Он сглатывал, набираясь храбрости перед тем, что замыслил.

– Идет.

Джинива улыбнулась более естественно, не так напряженно. Она была так молода. Но молодая гадюка кусает так же, как и старая.

– Никто не узнает, – посерьезнела она. – Как только… ты понял что, я дам тебе этот конверт. И никто не узнает его содержания. Слово.

– Благодарю…

Нужно было обдумать на холодную голову, как все уладить. Но о какой рассудительности можно было говорить, когда Джейми задумал ужасное – сорвать девичий венок дочери хозяина по ее собственной просьбе! Сумасшествие.

– Идет, – снова сказал он. – Но нужно соблюдать осторожность.

Джинива все-таки втянула его в свои дела, и он не смог противостоять ее напору. Оставалось с тупым ужасом наблюдать, как раскручивается огромный маховик, стирающий с лица земли его спокойную жизнь в Хэлуотере и налаженный быт.

– Конечно. Я уже продумала кое-что: горничную можно отослать, это легко устроить, а лакей в десять уже спит – он пьяница.

– Да. Продумай. – Джейми мутило. – Но чур – встреча в безопасный день.

– Как это?

– Через неделю после месячных, – Фрэзер не стал жалеть слух дочери лорда, говоря все как есть. – Чем ближе к ним, тем меньше вероятность понести.

– О!

Джинива покраснела, но уже не от гнева. Теперь конюх Маккензи представлял для нее другой, особый интерес.

Общее страшное дело, которое они затеяли, сблизило их.

– Я сообщу тебе. – Добившись согласия, Джинива убралась.

Ее лошадь летела галопом, взметая копытами навоз.

По счастью, луна еле светила и Джейми не могли заметить. Он тихонько пробрался под лиственницами, мысленно осыпая проклятиями себя, Джиниву и весь белый свет. Открытую лужайку, заросшую водосбором и дубровником, тоже удалось проскочить.

Вот стена, а вот и свеча в открытом окне. Все верно.

Он прикинул, то ли это окно.

«Бог не оставит меня, если я промахнусь», – понадеялся Джейми и стал взбираться наверх по серому плющу, которым была увита стена.

Ему казалось, что плющ шумит оглушительно. Растение с трудом выдерживало его вес, и Фрэзер прилагал усилия, чтобы ускорить подъем. В конце концов, можно будет сбежать, если кто-то ненароком отворит окно и увидит его.

Джейми был весь мокрый, когда удачно завершил свое восхождение. На небе появились бледные весенние звезды, глядя на которые он вновь высказал в адрес Джинивы Дансени нелестные характеристики.

Распахнув балкон, он сразу увидел ее – она шла ему навстречу, заслышав издаваемые им звуки. Хотя девушка гордо держала голову, выглядела она очень трогательно: волосы легко струились по плечам, а пошитая из полупрозрачной ткани ночная сорочка выглядела необычно. Джейми сообразил, что это сорочка, которую надевают в первую брачную ночь.

– Ты все-таки здесь.

Джинива говорила неуверенно, в то же время радуясь его приходу. Выходит, она не знала, рассчитывать на него или нет.

– Я не мог выбирать. – Джейми прикрыл балконную дверь.

– Вина?

На правах хозяйки она взяла графин и указала на стоящий рядом бокал. Удивительно, но девчонка не растерялась и устроила все наилучшим образом. Вино, конечно, могло пособить, и Джейми с готовностью протянул руку за полным бокалом.

У него было несколько минут, чтобы оглядеть девушку. Сорочка была очень тонкой, и сквозь нее были видны все девичьи прелести. Юная Джинива была несколько угловатой, ее бедра и грудь были еще девичьи, не до конца сформированными, но в целом она была привлекательна, и у Джейми уже не оставалось сомнений в том, что он выполнит все, что обещал.

Он допил вино и решительно проговорил:

– Дай письмо!

– Потом отдам. – Джинива была несколько обескуражена этим заявлением.

– Дай сейчас, иначе я ухожу.

Для подтверждения своих слов он развернулся к окну.

– Погоди!

Джейми неудовлетворенно остановился на полпути к окну.

– Не веришь? – Джинива смягчила животрепещущий вопрос улыбкой.

– Не верю, – не скрыл своих чувств Джейми.

Она было надулась, но Фрэзер непреклонно стоял вполоборота, готовый в любую секунду уйти.

– Так и быть, отдам я тебе это письмо. Раз ты так настаиваешь…

Она пошарила в шкатулке с булавками и нитками и достала конверт, но не отдала в руки, а бросила на умывальник, подле которого стоял Джейми.

Фрэзер схватил его, посмотрел, что на вскрытом конверте почерком сестры указан его адрес, и бегло прочел несколько первых строк, убеждаясь, что это то, чего он ждал. Он был очень рад, что весточка, хотя и вскрытая не им, наконец попала к нему, и в то же время был зол, что пришлось пойти на такие ухищрения ради ее получения.

