– Нет, провинившихся бьют дубинками, Уилл. Мистер Кэмпбелл запретил плетки – говорит, ему нужны рабочие руки. – Уильям Стенли из Синда опустил веки. – Так мы поладим, Ричард… как твоя фамилия?

– Морган.

– Валлиец?

– Я родился в Бристоле, все мои предки родом оттуда. Коннелли – ирландская фамилия, а он тоже бристолец. В наши времена фамилия ничего не значит.

– А почему, – вдруг вмешался Айк Роджерс, который до сих пор молчал, – тут красные стены?

– Это же нижняя палуба второразрядного судна, – объяснил Мики Деннисон из Пула. – Здесь не только жили матросы, но и находился лазарет. На красном кровь не так заметна. Вид крови до смерти пугал канониров.

Уильям Стенли вытащил из жилетного кармана большие часы-луковицу и взглянул на циферблат.

– Есть будем через час, – сообщил он. – Гарри, здешний эконом, сам раздает миски и кружки. Сегодня пятница – значит, будет овсянка. Мяса мы и в глаза не видим, если не считать червей в хлебе и сыре. Слышишь грохот наверху? – Он ткнул трубкой в потолок. – Сейчас кормят лондонцев, а мы едим что останется. Их больше, чем нас.

– А что, если мистер Хэнкс решит переселить лондонцев сюда? – с любопытством спросил Ричард.

Коротышка Уильям Стенли усмехнулся:

– Не посмеет! Если ирландцы не перережут им глотки в темноте, то это сделают парни из северных округов. Никто не любит Лондон и лондонцев. Англию обдирают, как прихожанина на методистском собрании, а все собранные деньги тратят на Лондон и Портсмут, потому что в Лондоне парламент, армия и Ост-Индская компания, а в Портсмуте – флот.

– Насколько я помню, мистер Сайкс сказал, что нам придется пить воду из Темзы, – произнес Ричард, расплываясь в ослепительной улыбке. – Друзья мои, располагающие фильтрами! Пожалуй, нам следует провести небольшую церемонию. Поскольку вы сами назвали меня старшим среди вас, делайте, как я. – Он поставил свой сундук на стол, отпер его ключом, висящим на шее, и вытащил большую тряпку. Повязав ею стриженую голову, Ричард принялся негромко напевать; Гендель узнал бы эту мелодию, но обитателям нижней палубы «Цереры» она была незнакома. Забыв о боли, Билл Уайтинг тоже достал тряпку, а потом его примеру последовали Уилл, Недди, Тэффи и Джимми, хотя пел по-прежнему только Ричард. Из сундука был извлечен фильтр Ричарда, невнятное бормотание сменилось протяжным звуком «а-а-а». Ричард провел ладонями над фильтром, наклонился, чтобы коснуться его лбом, а затем взял на руки и направился к помпе, сопровождаемый пятью помощниками. Уловив мелодию, Тэффи тоже запел, вторя баритону Ричарда на октаву выше. За ними напряженно следили все обитатели комнаты, кроме тех, кто метался в лихорадке; Уильям Стенли изумленно выпучил глаза.

Помпа подавала воду тонкими струйками, падающими в медный чайник, в котором кто-то пробил несколько дыр. Система фильтров мистера Кэмпбелла предназначалась для задержания плавучего мусора, комков грязи и дохлой рыбы, но не более того. После такой фильтрации вода сразу поступала в трюмы судна.

Величественным жестом Ричард велел Джимми Прайсу взяться за рукоятку помпы, подставил под трубу свой каменный фильтр и набрал в чашу около трех пинт воды. Его товарищи сделали то же самое, причем Билл Уайтинг низко поклонился Джимми, прежде чем наполнить фильтр, а тем временем Ричард на все лады распевал «аллилуйя». Наконец все вернулись к столу и расставили шесть каменных фильтров в его центре, сопровождая это действие благоговейными жестами. Ричард знаком велел товарищам отойти на два шага, развел руки и пошевелил пальцами.

– Царь царей! Бог богов! Аллилуйя, аллилуйя! – запел он. – Осанна! О, Гиппократ, услышь нашу молитву! – Еще раз почтительно поклонившись, он снял с головы тряпку, свернул ее, поцеловал и сел за стол. – Гиппократ! – вдруг выкрикнул он так пронзительно, что все вздрогнули.

– Господи, что все это значит? – не выдержал Стенли.

– Это обряд очищения, – торжественно объяснил Ричард.

Старик с лошадиным лицом насторожился.

– Ты шутишь? Вы что, решили разыграть меня?

– Поверь мне, Уильям Стенли из Синда, мы, все шестеро, никого не разыгрываем. Мы стараемся умилостивить Мать-Темзу, призывая великого бога Гиппократа.

– И так будет каждый раз, когда вам захочется пить?

