Около десяти часов первая шлюпка пристала к берегу под радостные крики пятидесяти матросов с «Сириуса», с нетерпением ожидавших ее; тем временем женщинам помогали спускаться с «Сюрприза» в остальные шлюпки. День выдался тихим, непохожим на тот дождливый и ветреный день, когда на остров прибыл майор Росс, но едва первая шлюпка подплыла к причалу, под ее днищем прокатилась откуда-то взявшаяся высокая волна, и женщины завизжали, отказываясь прыгать на берег. Один из матросов с «Сириуса» встал на самый край естественного причала и протянул руки, гребцы подвели шлюпку поближе к причалу, а двое матросов, сидящих в ней, почти перебросили испуганно кричащую женщину на берег. Следом пришла очередь остальных пассажирок. Никто из них не свалился в воду и не лишился скудного имущества. Вскоре к берегу подошла вторая шлюпка, и все повторилось; не прошло и часа, как всю импровизированную пристань заполнили женщины. Но матросы не позволяли себе никаких вольностей: каждый выбирал себе женщину и помогал ей взобраться на вершину утеса, высота которого превышала двести футов.

– Посмотрим, что будет, когда до Сидней-Тауна докатятся слухи о том, что команда «Сириуса» выбрала себе лучших женщин. Пехотинцев придется связывать, чтобы избежать драки, – ведь майор Росс сам запретил им появляться в заливе.

– Он сделал это умышленно? – с любопытством спросил Уэнтуорт.

– Да, но совсем не по тем причинам, о которых ты думаешь, – ответил Ричард. – Еще неизвестно, что было бы хуже – предоставить право первого выбора пехотинцам или матросам с «Сириуса». Майор сумел по крайней мере предотвратить драки между пехотинцами.

– Так или иначе, – улыбнулся Стивен, – выбор здесь небогатый. По сравнению с этими бедняжками даже горгона Медуза показалась бы красавицей. Я насчитал пятьдесят три женщины, а значит, друзья мои, нам придется спуститься на берег: помощники с «Сириуса» уже исчезли.

Подобно Стивену Доновану и Ричарду Моргану, но по совсем иной причине Дарси Уэнтуорт не пытался выбрать себе подругу среди испуганных женщин, оставшихся на берегу. У Дарси была любовница из числа каторжниц, рыжеволосая красавица Кэтрин Кроули, которая отказалась высаживаться на берег в заливе Каскад: ей вместе с новорожденным сыном Уильямом Чарлзом предстояло дождаться, когда утихнет волнение в Сидней-Бей. Уэнтуорт влюбился в нее с первого взгляда и поселил в своей каюте на «Нептуне». Кэтрин родила ребенка незадолго до того, как «Нептун» приплыл в Порт-Джексон. Это событие стало и радостным, и печальным. Малыш Уильям Чарлз унаследовал медные материнские кудри и отцовскую стать, но родился с сильным косоглазием.

Высадив на берег около семидесяти женщин и почти всех мужчин, «Сюрприз» подал сигнал о том, что высадка прекращается: отлив набирает силу. Женщины и вправду выглядели плачевно; хотя на «Леди Джулиане» их жизнь была сносной, на остров Норфолк их привезли на старом и сыром судне, на нижней палубе, где за время долгого плавания скопились грязь, вонь и нечистоты.

Но и сорок семь мужчин, оказавшихся на берегу, вызывали жалость и сострадание. Значит, это и есть самые крепкие из каторжников, прибывших в Порт-Джексон? Уэнтуорту приходилось спрыгивать в шлюпки – матросы с «Сюрприза» и не пытались помочь пассажирам, – брать несчастных на руки и передавать их Ричарду и Стивену, поскольку у каторжников недоставало сил даже совершить прыжок. Их тела казались иссохшими, глаза ввалились и напоминали ягоды крыжовника в бумажных кольцах истончившихся век, зубы и волосы выпали, ногти потемнели. Все пассажиры «Сюрприза» страдали цингой и дизентерией, их одолевали вши. Ричард, как самый проворный, помчался в Сидней-Таун и потребовал в помощь пехотинцев или каторжников. К тому времени, когда он вернулся, последние женщины, на которых не польстились матросы с «Сириуса», уже брели по дороге, согнувшись под тяжестью узлов. Сержант Том Смит поднял по тревоге своих подчиненных, крепких, как пильщики, мужчин, старшему из которых минуло сорок два года. Ни Ричард, ни Смит не заметили, как один из добровольцев-каторжников, Том Джонс Второй, куда-то скрылся прежде, чем отряд достиг залива Каскад.

К наступлению сумерек работа была закончена: всех доставленных на берег каторжников привели в Сидней-Таун, где женщин разобрали по домам, а измученных мужчин поместили в госпиталь и один из складов, наспех переделанный в барак. Оливия Лукас, Элиза Андерсон, вдова Джона Брайанта и экономка коменданта, миссис Ричард Морган, принялись хлопотать вокруг больных, с каждой минутой убеждаясь, что им уже не поправиться. Значит, это и есть самые здоровые из тысячи человек? Как они пережили это тяжкое испытание?

