь будешь кормить меня так сытно, мне придется работать не покладая рук, иначе я ожирею.

— Вы не растолстеете — ведь вы же не пьете, — возразила Китти.

— Никто из нас не пьет.

— Полно, Ричард, я не настолько наивна! Солдаты пьют, как и многие каторжники. Если понадобится, они найдут способ самостоятельно варить пиво и делать ром.

Ричард удивленно приподнял брови и усмехнулся:

— Тебе следовало бы стать советником майора. Где ты услышала об этом?

— На складе. — Китти убрала пустые тарелки на кухонный стол. — А еще я слышала, что вы не нуждаетесь в компании, — добавила она, доставая таз и мыло, — и поняла почему. Но если вы переберетесь на новое место, вам придется начинать все заново, а это нелегко.

— Своя ноша не тянет. Никакая работа не тяжела, если она обеспечит будущее моих детей, — решительно заявил Ричард. — Я хочу вырастить их чистыми и неиспорченными, а здесь, поблизости от Сидней-Тауна, это невозможно. Здесь много хороших людей, но немало и дурных. Иначе зачем майору было бы ломать голову, изобретая новые наказания, чтобы прекратить насилие, пьянство, грабежи и другие преступления, которые неизбежно совершаются там, где люди живут бок о бок? Ты думаешь, Россу нравится отправлять на соседний остров таких людей, как Уилли Дринг, — на целых шесть недель с запасом провизии, которого не хватит и на две недели? Если бы он находил в этом удовольствие, я не стал бы уважать его, а я питаю к нему искреннее уважение.

Первые фразы этой тирады окончательно сбили Китти с толку, поэтому она предпочла ответить на последние:

— Чтобы положить конец преступлениям, надо понять этих людей. Всему виной пьянство. Возьмем, к примеру, меня.

— Дай-ка взглянуть… да, ты заметно поправилась, — отшутился Ричард.

— Я сумела бы повзрослеть, если бы научилась читать, писать и считать.

— Если хочешь, я буду учить тебя.

— Правда? Ричард, это замечательно! — И она застыла с тарелкой в руке. Ее глаза светились так же, как глаза Уильяма Генри после первого дня, проведенного в Колстонской школе. — Бог-Отец! Теперь я понимаю, что имел в виду Стивен. Вам необходимы подопечные, чтобы заботиться о них, как отец заботится о детях. Вы очень сильный и умный человек, как и Стивен, но он не желает быть отцом. Я всегда останусь вашим ребенком.

— В некотором смысле — да. С другой стороны, я хотел бы стать отцом твоих детей. Никакой я не Бог — Стивен просто шутит, а не кощунствует. Для удобства он пытается приклеить ко мне ярлык.

— У вас есть жена, — напомнила Китти. — Быть вашей женой я не могу.

— Да, Лиззи Лок вписана в книгу преподобного Джонсона как моя жена, однако она никогда не была ею. В Англии я добился бы расторжения брака, но здесь, на краю света, нет ни епископов, ни церковных судов. Ты моя жена, Китти, и я уверен, что Бог понимает меня. Он сам отдал тебя мне — я понял это, едва заглянул в твои глаза. В присутствии людей я буду называть тебя своей женой. Ты — мое второе «я».