Анна Голон - Путь в Версаль

— Ну а сейчас, — сказал вдруг Снегирь, — сейчас мы позабавимся. Знаешь, почему мы гуляем средь бела дня по мосту? Сегодня, крошка, Флико будет демонстрировать нам свое искусство. Он будет сдавать «экзамен».

Флико был одним из многих мальчишек башни Несль, он только недавно поступил в банду Каламбредена. Для маскарада он был одет в красивый костюм и новые башмаки, в руках у него была сумка. Он выглядел, как ученик, прогуливающий уроки в коллеже. Жоктанс давал ему последние наставления.

— Слушай внимательно, малыш, — тихо говорил Жоктанс. — Сегодня наша операция заключается в том, что ты должен устроить свалку, а не просто украсть кошелек у какого-нибудь господина, это ты делаешь прекрасно, мы все знаем. Ты должен затеять драку, переполох, а остальное будет за нами. Ты понял?

— Да, — ответил Флико, вытирая нос.

Бандиты внимательно смотрели на прохожих.

— Вот смотри, Флико, идет господин с расфуфыренной дамой. Это удача! Ну, давай, дружок, с богом!

Почтенный господин остановился у кафедры Великого Матье. Вдруг Снегирь закричал:

— Господин, у вас крадут кошелек!

Все повернулись и увидели Флико за работой. Господин схватил его за руку, а его спутница заорала не своим голосом:

— На помощь! Нас грабят!

Поднялся страшный переполох. Все закричали, началась свалка, а люди Каламбредена подливали масла в огонь и давали возможность своим товарищам делать свое дело. Все шло по заранее задуманному плану. В такой свалке легче было залезать в карманы почтенных граждан, вырывать сумки у зазевавшихся прохожих.

Люди кричали:

— А вот он! Держи его! Уйдет, уйдет! Полиция!

Все вокруг пошло кувырком. Разгорячившись, продавцы фруктов начали бросать в толпу яблоки и апельсины. Красавчик подходил то к одному, то к другому и незаметно вытаскивал кошельки, набитые луидорами. В такой суматохе никто ничего не видел.

Великий Матье со своего помоста, как из преисподней, давал указания:

— Так, так, ребята, хорошо, сильней бей! Вон у того толстый кошелек! А ты что смотришь, старый осел? Он же лапает твою жену! Встряска пойдет всем на пользу, а у меня будет больше клиентов. Так, так его!

Ему такие потасовки были на руку, потому что после них у него было предостаточно клиентов.

Анжелика стояла в стороне и буквально задыхалась от смеха.

— Как смешно, крошка, — прозвучал рядом с ней чей-то незнакомый голос, и сильная рука схватила ее за запястье. Анжелика резко обернулась и увидела полицейского сыщика в штатском.

— Почему они дерутся, может, ты знаешь, красотка? — грубо спросил полицейский.

— Ой, смотрите, быстрей, что это там наверху? — воскликнула Анжелика, глядя вверх.

Полицейский поднял голову, этого было достаточно. Анжелика сильно ударила его, как учила ее ля Поляк. На губах у сыщика показалась кровь, и он упал как подкошенный.

Вечером все собрались в башне Несль.

— Да, «урожай» удачный, — сказал Никола.

Тут же, около стола, стояли Флико и остальные бандиты. Появилось вино и легкая закуска. Праздник по случаю удачного сбора «урожая» начался.

— Анжелика, — пробормотал Никола, — если бы ты не вернулась!..

— Ну и что бы случилось? — рассеянно спросила она.

Никола притянул ее к себе и сжал в объятиях.

— Не надо, Никола. — Она освободилась из его железных рук, медленно подошла к окну и оперлась лбом о решетку.

Небо было голубое, в воздухе чувствовался запах цветов, фруктовых деревьев.

Никола подошел к Анжелике, продолжая пожирать ее глазами.

— Ну, и что бы случилось, если бы я не вернулась?

Она резко повернулась.

— Если бы тебя посадили в Шантль, я бы тебя освободил. Если бы эта проклятая собака тебя покусала, я бы убил и ее, и ее хозяина. Но если бы ты изменила мне, я бы убил и его, и тебя. Не думай, что ты можешь так просто уйти от меня! У нас здесь не предают так просто, как там, в высшем свете. Мы очень многочисленны и сильны. Я бы тебя достал из-под земли: в церкви, в монастыре, даже в королевских покоях. У нас везде свои люди. Я бы… — он все больше распалялся. — Если ты меня когда-нибудь обманешь… Берегись!

Анжелика закричала ему прямо в лицо:

— Свинья! Вспомни ля Поляк!

— Прости меня, — Никола потупился, — я был пьян.

