Дороти Гарлок - Путь в Эдем

Она открыто смотрела на Нильсена. Наивное любопытство ребенка странно сочеталось в ее взгляде с вековой женской мудростью. Лайт заметил, что под внимательным взглядом Мэгги лицо незнакомца постепенно смягчается. Неожиданно она улыбнулась.

Когда Мэгги улыбалась, мир замирал.

– Все будет хорошо, Лайт. Вот увидишь. – Она взяла мужа под руку и легонько встряхнула. – Вот увидишь, – повторила она.

Нильсен был чуть выше Лайта. А благодаря широким брюкам и тяжелым сапогам казался гораздо крупнее. Лайт брился – Нильсен носил аккуратную бородку. Невозможно было решить, кто из них старше.

Лайта изумило то, как легко Мэгги приняла этого человека. Почему именно она почувствовала к нему доверие? Обычно его жена сторонилась всех мужчин.

– Нам надо отсюда выбираться. Кто знает, что этим чертовым делаварам взбредет в голову.

Нильсен говорил так тихо, что его услышал только Лайт. Нагнувшись, тот взвалил себе на плечо один из вьюков.

– Иди вперед. Мы сейчас спустимся. Нильсен кивнул, взял свернутые в рулон одеяла и направился к берегу.

Лайт подождал, когда Нильсен дойдет до лодки, и только потом заговорил:

– Chérie, ты должна остерегаться всех мужчин, и особенно того, что без волос.

– Буду, Лайт. Тот – плохой. Этот, – она кивнула в сторону Эли, – на него не похож.

– Откуда ты знаешь? Мэгги пожала плечами:

– Знаю – и все.

Нильсен вошел в лодку и положил вьюк и рулон одеял под навес. Подошел Поль:

– Мы отсюда выбираемся?

– Как только они будут на борту.

– Ну и слава Богу. Куда они едут?

– С нами.

– Ну, вот ты и увидел Лайтбоди. Что теперь?

– Он не такой, как я ожидал.

– Черт возьми, Эли. Ты же знал, что он осейдж!

– Наверное, я не думал, что он окажется настолько цивилизованным.

– В нем достаточно французской крови, чтобы он смог уговорить эту женщину идти с ним.

– Она… необычная…

– Миловидная. Отто слюнки пускает.

– Он бы переспал и с гадюкой, если бы кто-то держал ее за голову, – с отвращением сказал Эли.

– Ты собираешься ее у него отнять?

– Черт, Поль, с чего ты это взял?

– Но ты же хочешь причинить ему боль, правильно?

– Дьявол, я много чего хочу!

– Отто хочет его женщину.

– Чтобы ее получить, ему придется убить Лайтбоди. Я на такое не пойду… пока.

– Интересно, почему Пикет не сказал нам, что с ним женщина?

– Потому что не думал, что мы его догоним. Искать человека в этой глуши – все равно что идти по следам во время дождя.

Лодка дрогнула под тяжелыми сапогами Крюгера и плавно закачалась. Он стоял у борта и смотрел на Поля и Эли. Его глаза неестественно блестели. Ухмылка немца делала его похожим на кота. Казалось, он вот-вот начнет облизываться.

– Я никокта не фител такой шенщины! – И он причмокнул.

– Она – жена проводника. Оставь ее в покое.

– Нехорошо, што такая шенщина тосталась полукрофке! Это ошень нехорошо! Шена? Какой сфященник пофенчает интейца с пелой шенщиной?

– Ой-ой-ой, наш Отто что-то замышляет! – поддразнил его Эли.

Но Крюгер будто и не слышал.

– Такая… не тля полукрофок!

– Чем тебе не нравятся полукровки?

– Што? Я кофорю, што она не тля полукрофки. Он ее украль, фот што! Она путет рата от нефо испафиться. Никакая шенщина не сахочет интейца, если есть пелый!

– Черт тебя побери! Держись от нее подальше, Отто. Мне неприятности не нужны.

Крюгер рассмеялся.

– Лайтбоди – это тебе не пьянчуги из салуна. Он убьет тебя – и глазом не моргнет. У него уже были две стычки с делаварами – а он все еще цел.

– Прось полтать фсякие клупости.

– Я тебя предупредил, Отто. Не глазей на нее и не прикасайся к ней.

– Ты тоже ее сахотель, Эли? – Крюгер снова засмеялся, на этот раз гадко.

– Советую тебе запомнить, что я сказал.

– Сачем ты ефо искаль? Тепе профотник не нушен. Люпой турак мошет плыть по реке. – Нильсен очень выразительно взглянул на немца, и тот пошел на попятную: – Латно, латно, мне не интересно, почему ты ефо искаль. Я бы отин прошел по реке, штопы только уфитеть эту шенщину. Я никокта не фитель такой, как она.

– Она не про тебя.

