«Как она подурнела», — подумала Анжелика.

Вдруг Нинон взяла Ортанс за Тэуку и подвела к тому Месту, где стояла Анжелика.

— Дорогая Ортанс, вы давно хотели встретиться с мадам Марен. Наконец вам представилась такая возможность.

Отвратительное лицо Ортанс со сладкой улыбкой на губах повернулось к Анжелике.

— Здравствуй, дорогая Ортанс, — с такой же сладкой улыбкой сказала Анжелика.

Ниной в течение одного момента посмотрела на них, потом удалилась к другим гостям.

Мадам Фалло де Сансе отпрянула так, как будто ее укусила змея. Глаза ее расширились.

— Как, это ты, Анжелика? — прошептала она трясущимися губами.

— Да, моя дорогая, садись. Почему ты так удивилась? Ты думала, что я умерла?

— Да! — помимо воли вырвалось у сестры. Ее голос был похож на шипение змеи, брови сдвинулись, рот сжался в узкую полоску.

«Такая же безобразная, как и в далеком детстве», — подумала Анжелика.

— По мнению всей нашей семьи, лучше бы ты умерла, — выдавила Ортанс.

— А я не придерживаюсь мнения семьи по этому поводу, — весело сказала Анжелика.

— Мы уже забыли про тебя, — продолжала Ортанс, — и вдруг ты снова появляешься, чтобы опять вовлечь нас куда-нибудь.

— Не бойся, Ортанс, — теперь уже грустно заметила мадам Марен. — Меня знают отныне под именем мадам Марен.

Сестра с новой силой набросилась на Анжелику:

— Ты ведешь скандальный образ жизни и занимаешься коммерцией, как мужчина. Ты опять хочешь нас опозорить. Единственная женщина в Париже продает шоколад, и это моя сестра.

Анжелика пожала плечами. Причитания сестры не трогали ее. Потом она спросила:

— Сестра, а что с моими крошками?

Мадам Фалло с глупым видом посмотрела на нее.

— Да-а, два моих «ангелочка»? Я их поручала тебе, когда меня гнали отовсюду, как бешеную собаку. — Она увидела, как сестра приготовилась к обороне.

— Да, уже время рассказать тебе о твоих сыновьях. — Ортанс всхлипнула в кружевной платочек. — Ты еще думаешь о них? Ну и мать!

— Я вижу, сестра, дела у тебя идут хорошо. На тебе такие драгоценности. Ну, расскажи мне о моих крошках. Что с ними? Они у тебя?

Мадам Фалло скривилась.

— Нет, я их давно уже не видела. Я оставила их у кормилицы. Но мне нечем было заплатить ей…

Анжелика перебила:

— Но ведь они уже большие. Что с ними стало? — продолжала она ломать комедию.

Вдруг лицо Ортанс перекосилось.

— Я не знаю, как тебе объяснить, — промямлила она. — О, это ужасно! Их забрала цыганка. — Ортанс всхлипывала, губы ее дрожали.

— Как же это случилось? — Анжелика приняла растерянный вид.

— Я была в деревне и узнала об этом у кормилицы. Ничего невозможно было сделать, так как это случилось за полгода до моего приезда.

— Как, шесть месяцев ты не была у детей? Ты не платила кормилице?

— Нам самим не на что было жить, — продолжала причитать мадам Фалло, — после скандального процесса твоего мужа Гастон потерял всех клиентов. Мы даже переехали в другой район Парижа и продали дом. Как только смогла, я побывала у кормилицы, которая рассказала мне об этой драме. Однажды цыганка, одетая в лохмотья, вошла во двор кормилицы и сказала, что это ее дети, но так как кормилица воспротивилась, она пригрозила ей ножом. Я даже дала кормилице деньги для успокоения нервов.

— Конечно, кормилица преувеличивает. Я не была в лохмотьях и не угрожала ей ножом, — спокойно сказала Анжелика.

— Да, с тобой можно попасть в любую историю, — воскликнула Ортанс и резко вскочила. — Ты… ты… Прощай!

Она выбежала из салона, опрокинув табуретку.

***

В тот же вечер мадам Марен и принц Конде играли в «ока». Эта партия привлекла внимание и нищих, и богатых, она всполошила весь Париж.

Обычно в карты садились играть с наступлением сумерек, когда приносили свечи. В зависимости от ставок игроков игра могла продолжаться три-четыре часа, потом ужин, и гости разъезжались по домам. В игре участвовало несколько человек. Играли по-крупному, первый круг обычно выбивал неимущих игроков.

