Дороти Гарлок - Путь в Эдем

– Я не мог жить так, не узнав…

– А теперь?

Эли пожал плечами:

– Он полукровка.

– Он цивилизованный полукровка, mon ami. Он спас тебе жизнь.

– Он просто красовался перед Мэгги. Поль вздохнул:

– Как ты можешь говорить такое? Ведь он спас тебя. Спас! И ты сейчас жив! А мог бы стать кормом для рыб!

– Я его поблагодарил. Чего мне еще делать? Целовать ему ноги?

– Оставить в покое его женщину.

– По-твоему, я ее добиваюсь из-за того, что она принадлежит ему?

– Да, я так думаю. Ты хочешь что-нибудь у него отнять.

– И если я это сделаю?

– Будут одни неприятности. И у тебя, и у него.

– А как насчет Мэгги? Ей надо жить в удобном доме, иметь хорошие вещи…

– У нее есть то, что она хочет, mon ami, – устало проговорил Поль. – Оставь ее в покое. – Он встал и еще раз посмотрел на своего друга. – Знаешь, в последнее время ты стал просто невыносим. Вода речная на тебя подействовала, что ли…

Эли остался один. Стемнело. Молодой человек наблюдал за светлячками, вспоминая годы, которые они с Полем провели вместе. Когда они еще мальчишками работали в речных доках, чтобы получить еду и ночлег, именно Поль уберегал их от неприятностей. Хотя он был всего на пять лет старше, но выглядел – да и на самом деле был – гораздо более зрелым. Вспоминая прошлое, Эли не мог назвать ни одного случая, когда он и его товарищ так спорили друг с другом, – и в этом Нильсен тоже винил Лайта.

Пятнистый Койот привел осейджей-воинов. Все индейцы были на лошадях. На Эли и Поля краснокожие не обратили внимания. Единственный, с кем имело смысл разговаривать, был Макмиллан. Поселенец рассказывал им о происходящем. С воинами приехала Би. Эли услышал, как девушка говорит отцу, что ее мать прошла почти всю дорогу до пещер пешком, в повозку так и не села.

– Роды еще не начались?

– Нет. Желтый Початок приехала с Пятнистым Котом, чтобы сказать свои слова, когда ребеночек появится.

Все воины были молодыми и сильными. Кроме лука каждый был вооружен томагавком. Узкие брюки индейцев по бокам были украшены бусинами и бахромой, в волосы вплетены небольшие разноцветные перья, на шеях висели металлические амулеты.

Лошадей стреножили и пустили пастись. Один из воинов остался их сторожить. Остальные растаяли в темноте. Макмиллан подошел к Эли и Полю.

– Я сейчас. – Нильсен направился к двери, в которую вошла Мэгги.

– Эли! – окликнул Дешанель.

– Я скоро вернусь. Не ходи за мной.

В полутьме Нильсен увидел, что Мэгги стоит у низкой скамьи, на которой лежали вьюки.

– Мэгги! Она оглянулась.

– Ты хочешь что-то достать из вьюка? Я сейчас принесу свечу.

– Уходи, Эли. Я хочу быть здесь с Лайтом.

Эли поразили не только ее слова, но и мечтательный тон, которым она их произнесла. Неужели она от страха потеряла рассудок?

– Мэгги, – мягко проговорил он, – Лайта здесь нет.

– Не говори так! Он еще как тут есть!

Мэгги любовно гладила вьюк, который Лайт нес с самого их отъезда из Септ-Чарльза.

– Поль сказал, что Лайт пошел вдоль реки.

– Уходи, Эли. Я хочу быть здесь с Лайтом, – снова повторила она.

Сбитый с толку, швед вышел.

Мэгги едва заметила его уход. Упав на колени, она обхватила вьюк руками и прижалась щекой к оленьей шкуре. Крепко зажмурившись, она представила лицо Лайта и почувствовала, как он нежно гладит ее по голове.

«Возвращайся, Лайт! Возвращайся, возвращайся!»

«Я никогда не оставлю тебя, mon amour». «Ты оставил меня здесь. Я люблю тебя, Лайт». «Ты мое сокровище, chérie». «Я твоя, Лайт. Возвращайся…»

– Осейджи возьмут на себя север и восток. Калеб, Лайнус, Эй и Би будут наблюдать за рекой. Конечно, Вега может попробовать незаметно подплыть на каноэ, но в этом случае поражение ему обеспечено. Если у испанца есть мозги, он нападет с суши.

– Насколько я слышал, мсье, индейцы по ночам не сражаются.

– Больше слушай всяких басен, мистер Дешанель, – со смехом сказал Макмиллан. – Осейджи дерутся ночью лучше всех, кого мне приходилось видеть. Мимо них никто не проскользнет. Так что будь уверен, индейцы нас не подведут. Храбрецы каких мало. Я же говорил: если бы не они, мне бы тут не задержаться. Повезло мне с осейджами. Любят они меня, уж не знаю за что.