– Нет, что ты! – отозвался Билл Уайтинг, который прекрасно понял, зачем Ричард устроил всю эту «церемонию». Таким способом он обособил своих товарищей, наделил их качествами, в конечном итоге позволяющими им уцелеть и сохранить свою собственность. Сообразительный малый! Ричарду помогли замечания Джимми и Лиззи о том, что он превратил процесс очистки воды в ритуал. Сайкс, прозванный на корабле «мисс Молли»[13], наверняка обо всем узнает – Уильям Стенли из Синда производил впечатление сплетника, к тому же целыми днями торчал на «Церере». – Нет, – продолжал он убедительным тоном, – мы проводим обряд очищения только в особых случаях – например, когда переселяемся на новое место. Так мы привлекаем внимание Гиппократа.

– И кроме того, – подхватил Уилл Коннелли, внося в разговор свою лепту, – мы пользуемся камнями каждый раз, когда пьем воду, но церемонии проводим редко, а именно в первый день месяца. И конечно, когда мы оказываемся на новом месте.

– Это колдовство? – с подозрением осведомился Мики Деннисон.

– А ты чувствуешь запах серы? Или вода превращается в кровь или сажу? – напористо спросил Ричард. – Колдовство – вздор. А мы – серьезные люди.

– А! – внезапно воскликнул Стенли, и морщины у него на лбу разгладились. – Как я мог забыть! Вы же из Бристоля, а там диссидентов хоть пруд пруди!

– Айк, – позвал Ричард и встал, – нам надо поговорить. – И они отошли в дальний угол комнаты, очутившись под прицелом множества взглядов. – Поддержите нас и в следующий раз пойте вместе с нами. Только так мы сумеем сохранить свои вещи – и деньги. Кстати, ты где их спрятал?

Роджерс ухмыльнулся:

– В каблуки сапог. Снаружи они кажутся низкими, но на самом деле я хожу как на ходулях. А ты?

– Двойные стенки сундуков обшиты изнутри. Мы держим деньги там – у кого они есть. Благодаря обшивке стенки издают глухой стук. У нас с Уиллом, Недди и Биллом есть несколько монет, но остальные сундуки пусты, и если у кого-нибудь из нас появятся деньги, нам есть где их спрятать. Уильяма Стенли из Синда можно подкупить. Вопрос в том, выдаст ли он нас Сайксу.

Грабитель надолго задумался, а потом покачал головой:

– Вряд ли, Ричард. Если он проболтается, вся добыча достанется «мисс Молли». Пожалуй, лучше всего убедить жокея в том, что у нас почти ничего нет, – вот если бы нас навещал кто-нибудь из Лондона! Тогда мы смогли бы объяснить, откуда у нас вдруг взялись деньги. Насчет воды ты прав – пить ее невозможно. Нам с товарищами придется пить легкое пиво: ручаюсь, Уильям Стенли из Синда сумеет раздобыть его для нас.

Ричард неожиданно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Джимми Тислтуэйт! – воскликнул он. – Кажется, нас все-таки будут навещать, Айк. Как ты думаешь, Стенли исправно доставляет почту?

– По-моему, он добросовестно выполняет любую работу.


На следующее утро, поднявшись на верхнюю открытую палубу, Ричард и его товарищи поняли, почему каторжников выводили наверх небольшими группами. На «Церере» имелось несколько лихтеров, но слишком мало, чтобы сразу перевезти всех каторжников к месту работы. К счастью, каторжникам предстояло работать на расстоянии всего пятисот ярдов от «Цереры», однако это были ярды водного пространства. Гребцы охотно нанимались на такие суда потому, что за подобную работу платили больше, чем за любую другую. Каторжников с «Блюстителя» приковывали цепями к планширам. Поначалу Ричард удивлялся тому, что заключенные и не думают бежать, но вскоре понял: беглецов рано или поздно поймают и за побег могут приговорить к виселице.

Главным достоинством «академий Кэмпбелла», как прозвали суда их обитатели, было то, что они стояли далеко от берега, а среди англичан лишь некоторые умели плавать. Заключенным не пришло бы в голову бежать даже после того, как суда снимутся с якоря. Ни Ричард, ни его одиннадцать товарищей не умели плавать. Глубокие воды внушали им ужас.

В желудке у Ричарда было пусто, хотя он приберег на завтрак половину хлеба и сыра. Полпинты жидкой овсяной каши, приправленной горьковатыми травами, он выпил, едва получил ее. К тому времени каша успела остыть, но Ричард рассудил, что через двенадцать часов она покажется ему еще менее съедобной. Начальник тюрьмы Хаббард понимал, что мужчин, занимающихся тяжелым физическим трудом, следует сытно кормить, чтобы они работали как следует. Но за сутки, проведенные на «Церере», выяснилось, что Дункан Кэмпбелл не заботится о том, хватит ли сил его подопечным.