Игра была в самом разгаре, когда мадам Марен, которая все время думала о разговоре с сестрой, заметила, что у нее завязалась игра с принцем Конде, маркизом де Тианжем и президентом Коммерсоном. Вот уже несколько минут она вела игру и была в выигрыше.

— Сегодня вам везет, мадам, — заметил маркиз де Тианж с гримасой досады на лице. — Вы держите нас в руках и, как мне кажется, не хотите выпускать игру. Я никогда не видел, чтобы игрок держал ставку так долго. Не забудьте, мадам, что если вы проиграете, вы должны будете заплатить всем выигравшим то, что вы выиграли. Скоро время остановится, мадам. У вас будет право выбора.

Президент Коммерсон запротестовал:

— Зрители вообще не имеют права подсказывать, — возмутился он, — или я прикажу всех вывести из зала.

Его успокоили.

— Вы в салоне у Нинон де Ланкло, — говорили ему.

Все ждали, что скажет Анжелика.

— Господа, я продолжаю, — спокойно заметила она, раздавая карты.

Президент вздохнул, он много проиграл и решил одним махом отыграться. «Черт возьми, — думал он, — никогда еще ни один игрок не держался так, как эта прекрасная дама».

Вскоре президент был вынужден покинуть стол, так как не мог продолжать игру.

А мадам Марен продолжала вести игру. Ее окружила толпа зевак и даже проигравшие. Через некоторое время еще один игрок выбыл из игры и за столом остались двое: мадам Марен и принц Конде.

— Я продолжаю, — спокойно сказала Анжелика.

Кто-то заметил, что еще три раза равенства и будет право ставки. Это высший момент в «ока».

— Вы продолжаете, мадам?

— Да, я продолжаю.

Зрители чуть не перевернули стол, несколько свечей упало на пол.

— Черт возьми, — выругался принц, — разойдитесь немного, мне нечем дышать.

Пот выступил на висках мадам Марен. Три года она боролась за существование и вот сошлась с судьбой с глазу на глаз.

Вот еще два раза равенство. За столом остались судьба и она.

В зале поднялись крики. Анжелика подождала, пока стихнет шум, и спросила голосом монашки:

— В чем заключается высший момент в «ока»?

Все начали говорить сразу. Затем шевалье дю Марэ объявил дрожащим голосом:

— Сейчас, мадам, каждый из игроков ставит, что хочет. Это бывает очень редко.

— Могу ли я начинать игру? — снова спросила Анжелика.

— Это ваше право, мадам.

Наступила тишина. В глазах Анжелики горел дикий огонь, однако она улыбалась обворожительной улыбкой.

— Хорошо, — решительно сказала она принцу, — если выигрываю я, монсеньор, то вы отдаете мне ваш отель дю Ботрен.

Все повернулись в сторону принца. Он улыбался тоже, нервно постукивая пальцами по стелу.

— Согласен, мадам. Но если выигрываю я, то вы станете моей любовницей.

Все посмотрели на мадам Марен. Она улыбалась, кивая головой. Блики почти потухших свечей отсвечивались в русалочьих глазах Анжелики.

Раздали карты. Мадам Марен решительно взяла свои со стола. На этот раз у нее оказалась самая плохая карта с начала игры. Это была лотерея. Спустя некоторое время ей повезло, и она взяла из колоды хорошие карты.

Сейчас Анжелика была уверена в успехе: у нее оказалось два короля и туз. Один миг — и они положили вместе карты на стол.

В зале воцарилась мертвая тишина. Принц не двигался. Потом произошел взрыв, подобный грому, принц резко вскочил, разорвал карты и бросил их на стол. Поклонившись, он глухо сказал:

— Отель дю Ботрен ваш, мадам, вы выиграли!

Глава 34

Анжелика не могла поверить своим глазам. На этот раз судьба улыбнулась ей, вернув отель дю Ботрен.

Держа за руки своих детей, она с замиранием сердца ходила по комнатам отеля, не осмеливаясь сказать им, что это принадлежало их отцу.

Это было чудо.

Анжелика оборудовала спальню для малышей. Теперь они могли спокойно бегать по аллеям сада.

На следующий день Одиже появился в отеле дю Ботрен.

— Что вы скажете о моем отеле?

— А!

— Это самый красивый отель в Париже, не так ли? — снова спросила она.

— Я так не думаю, — грустно ответил Одиже.

Анжелика была разочарована.

— О, вы опять не в духе! Разве вы не рады моему успеху?

— Успеху? Я уважаю успехи, достигнутые трудом, — заявил молодой человек.

— Это правда, что принц ставил на вас и при проигрыше вы должны были стать его любовницей?

— Да, это так, мой милый. И если бы я проиграла, то стала бы его любовницей. Вы знаете, что для меня карточные долги священны.