– Лайт до утра вернется, мсье?

– Не имею понятия. А где миз Лайтбоди?

– Там. – Эли кивнул в сторону пристройки.

– Она очень расстроилась, когда Лайтбоди ушел. Бедняжка чуть не плакала.

– Мсье, что делать теперь? – спросил Поль, чтобы отвлечь собеседников от щекотливой темы.

– Ждать. Как только головорезы появятся, мы услышим сигнал. Думаю, не стоит бродить по окрестностям. Особенно тебе. Примут за пирата Веги и пристрелят… или зарубят.

– Похоже, по-вашему, Лайтбоди не даст себя пристрелить… или зарубить? – раздраженно бросил Эли.

– Мне сдается, следопыт хорошо знает, что делает. И он отличный воин. Я много о нем слышал.

Отсюда и до самых гор не найдется ни индейца, ни белого, который не знал бы Острого Ножа.

– …А мы – пара глупцов, за которыми надо присматривать. Так по-вашему? – петушился Эли.

– Почему бы и нет? Может, на воде ты хорош, но ни черта не знаешь об индейцах, иначе не поплыл бы вверх по реке всего с двумя людьми, – холодно отозвался Макмиллан.

– Но мы ведь живы. Макмиллан фыркнул:

– Тебе просто повезло, парень. Мимо делаваров проплыть незамеченным – это удача из удач. Я до сих пор удивляюсь, почему они на вас не напали?

– Мсье, – вмешался Поль. – Ружья вычищены и заряжены. Если понадобится…

– Спасибо. Но я их осейджам не дам. Пока. – Макмиллан замолчал. До них донесся крик ночной птицы. – Пятнистый Койот возвращается.

Ночь была темной. Тонкий серп месяца едва проглядывал сквозь облака. Тишина накрыла ферму, словно толстое одеяло. Макмиллан приложил ко рту сложенные руки и заухал филином.

Ответ раздался совсем близко, и из-за деревьев выскочили двое и побежали к дому.

– Лайт! – Мэгги вылетела из пристройки и бросилась к пришедшим. – Лайт… Лайт!

– Oui, chérie, – откликнулся Лайт.

– Ты вернулся!

– Конечно, chérie.

– Кого это ты тащишь? – спросил Макмиллан и тут же воскликнул: – Господи! Это же Зед!

– Осторожнее, мсье. У него нога распорота. Его стащили с дерева рыболовной лесой.

– Сукины сыны!

Поселенец снял Зеда со спины Лайта и осторожно опустил крошечного человечка на землю.

– Сукины сыны! – выругался Мак снова, когда Зед глухо застонал. – Пятнистый Койот, позови Эй. Она где-то у реки.

Как только у Лайта забрали его ношу, Мэгги прижалась к нему.

– С тобой все в порядке, Лайт?

– Со мной все в порядке, ma petite. Успокойся. – И метис обратился к Макмиллану: – На берег испанец отправил четверых. Теперь остался только один. Это Крюгер. Он ушел на восток.

– Их было четверо, и ты убил троих? – удивился поселенец.

– Утром ты их найдешь на звериной тропе. Зед тебе скажет, где именно. – Лайт и Мэгги пошли прочь. – Мне надо вымыться, chérie.

Смыв с рук кровь в корыте около колодца, следопыт обнял жену.

– Я сидела у наших вещей, Лайт, как ты мне велел. Я не хочу, чтобы ты снова уходил. – Она подставила ему губы для поцелуя. – Мое… мое сердце ушло с тобой.

– Любовь моя, сокровище мое. Зато мне было спокойно. Ведь я знал, что ты в безопасности. – Он осыпал ее личико поцелуями. – Еще не раз нам придется ненадолго расставаться. Но я всегда буду возвращаться к тебе.

Мэгги посмотрела в сторону пристройки, где зажигались свечи.

– Что ты сделал, Лайт? Ты кого-то убил? Они обижали Зеда?

– Да, малышка. Когда я его нашел, его мучили четверо негодяев. Среди них был Крюгер.

– О! Он нехороший человек. По-моему, он сумасшедший, Лайт. Однажды ты его убьешь.

– Oui. Он плохой человек. От него надо избавиться.

– Как жестоко они поступили с Зедом! Я горжусь, Лайт, горжусь тем, что ты его спас.

– Я бы убил Крюгера, если бы успел достать второй нож.

Она взяла руку Лайта и поцеловала.

– Я тебя люблю, Лайт.

– А я люблю тебя, мое сокровище.

– Пойду помогу Эй. Ты мне разрешаешь, Лайт?

– Oui, chérie. И скажи маленькому человеку, что он очень храбрый.

Зед лежал на той же скамье, которую накануне ночью занимал Эли. Штанина на его брюках была разрезана, и стала видна зияющая рана на бедре, где крючок разодрал тело до кости.