Каторжников, работающих на берегу, уже увезли, когда прибыл лихтер, которому предстояло доставить четыре бригады черпальщиков ниже по течению реки. Черпалка, на которую определили отряд Ричарда, была первой из четырех и стояла на двух якорях. Она представляла собой абсолютно плоскодонную прямоугольную баржу без носа и кормы, с низкими бортами, облегчающими погрузку и разгрузку. Баржа оказалась совсем новой, ее трюм был пуст, а краска еще не успела облупиться.

Перешагнув через планшир лихтера, каторжники очутились на дощатом помосте, который тянулся вдоль одного борта баржи. Едва лихтер покинул последний каторжник, Джимми Прайс, судно отчалило и направилось к следующей черпалке, стоящей на расстоянии пятидесяти ярдов. Помахав Айку и молодежи, товарищи Ричарда огляделись. На палубе баржи возвышалась небольшая деревянная надстройка с железной дымовой трубой. Услышав голоса, из надстройки вышел незнакомец, попыхивающий трубкой и сжимающий в руке дубинку.

– Мы не понимаем тюремный жаргон, – учтиво обратился к нему Ричард. – Мы с запада.

– А мне какое дело? – Незнакомец оглядел вновь прибывших. – Вы, должно быть, новички с «Цереры»? – Поскольку никто не ответил на его замечание, он продолжал беседовать словно сам с собой: – С виду вы немолоды, но кажетесь крепкими и сильными. Еще успеете вытащить несколько тонн балласта. Среди вас есть черпальщики?

– Нет, сэр, – ответил Ричард.

– Так я и думал. Кто-нибудь умеет плавать?

– Нет, сэр.

– Лучше не лгите мне, ребята.

– Мы говорим правду, сэр. У нас на родине почти никто не умеет плавать.

– А если я выброшу кого-нибудь за борт, чтобы проверить? – И он шагнул к Джимми. Тот в ужасе вскрикнул, его товарищи перепуганно замерли на месте. – Верю, верю, – смягчился незнакомец, скрылся за дверью надстройки и тут же вынырнул вновь, поставил на палубу стул и уселся, положив ногу на ногу и попыхивая трубкой. – Я – Закери Партридж, но вы будете звать меня мистер Партридж. Я методист, потому мне и дали такое имя, а черпальщиком я начал работать еще в юности, на Скегнессе, потому и не говорю на тюремном жаргоне. Я просил мистера Кэмпбелла не присылать сюда лондонцев. Хорошо, если бы мне попались ребята из Линкольна, но западное графство – тоже неплохо. Вы из Бристоля или из Плимута?

– Трое из Бристоля, мистер Партридж. Я – Ричард Морган, двух других бристольцев зовут Уилл Коннелли и Недди Перрот. – И Ричард указал на товарищей. – Тэффи Эдмундс с побережья Уэльса, а Билл Уайтинг и Джимми Прайс из Глостера.

– Значит, вы кое-что смыслите в кораблях. – Партридж откинулся на спинку стула. – Мы будем углублять русло реки, вычерпывая ил со дна вот этим, – он указал пальцем на нечто, напоминающее гигантский раззявленный рот или открытый кошелек, – ковшом. Его приводят в движение с помощью цепи – пока она лежит у вас под ногами, но при работе поднимается до уровня талии. Цепь придется удлинять или укорачивать в зависимости от глубины воды. Сейчас цепь подогнана точно, я проверял сам.

Явно радуясь возможности поговорить и не выказывая ни тени злобы, мистер Закери Партридж продолжал:

– Должно быть, вам любопытно узнать, почему мы будем вычерпывать ил именно здесь. А потому, ребята, что вон там Королевский арсенал, который снабжает припасами всю армию, но причалов для грузовых судов не хватает. Ваши товарищи по несчастью строят на берегу новые причалы, засыпая землей болотистые низины возле Уоррена. А мы, черпальщики, поставляем им ил, который они, разумеется, смешивают с камнем, гравием и известью, чтобы все это не смыло обратно в реку.

– Спасибо за объяснение, мистер Партридж, – откликнулся Ричард.

– Значит, вам никто и ничего не объяснил? – Партридж вновь указал на ковш. – Ковш опускается в воду с этой стороны и поднимается с противоположной, возле шлюпбалки. Если потрудиться на совесть, за один раз ковш поднимает пятьдесят фунтов ила и мусора – ужас, что там попадается! Баржа вмещает двадцать семь тонн балласта, как мы, черпальщики, называем его. Чтобы набрать тонну балласта, надо наполнить илом сотню ковшей. Зимой вам предстоит работать шесть часов в день – два часа уходит на то, чтобы доставить вас сюда и отвезти обратно. В удачные дни мы поднимаем двадцать ковшей. За вычетом воскресений, – Ричард уже понял, что их собеседник грамотный и образованный человек, – и ненастных дней, особенно зимой, мы сможем заполнить трюм баржи балластом примерно за десять недель. Затем ее отбуксируют к Уоррену, там балласт придется разгрузить. А потом баржу поставят на новое место, и все начнется сначала.