Бледное лицо Одиже стало пунцовым. Он хотел что-то сказать, но Анжелика перебила его:

— Но я выиграла, и отель мой! Смотрите правде в глаза: я не проиграла, а вы остались без рогов. К тому же мы еще не женаты.

— Я уже и не мечтаю об этом, — заметил Одиже растерянно и протянул руки.

— Давайте поженимся, пока еще не поздно.

На Анжелике было черное бархатное платье, а прекрасную грудь украшало жемчужное ожерелье.

— Нет, еще не время, — тихо произнесла она.

По ее взгляду Одиже понял, что огромная пропасть разделяет их. Он не маг догадываться, что за ней стоял призрак графа де Пейрака, которого сожгли как колдуна на Гревской площади. Что она фактически живет сейчас в своем доме.

«Он никогда не поймет всей этой жизни», — думала Анжелика, скользя взглядом по серой фигуре Одиже.

— О, я совсем забыла! — воскликнула Анжелика, счастливая, что переменилась тема их разговора. — Я хочу дать большой ужин в своем отеле и хочу попросить вас помочь мне организовать все. У вас такой опыт в этих делах.

— Очень сожалею, мадам, но на меня не рассчитывайте, — глухо сказал Одиже и, попрощавшись, вышел.

Анжелика обошлась и без него.

Мадам Марен радовал переезд, но еще чего-то не хватало. Отель дю Ботрен означал многое для нее. Этот красивый дом, в котором никто никогда не жил, казалось, немного постарел от переживаний. Мадам Марен все время чудился призрак графа. Казалось, чья-то тень все время ходит по дому, но все было тихо.

Дети спали под неусыпным наблюдением служанок в своих кроватях. Анжелика вернула им дом их отца.

Во дворе отеля дю Ботрен был большой колодец, вырытый еще в прошлом веке. Спустившись на несколько ступенек, можно было окунуться в глубь веков.

Однажды вечером, когда Анжелика гуляла вблизи колодца, она встретила старого слугу с седыми длинными волосами, развевающимися по ветру. Была полная луна, и дул теплый ветер. Анжелика сразу узнала слугу, он занимался садом и работал в отеле уже много лет. Это о нем говорил принц Конде, что он служил еще старому хозяину.

Анжелика не раз останавливалась, чтобы посмотреть на него. Вот и теперь она подошла и спросила его:

— Как тебя зовут?

— Паскалю, — представился слуга.

— Судя по имени, ты гасконец?

— Нет, мадам, я — баск.

Анжелика подумала, стоит ли расспрашивать старика.

А тот медленно вытащил ведра из колодца, в которых отсвечивались блики луны.

— Это правда, что ты жил здесь, когда твой хозяин был в Тулузе? — спросила она с замиранием сердца.

— Да, мадам.

— А как звали твоего хозяина?

Она хотела услышать имя человека, который сделал ее счастливой.

Старик с опаской огляделся вокруг.

— Тише, мадам, его имя… он проклят!

Сердце Анжелики сжалось.

— Правду говорят, что он был колдун и его сожгли?

— Да, говорят, — старик пристально посмотрел ей в лицо. Его впалые глаза загорелись странным огнем. Он улыбнулся, его морщинистое лицо разгладилось.

— Говорят, — повторил он, — но это не правда.

— Почему?! — не выдержала Анжелика, которую начало трясти как в ознобе. — Почему?!

— Другого, мертвого, сожгли тогда на площади.

Сердце молодой женщины забилось еще быстрее.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел его после казни.

— Кого?

— Проклятого хромого.

— Где ты его видел?

— Здесь, ночью.

Анжелика вздохнула и закрыла глаза. Какая-то надежда теплилась в ней, как свет догорающей свечи. Дегре говорил, что не нужно думать о прошлом, но прошлое никогда не покидало ее.

Паскалю с опаской оглянулся.

— Это было ночью, после костра. Я спал в конюшне, во дворе. Вдруг я услышал непонятный звук в галерее и сразу же узнал его походку.

Дикий смех исказил лицо старого слуги, седые волосы развевались по ветру.

— Кто не знает его походку? Походку Великого Хромого из Лангедока. Он прошел мимо меня. Сначала я его не увидел, потому что вокруг было темно. Но внезапно луна осветила его фигуру. Он стоял, опершись о перила лестницы, а потом повернулся ко мне.

Анжелику знобило.

— Ты узнал его? — спросила она, стуча зубами.

— Я узнал его, как собака узнает своего хозяина. Но я не видел его лица. Оно было закрыто черной маской. Вдруг он засмеялся и, пройдя сквозь стену, исчез. Больше я его не видел.