— Ну ладно, я тебя прощаю, — сказала Анжелика, улыбаясь, и легла на постель.

Вскоре Анжелика проснулась и дернула Никола за руку.

— Помнишь, как в детстве мы хотели убежать в Америку? Не поехать ли нам сейчас туда, Никола?

— В Америку? — переспросил пораженный Никола. — Ты с ума сошла, моя дорогая «маркиза».

— Никола, поверь мне, что это свободная страна, там бы мы были свободны. Что ждет нас здесь? Для тебя тюрьма или каторга, а что будет со мной, если тебя посадят в тюрьму?

— Когда находишься во «Дворе чудес», не надо думать о завтрашнем дне, — раздраженно ответил Никола.

Но Анжелика продолжала:

— Там, в Америке, у нас будет своя земля. Мы будем ее обрабатывать. Я нарожаю тебе детей…

— Ты в самом деле сошла с ума, Анжелика. Ты думаешь, что я оставлю Родогону Сен-Жерменскую ярмарку?

Она не ответила и закрыла глаза. Что Никола говорил дальше, она не слышала. Ночью Никола просыпался несколько раз Анжелика смеялась во сне, и он хотел ее разбудить.

Анжелике снилось, что она плывет по морю в шаланде, полной свежего сена, и легкий бриз нежно ласкает ее лицо. Было очень приятно, она была счастлива, все мрачные мысли растворились в пространстве.

Однажды летним вечером Тухлый Жан заглянул в «резиденцию» Каламбредена, находившуюся в башне Несль. Он пришел, чтобы проведать нищенку по кличке Фанни-несушка, которая промышляла в банде Каламбредена. Это была своеобразная женщина, ее профессия была всем известна — она была проституткой. По натуре она была артисткой и просила милостыню только для развлечения. Но основное ее занятие было рожать и продавать детей. Тухлый Жан уже купил ребенка, которого она носила под сердцем.

В этот вечер он пришел узнать, как чувствует себя младенец, находившийся еще в утробе матери.

Фанни сидела в углу и вязала. Она никогда не сидела без работы. Развязной походкой Жан подошел к ней.

— Привет, Фанни. Как чувствует себя «наш» младенец?

Фанни бросила работу.

— О, прекрасно. Но за него, — она показала на живот, — ты мне заплатишь больше, чем обычно, потому что у него будет хромая нога.

— Но как ты можешь знать об этом? — спросил крайне удивленный Жан.

— Тот, с кем я спала, был хромой.

Все бродяги затряслись от смеха. Сидевшая тут же за столом ля Поляк заметила:

— Считай, что тебе повезло, — ты видела, что твой клиент был хромой. А ты не путаешь? — она залилась оглушительным смехом. — А может, он был без…

Все продолжали смеяться.

Анжелика ненавидела Тухлого Жана. Ее маленькая обезьянка Пикколло, возбужденная громким смехом, прыгнула на плечо Тухлому Жану и вырвала у него на голове клок волос.

— Проклятое животное, — заорал он, защищая глаза и лицо.

Анжелика смеялась, довольная поступком своей любимицы. Она не скрывала своей неприязни к этому типу — продавцу детей, хотя многие его боялись из-за связи с Великим Керзом.

Жан ругался на чем свет стоит, потирая и без того почти лысый череп. Он уже докладывал Великому Керзу, что люди Каламбредена стали несносными и опасными. Они считают себя хозяевами. Но придет день, и они поплатятся за это.

Чтобы как-то успокоить его, ля Поляк пригласила продавца детей к столу выпить глоток вина. Она налила ему полную кружку бурлящего вина. Тухлому Жану всегда было холодно, даже в разгар лета. Должно быть, у него была рыбья кровь. Глаза его были сине-зеленого цвета, кожа всегда потной. По мере того, как он пил, ужасная улыбка искажала его лицо и рот, полный гнилых зубов.

Внезапно в дверях башни Несль появился старик, сзади которого шел его сын, малыш Дино.

— А вот и ты, мой красавчик, — сказал Жан, потирая руки. — Ну, старик, на этот раз решено. Я тебе даю 50 ливров за твоего сопляка.

Старик растерянно смотрел на него.

— Но что я буду делать с пятьюдесятью ливрами? И кто же будет играть мне на барабане?

— Ты научишь другого мальчишку.

— Но это же мой сын, — заплакал старик.

— Ты разве не хочешь сделать его счастливым? — спросил Жан, злорадно улыбаясь. — Ты только подумай, твой сын будет носить бархатный камзол с кружевным воротничком. Я тебя не обманываю. Я уже наметил знатного сеньора, ему-то я и продам твоего щенка. Он будет любимцем сеньора, а в будущем, если не будет глуп, его карьера обеспечена. — И Тухлый Жан потрепал светлые кудряшки ребенка.