– Хотешь ее сам, Эли? Я фишу! Отто не профетешь!

Эли нахмурился и пошел на противоположный конец лодки.

– Не зли Эли, – посоветовал немцу Поль. – Этот швед устроит тебе такие серьезные неприятности, каких ты еще не видел.

– Я не спрашифаль, но пошему Эли так хотель найти этого полукрофку?

– Надо будет, сам тебе скажет.

Полю Отто сильно не нравился. Он не понравился ему еще в тот день, когда они купили у него лодку. Но пока немец выполнял свою работу и не открывал рта, его можно было терпеть. Вид этой женщины развязал Крюгеру язык.

Поль опасался, что в ближайшие дни либо Эли, либо Лайтбоди схлестнутся с Отто из-за этой девчушки.

После того как Мэгги села на рулевое весло, а мужчины взялись за шесты, суденышко быстро заскользило вверх по течению. Время от времени Лайт внимательно осматривал берег – не покажутся ли там делавары.

Они плыли несколько часов не останавливаясь. Мужчины уже обливались потом, когда лодка вышла за поворот реки и перед ними оказалось прямое русло. Эли взялся за рулевое весло, а Поль развернул парус. Ветер погнал суденышко вперед. Плоскодонка плавно скользила. Эли старался держаться на середине реки, в стороне от быстрого течения. Лайт сидел на палубе и внимательно наблюдал за берегом. Мэгги достала из вьюка мясо, которое они запекали в углях прошлой ночью. Она подала Лайту кружку с водой и кусок оленины. Остальные взяли свою долю сами.

Лайт тут же осушил кружку. Когда Мэгги отправилась к бочке с водой, чтобы налить ему еще, там ее поджидал Крюгер. Отто снял крышку. Мэгги зачерпнула воды и поспешно вернулась к мужу, но гадкий немец все-таки успел провести ладонью по ее голой руке.

В середине дня Лайт, осматривавший берег через свою подзорную трубу, внезапно забеспокоился. Он подошел к Эли, сидящему на рулевом весле.

– Посмотри вон на те тростники. Они примяты, и там нет птиц.

Эли поднес к глазам бинокль. К реке вышел олень, но, не попив, повернулся и ускакал прочь.

Лайт снова поднял подзорную трубу. Индейцы хорошо умеют прятаться – но их не замечают только белые… Лайт сложил трубу.

– Там боевое каноэ.

– Поль, – негромко сказал Эли, – достань мушкеты.

Поль нырнул в надстройку, вытащил оттуда четыре длинноствольных ружья и положил их на крышу.

Лайт проверил заряд в своем ружье, вытащил из вьюка лук, натянул тетиву – две скрученные бизоньи жилы. Лук и колчан он забросил себе за спину.

– Что происходит, Лайт? – спросила Мэгги.

Не успел он ответить, как из-за зарослей тростника вылетело каноэ. Раздался боевой клич. В лодке сидели шесть делаваров. И они намерены были захватить плоскодонку.

– Быстро под навес, Мэгги! – приказал Лайт, и она тут же исчезла. – Не стреляй без крайней необходимости, – сказал он Полю. – Иначе все делавары в ближайших пяти милях будут знать, где мы.

– Ну ше, тьяфолы-тикари! – крикнул Крюгер. – Итите сюта, мы фам покашем, што снашит хороший фоин!

Эли, абсолютно спокойно, сидел за рулевым веслом. Ветер нес их к плывущему наперерез каноэ. Лайт натянул лук и стал дожидаться, чтобы один из воинов встал. Когда каноэ подплыло ближе, один из индейцев, молодой, нетерпеливый, вскочил. Стрела Лайта вонзилась ему в грудь. Он упал в воду. Остальные гребцы продолжали гнать каноэ вперед. Спины их были согнуты, головы опущены вниз.

Внезапный порыв ветра наполнил парус и понес плоскодонку прямо на приближающееся каноэ все быстрее и быстрее. Индейцы слишком поздно увидели опасность. Они попытались увернуться от лодки. Им как раз удалось развернуть каноэ бортом, когда плоскодонка врезалась в него. Они оказались в воде.

Но делавары не сдавались. Они попытались вскарабкаться на борт плоскодонки. Поль и Крюгер поджидали их у одного борта, Лайт – у другого. Как только головы показались над водой, на них с силой опустились шесты.

Делавары поняли, что бессмысленно продолжать бой. Удача была явно не на их стороне. Поэтому те, кто остался в живых, поплыли к берегу, опасливо оглядываясь на лодку белых людей.

– Мне здесь не нравится, – шепнула Мэгги Лайту.

– Пока так лучше, ласточка.

Ночь была темной. Облака закрыли месяц. Плоскодонка покачивалась на воде в нескольких ярдах от крутого берега. Слышался плеск рыбы. В лесу выл волк, и от его завывания становилось не по себе.