Поскольку «Сюрприз» остался стоять на якоре в заливе Каскад, на следующий день Стивен, Дарси Уэнтуорт и Ричард снова вернулись туда, чтобы помогать при высадке, а предыдущим вечером им пришлось тщательно мыться, отскребая грязь и вылавливая вшей. На второй день высадки поднялся ветер, но с «Сюрприза» уже подали сигнал о том, что следующая шлюпка будет последней. Стивен и Дарси повели в поселок последнюю партию женщин, помогая им нести вещи и уверяя перепуганные создания, что им понравится на острове Норфолк, где живется сытнее и лучше, чем в Порт-Джексоне.

Ричард задержался, чтобы убедиться, что капитан «Сириуса» не передумает и не решит отправить к берегу еще одну шлюпку. Подождав немного и увидев, что высадка прекратилась, Ричард направился следом за товарищами. Поднявшись на гребень холма, он оглянулся на побережье, менее знакомое, чем риф в Сидней-Бей, лагуна и окрестные пляжи. Это место Ричард считал на редкость живописным: ручей впадал в залив, образовывая водопад, над водой у берега вздымались каменные глыбы, волны бились о них, взметая в воздух клочья пены.

А какими удивительными деревьями были норфолкские сосны! Чтобы проложить дорогу, их срубали под самый корень; короткие пни быстро сгнивали. Через два года никто и не догадается, что прежде здесь сплошь росли сосны. Заметив, что солнце уже висит над самым горизонтом, Ричард ускорил шаг и вскоре пересек поляну на окраине Филлипберга, где Росс предпринимал героические усилия, пытаясь выстроить ткацкую фабрику. Дальше путь лежал через лес у подножия невысокого холма, на который вице-губернатор переселил матросов с «Сириуса». Капитан Хантер наотрез отказался присоединиться к ним и вместе с лейтенантом Уильямом Брэдли перебрался к тропе Филлимора, на берег ручья, который протекал через участок Дика Филлимора.

Значит, еще одну ночь он проведет в одиночестве. Ни одна из женщин не обратила на Ричарда внимания, ни одна не задержала на нем взгляд, предпочитая ему красавца Стивена. Шагая по лесу, Ричард размышлял: если ему повезет, на его попечении останется только Джон Лоурелл. Так будет лучше, даже если майор откажется выдать ему свинью.

Из леса послышался слабый звук, напоминающий мяуканье. Ричард остановился и нахмурился. Вместе с экипажем «Сириуса» на остров попало еще несколько кошек, но их здесь высоко ценили, поэтому им было незачем забредать так далеко в поисках пищи. Даже матросы с «Сириуса» ни за что не выгнали бы из дома своих любимцев. Наверное, кошка заблудилась в лесу, забралась на дерево и теперь не может спуститься.

– Кис-кис! – позвал Ричард и прислушался. – Китти, Китти! – добавил он, сразу придумав имя найденышу.

Ответный звук лишь отдаленно напоминал мяуканье. Насторожившись, Ричард сошел с дороги и начал пробираться между деревьев и обвитых лианами пней. В лесу его сразу обступила темнота. Он остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к кромешному мраку, а потом снова двинулся на поиски, вдруг придя к выводу, что странный звук издавало человеческое существо. Какая досада! Он так надеялся найти кошку и подарить ее Стивену – взамен его любимца Родни, корабельного кота, который остался на «Александере».

– Где ты? – громко спросил Ричард. – Отзовись, иначе мне тебя не найти.

Ответом ему была тишина, в которой слышалось только потрескивание сосен, шорох ветра в ветвях и шелест птичьих крыльев.

– Не бойся, я хочу тебе помочь. Отзовись!

Очередное мяуканье прозвучало издалека. Оглядевшись, чтобы не заблудиться, Ричард двинулся на звук.

– Не молчи, – попросил он. – Здесь ничего не видно.

– Помогите!

После этого возгласа Ричард без труда нашел незнакомку: она съежилась в дупле, которое время и короеды проделали в стволе громадной сосны. Должно быть, в таких убежищах проводили ночи каторжники, которые порой убегали в лес и возвращались в Сидней-Таун лишь через несколько недель, измученные и изголодавшиеся.

Поначалу Ричард принял незнакомку за совсем маленькую девочку и только потом разглядел под рваным платьем худую грудь. Присев на корточки, он улыбнулся и протянул руку.

– Все хорошо, я тебя не обижу. Надо уходить отсюда – уже совсем стемнело, мы можем заблудиться. Дай мне руку.

Она вложила пальчики в его ладонь, и Ричард вытащил ее из дупла, дрожащую от холода и ужаса.