Потом он обратился к мальчику:

— А как ты на это смотришь, Дино? Хотел бы ты иметь красивую одежду и есть из серебряной посуды?

— Я не знаю, — смущенно ответил Дино.

Он не представлял всего этого, потому что родился и вырос в нищете, как и его предки. Луч заходящего солнца, пробивавшийся в просвете дверей, озарил его кудрявую головку. У него были длинные загнутые ресницы, большие черные глаза и красные, как вишня, губы. С изяществом носил он свое платье, больше похожее на лохмотья. Мальчика можно было принять за маленького сеньора, собравшегося на маскарад.

«Какой красивый мальчуган, — подумала Анжелика. — Он был создан природой для роскоши и достатка, но его судьба распорядилась по-другому».

— Ну что, мы договорились? — снова завел свою песню Жан, взяв мальчика за плечи. — Пойдем со мной, мой птенчик.

Старика била дрожь.

— Нет, я не согласен! — завопил он. — Ты не имеешь права отнимать у меня моего сына!

— Но ведь я его у тебя покупаю, — возразил Жан. — 50 ливров — это целое состояние для такого нищего, как ты.

Он взял Дино за руку и направился к двери. Но там уже стояла Анжелика, направив в его сторону нож, как учила ее ля Поляк.

— Оставь ребенка, ублюдок, или я распорю тебе брюхо и выпущу всю твою рыбью кровь, — сказала она на воровском жаргоне.

Жан попятился.

— Я не разрешаю тебе забирать ребенка без ведома Каламбредена.

Что касается страха, она ничего не боялась. Она взяла Дино за руку и отвела его к плачущему отцу.

Лицо Тухлого Жана потемнело, в течение нескольких минут он не мог произнести ни слова. Как эта шлюха может противостоять ему, приятелю Великого Керза! Немного успокоившись, он выдавил из себя:

— Ну ладно, черт с тобой. Я подожду Каламбредена.

Он сел рядом с ля Поляк.

— Налей еще вина, — грубо сказал он ей.

— Каламбреден исполняет все, что хочет «маркиза», — прошептала она с завистью и восхищением Тухлому Жану.

Он злобно посмотрел в сторону Анжелики. Пока он пил, дверь открылась и женский голос произнес:

— Тухлый Жан здесь?

— Входи, — сказал Снегирь.

Было уже темно, свечи тускло осветили крупную женщину, рядом с которой стоял лакей с корзиной в руках. Она обратилась к Жану:

— Мы искали тебя на окраине Сен-Дени, но нам сказали, что ты у Каламбредена в башне Несль. Ты, наверное, обогнал нар на час, — продолжала она, поправляя воротник платья. На груди у нее сверкнул крупный медальон с цепочкой.

Мужчины, сидевшие за столом, с завистью смотрели на эту самку с пышной грудью.

Анжелика отошла в темный угол зала, легкий пот покрыл ее виски. В вошедшей женщине она узнала Бертилию, горничную графини Суассон, графини, которой всего несколько месяцев тому назад она продала Куасси-Ба.

— В чем дело? — спросил тем временем Тухлый Жан, допивая свое вино. — У тебя есть что-нибудь для меня?

Женщина вытащила из корзины сверток и подошла к нему. Это был новорожденный.

— Вот, — сказала горничная, — это тебя заинтересует.

С видом знатока Жан осмотрел «товар».

— Ну что ж, худой, но неплохо сложен. Я бы дал тебе за него 30 ливров.

— 30 ливров?! Да ты посмотри на него повнимательней. Ты не ценишь товар, который я тебе принесла.

Вдруг маленькое разбуженное существо зашевелилось.

— Боже мой! — воскликнула ля Поляк. — Да ведь на нем черные пятна!

— Тихо, это ребенок мавра, — прошептала служанка. — Он метис. Ты знаешь, какой он будет, когда вырастет? С черными глазами и кожей цвета эбенового дерева. Позже, когда ему будет пять-шесть лет, ты его продашь какому-нибудь сеньору за бешеные деньги. — Она вздохнула. — Кто знает, может, ты продашь его собственной матери, графине Суассон.

В глазах Тухлого Жана зажглись огоньки.

— Ну ладно, я даю тебе 100 ливров.

— Нет, 150.

— Ты с ума сошла! Хочешь разорить меня, прохвостка! Ты знаешь, сколько денег понадобится на его воспитание?

Начались торги. Пока они торговались, через черный ход вошли Каламбреден, Барко и несколько других бандитов.

— Как я могу тебе просто так поверить, что это сын мавра? — неуверенно спросил Жан.