Мэгги прошла мимо Макмиллана, подошла к постели больного и печально посмотрела в его уродливое лицо.

Покачав головой, Мэгги поцокала языком, подражая своей приятельнице Бидди, с которой дружила дома.

– Как они нехорошо сделали, Зед, – сказала она, ласково поправляя густые волосы, упавшие на обезображенное лицо. – Я рада, что Лайт их убил.

Немигающий глаз смотрел на нее с тревогой. Второй глаз у Зеда был выжжен. Вместо носа – два отверстия ноздрей. Через лоб проходил уродливый шрам. Голова коротышки, слишком крупная для его маленького тела, казалось, побывала в каких-то жестоких тисках. На правой стороне лица был виден след от ожога.

Казалось, Мэгги не замечает уродства человечка. Красавица гладила его по голове, ласково улыбалась и говорила:

– Сейчас Эй придет и перевяжет тебе ногу. А у нас с Лайтом остался гоншей, которым мы лечили ногу Эли. Много гоншея. Мы положим его тебе на рану, если у Эй не найдется чего-нибудь получше. Гоншей очень хорошо помогает. У Эли нога уже совсем не болит.

Макмиллан, Дешанель и Нильсен изумленно взирали на происходящее. Выражение их лиц немало позабавило Лайта. Неужели они думали, что Мэгги испугается Зеда? Если его жена красива, это не значит, что все остальные должны быть такими же.

– Вытащи из нашего вьюка тряпки, Лайт. У него ну просто ужасно идет кровь.

– Эй придется зашивать дырку, мэм, – сказал Макмиллан. – Пятнистый Койот сейчас ее приведет. Да вот и они.

К дому приближались голоса. Эй болтала не переставая. Индеец изредка вставлял слово. Дверь распахнулась. Девушка влетела в комнатку и сразу направилась к раненому.

– Ох, Зед! Силы небесные! Что с тобой случилось? – Не обращая ни на кого внимания, Эй сразу же начала осматривать рану.

– Я… был немного неосторожен, красавица. Эй сбросила с себя куртку.

– Вот негодяи! Пятнистый Койот сказал, что мистер Лайтбоди их убил. Надеюсь, перед смертью они хорошенько помучились.

– Крюгера он не убил, – сообщила Мэгги. – Но убьет.

– Зед, рана большая. Придется зашивать. – Юная целительница вздохнула. – Дьявол! Жаль, что ма нет.

– Не тревожься, красавица. У тебя прекрасно получится, – заверил ее Зед.

– Па, нужен уксус – рану промыть. И принеси Зеду молока. Ты же знаешь, как он любит молоко. Я пойду возьму корзинку ма со всем, что нужно для лечения.

Эли взял свечу:

– Я тебе помогу.

Эй резко повернулась к нему:

– А не надорвешься? У ма там всего полно: трав, бинтов, ниток. Как бы у тебя пупок не развязался…

Эли стиснул зубы.

– Хватит болтать и пошли! – прорычал он. Напевающая Эй и хмурый Нильсен вышли. Поль тайком взглянул на Макмиллана. Очень не хотелось Дешанелю еще и перед поселенцем извиняться за поведение друга. К его великому изумлению, отец Эй ухмылялся.

– Нашла коса на камень… Ну смех да и только! Эй еще никогда не обращала внимания на парней. Конечно, те, что тут появлялись, мало чего стоили. Говорит, что терпеть не может этого шведа. Хочет, чтобы я его прогнал. Не тебя, не мистера и миссис Лайтбоди, а только шведа. Конечно, она понимает, что ты тоже уйдешь. Вы ведь друзья.

Поль кивнул:

– Вы правы, мсье. Не волнуйтесь, мы с моим другом не останемся. Как только речники отчалят, мы уплывем, можете не сомневаться.

– Не злись, француз. Женщины здесь не командуют. Конечно, я прислушиваюсь к их желаниям, но главный тут я. Ты и твой друг можете оставаться здесь столько, сколько захотите…

– Мы у вас в долгу за лечение Эли. Он заплатит – деньгами или товаром.

– Ладно. Оставайтесь здесь, пока Вега не уйдет. Другой платы мне от вас не нужно.

– Это не плата. В любом случае мы бы помогли вам, мистер Макмиллан.

Эй и Эли вернулись. Нильсен нес корзинку, а Эй – лампу. Эли поставил корзинку около постели, откинул одеяло и посмотрел на рану Зеда.

– Мне приходилось зашивать раны матросам. Хочешь, я это сделаю? – предложил он девушке.

– Нет. А то все пере-к-черту-путаешь и зашьешь ему рот.

Макмиллан прыснул, раненый человечек хихикнул и тут же сморщился от боли.

– Ну, так делай сама, мисс Острый Язычок, – проворчал Эли и удалился.

Эй ничего ему не ответила. Она осторожно положила Зеду под ногу кусок оленьей шкуры и приготовилась промывать рану уксусом.