– А где же твои вещи? – спросил он, прикасаясь к холодным тонким пальцам.

– Тот человек забрал их, – прошептала незнакомка.

Крепко сжав губы, Ричард повел ее к дороге, стараясь не сбиться с пути. Женщина не доставала головой ему до плеча, была очень тоненькой, а определить цвет ее грязных волос Ричарду никак не удавалось. Но едва он взглянул ей в глаза, как затаил дыхание. Их блеск затмил бы даже сияние солнца. Глаза Уильяма Генри! Таких глаз больше не могло быть ни у кого в мире.

– Ты можешь идти? – спросил он, размышляя о том, стоит ли предложить незнакомке рубашку, и в то же время боясь перепугать ее.

– Кажется, да.

– На следующей поляне я сделаю факел. Тогда нам не придется так спешить.

Она вздрогнула.

– Не бойся! Факел нам нужен только для того, чтобы освещать дорогу. До дома нам идти еще три мили. – Ричард осторожно пожал руку спутницы. – Я – Ричард Морган, свободный колонист, – с нескрываемым удовольствием объяснил он. – Смотритель лесопилок.

Незнакомка не ответила и зашагала увереннее и быстрее. Впереди показался поселок матросов с «Сириуса». Они жили в палатках, пока плотники строили казармы и дома. Возле самой дороги горел большой костер, но рядом не оказалось ни души – вероятно, матросы были мертвецки пьяны. Никто не увидел ни Ричарда, который сунул в костер сосновую ветку, чтобы сделать факел, ни его спутницу, жмущуюся к нему.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Ричард, когда они углубились в лес. Ветер завывал в соснах, издавая такой звук, словно кто-то бухал молотком по тонкому листу меди.

– Кэтрин Кларк.

– Китти, – сразу воскликнул Ричард, – Китти!

Она вздрогнула.

– Откуда вы узнали, как меня зовут?

– Я угадал случайно, – с не меньшим удивлением отозвался Ричард. – Когда я услышал твой голос, то подумал, что в лесу заблудился котенок. Ты с «Леди Джулианы»?

– Да.

Ричард чувствовал, что Китти едва передвигает ноги, и все же боялся взять ее на руки. Какой негодяй так напугал ее?

– Не будем тратить время и силы на болтовню, Китти, – предложил он. – Самое важное сейчас – поскорее добраться до дома.

* * *

Дом. Какое прекрасное слово! Незнакомец произнес его так, словно и вправду дорожил своим домом и обещал ей все те простые, но бесценные радости, которых она была так долго лишена. С тех самых пор, как ее приговорили к каторге и отправили сначала в лондонский Ньюгейт, а потом на «Леди Джулиану», которая сначала стояла в устье Темзы, прежде чем отплыть в Ботани-Бей. Но там Китти почти ничего не боялась, поскольку ни один матрос не домогался ее: на судне жили двести четыре женщины, из которых тридцать мужчин выбирали самых бойких, грудастых и полных. Лишь немногие матросы не удовлетворялись одной подругой, но мистер Никол следил, чтобы никого из каторжниц не подвергали насилию. Почти все члены экипажа вели себя как покупатели на конской ярмарке, присматривая «жену», как они называли подруг. Подобно сотне других каторжниц, Кэтрин Кларк ни разу не привлекла их пристального внимания. В Порт-Джексоне их не высадили на берег, а оставили на борту «Леди Джулианы», пока не были выбраны сто пятьдесят семь мужчин, предназначенных для отправки на остров Норфолк – об этом месте Китти никогда не слышала. Не знала она и о Порт-Джексоне, но название Ботани-Бей вселяло в нее ужас.

На «Сюрпризе» ей жилось гораздо хуже, чем на «Леди Джулиане». Китти отчаянно тосковала по неспешному скольжению «Леди Джулианы», морская болезнь стала для нее кошмаром, сводящим с ума. Трюм «Сюрприза» кишел паразитами, повсюду хлюпала жижа, о происхождении которой лучше было не гадать, к омерзительной вони невозможно было привыкнуть, на палубу каторжников не выпускали.

Уже сидя в шлюпке и приближаясь к берегу, Китти холодела от ужаса, представляя себе, как оступится на камне и упадет в воду, но красавец с ослепительной улыбкой и синими глазами ободряюще улыбнулся, вовремя поддержал ее и спросил, сумеет ли она сама подняться по крутому склону. Желая угодить ему, Китти закивала и отошла, чувствуя, как тянут ее к земле узелок и свернутое одеяло. Тогда она даже не заметила Ричарда Моргана, который спускался к воде как раз в тот момент, когда она карабкалась по склону утеса. Наверху она помедлила, переводя дыхание, а затем направилась по дороге, понимая, что слишком ослабела от морской болезни и голода, но твердо решив добраться до поселка. В пути ей повстречалась толпа мужчин, которые пробежали мимо, не обратив на нее внимания.