– Мне здесь не нравится, – повторила Мэгги, прикасаясь губами к щеке мужа. – Когда мы от них уйдем?

Они сидели прислонившись спинами к вьюкам. Лайт закутал жену в одеяло, чтобы защитить от москитов и от ночной прохлады.

– Как только сможем. – Он прижал ее голову к своему плечу. – Поспи немного.

– А ты будешь спать?

– Потом.

– И тот лысый человек мне тоже не нравится.

– Он к тебе приставал?

Мэгги решила не рассказывать Лайту о том, что произошло у бочки с водой.

– Мистеру Нильсену он не нравится.

– Почему ты так решила?

– Я просто знаю – и все.

– От тебя ничего не скроется, малышка.

– Ты мистеру Нильсену нравишься.

– И это ты, наверное, тоже «знаешь – и все», – поддразнил ее Лайт.

– Он на тебя смотрит… но не гадко.

– Если ты не перестанешь болтать, мне придется тебя поцеловать.

Мэгги беззвучно засмеялась.

– Я на это и надеялась.

Следопыт нежно поцеловал любимую в губы.

– Спи.

Когда по ровному дыханию жены Лайт понял, что она заснула, то сел так, чтобы ее голова оказалась у него на коленях. Нильсен предложил устроить ей постель под навесом, но она не согласилась. Лайт был рад, что его жена осталась с ним. Здесь, в бархатной темноте ночи, под звуки плещущей в борта воды, он чувствовал ее теплое тело, и спокойствие наполняло его душу. Как сильно ему не хватало бы Мэгги, если бы ее не было с ним рядом.

Крюгер дежурил первым. Лайт ему не доверял. По выражению лица Отто легко было прочесть его мысли. Немец изголодался по женщинам. И еще. В голове у толстяка не укладывалось, как это белая женщина предпочла индейца белому мужчине.

Во время стычки с делаварами Лайт понял, что немец – человек обозленный. На плоскодонку напали мальчишки. Это сразу стало ясно всем. Опытные воины не вели бы себя так глупо.

Крюгер с настоящим наслаждением бил юношу шестом, пока тот пытался отплыть подальше от лодки, а когда индеец ушел под воду, радостно захохотал.

Сидя в темноте, Лайт прислушивался к движениям на крыше надстройки, где сидел Крюгер. Он не сомкнет глаз, пока дежурит немец.

Нильсен говорил, что плывет к Обрывам. Если они с Мэгги поплывут с ними, то через неделю доберутся до земли осейджей. Там Лайта знали хорошо. И тогда они перезимуют с его народом. А весной, уже вдвоем, двинутся дальше. Вот только удастся ли с этими парнями прожить мирно целую неделю?

Ночь прошла спокойно. Лайт стоял на вахте последним. Если делавары опять нападут, то именно ранним утром, когда рассвет тронет небо на востоке. Мэгги проснулась и сидела рядом с мужем на крыше надстройки. Часто она подмечала такие вещи, каких не мог увидеть Лайт. Его жена видела сердцем, а не глазами.

Сидя плечо к плечу, держась за руки, влюбленные прислушивались к щебетанию птиц, к плеску рыб. Они смотрели, как меркнут звезды и как светлеет небо на востоке.

Рассвет наступил быстро.

Отто Крюгер встал, потянулся и, пройдя к борту лодки, начал мочиться. Закончив, он повернулся, даже не прикрывшись. Лайт ладонью закрыл Мэгги глаза, а сам ледяным взглядом посмотрел на немца.

– Ты… Крюгер, – выругался Эли. Крюгер захлопал глазами:

– Расфе я телаль што-то плохой?

Поль про себя хмыкнул: «Когда надо, этот немец умеет притвориться дураком», – и начал разводить огонь на плоском камне рядом с надстройкой. Вскоре уже грелась вода.

Лайт снял Мэгги с крыши и подошел к Эли.

– Мы пойдем в лес.

Эли посмотрел на Крюгера. Тот наблюдал за ними, гадко улыбаясь.

– Тебе не обязательно идти в лес, чтобы твоя жена могла уединиться. Пошли. – Пригнув голову, Эли вошел в надстройку. – Я только сегодня вспомнил.

Все так же пригибаясь, Нильсен провел их в дальний конец помещения. Там он отодвинул несколько ящиков и вытащил оловянный ночной горшок. Молодой человек поставил горшок на пол и направился к выходу.

– Можешь завесить угол парусиной, – бросил он через плечо.

Когда они остались вдвоем, Мэгги поднялась на цыпочки и шепнула мужу:

– Я хочу в лес.

– Не сейчас, chérie. Может, сегодня вечером. – Лайт сложил тюки с товарами так, чтобы отгородить ей угол. – Когда закончишь, не выходи: я принесу воды, и ты помоешься.