– Джейми, брось письмо. Иди сюда. Я готова, – распорядилась девушка.

Ожидая его, она села на кровать, сжав руки, лежащие на коленях, в замок.

Джейми замер, держа в руках письмо, и обдал ее ледяным взглядом.

– Называй меня по-другому, – отрезал он.

Джинива вскинула тщательно выщипанные брови.

– Отчего же? Сестра называет тебя так.

Фрэзер резким жестом отложил листы письма. Он принялся развязывать шнурки штанов, опустив глаза.

– Ты женщина, а я мужчина. Я обязан обслужить тебя честь по чести. – Он метнул в нее взгляд прищуренных глаз. – Но мы оба знаем, чего будет стоить нам эта ночь. Ты угрожала мне и моим родным, и поэтому мне пришлось согласиться переспать с тобой. И именно поэтому я не желаю, чтобы ты называла меня так, как они называют меня.

Он ждал ответа, пристально глядя ей в глаза, пока Джинива не отвела взгляда. Ее палец скользил по простыни, выводя какие-то узоры. Она согласно кивнула.

– А как к тебе обращаться? – шепнула она виновато.

– Алекс. Пускай будет так.

При этом кивке волосы закрыли ее лицо. Все же она смотрела на него исподлобья.

– Теперь и я готов.

Джейми, сняв штаны и чулки, повесил их на кресло. Джинива робко глядела на него, но не спускала глаз. Снимая рубашку, он встал так, чтобы она не могла видеть его исполосованной спины.

Послышалось негромкое восклицание.

– Что такое?

– Э… все в порядке… просто…

Локоны скрыли ее покрасневшее лицо.

Джейми догадался.

– Вероятно, я первый, кого ты видишь голым?

Девушка мотнула головой.

– Нет, не первый, но… это…

– Понимаю. Обычно мужчина выглядит немножко иначе, – Джейми присел на кровать. – Но когда мужчина хочет любить женщину, все должно быть именно так, – заверил он ее.

– Да… – неуверенно протянула Джинива.

Джейми хотел подбодрить ее.

– Все хорошо, он больше не будет каверзничать. Его можно даже потрогать – это не страшно.

Джейми хотелось верить, что это будет не страшно для обоих. Девушка была полуодета, а он и вовсе раздет, и это возбуждало его. Умом он понимал, что Джинива не стоит его внимания, что она себялюбивая дрянь и дешевая шантажистка, но слишком долго у него не было женщины. Джинива не стала ничего трогать и даже немножко отодвинулась от него. Джейми задумался.

– А что ты знаешь… то есть ты вообще знаешь, что происходит в постели?

Джинива снова – в который раз! – покраснела, но не отвела глаз.

– Полагаю, происходит приблизительно то, что происходит между лошадьми.

Сердце Джейми пронзила острая боль, связанная с воспоминанием о собственной первой ночи. Он тоже думал, что ему будет достаточно зоологических познаний.

– Да, похоже… – Она испуганно зыркнула на него, и он поправился: – Похоже, но медленнее и нежнее. Гораздо нежнее.

– Это хорошо, а то служанки и горничные говорят такие вещи о… об этом… Это наводит страх. – Она заерзала и сглотнула. – Это очень больно? – Взгляд ее глаз был направлен ему в лицо. – Я не боюсь, но интересно знать, – пояснила она.

Это вызвало в душе шотландца дружеское расположение: девушка с характером, смелая девушка – редкость. Это ценный товарищ, если она может быть товарищем. Джейми уважал смелых людей, кем бы они ни были. Джинива была девушка не робкого десятка, пускай избалованная и опрометчивая.

– Если у меня будет время, чтобы подготовить тебя, больно быть не должно. – Только бы не сорваться. – Думаю, будет как-то так.

Он ущипнул создание в прозрачной сорочке за руку. Она дернулась, но улыбнулась:

– Если так, то это вовсе не больно.

– Больно бывает только в первую ночь. Дальше будет легче.

Девушка снова села рядом с ним и выставила палец.

– Можно, я потрогаю тебя?

Джейми сдержал смех, могущий ранить ее.

– Птичка, даже нужно. Если мы хотим сделать то, что планировали.

Она тихонечко провела ладошкой ему по руке. На его коже появились мурашки от щекочущего прикосновения. Джинива вдохнула и положила руку на его предплечье.

– Ты… могучий.

Улыбаясь, он ожидал ее дальнейших действий. Ему хотелось чувствовать пытливые женские руки на своем теле. Когда она скользнула по бедру и провела по ягодицам, его живот напрягся. Завидя огромный шрам, тянувшийся вдоль всего левого бедра, она затихла.

– Нестрашно. Больше не больно.

После этих убедительных слов Джинива легко пробежала по шраму.

С каждым касанием она становилась раскованнее, гладила его плечи, спину, но, найдя шрамы там, снова замерла, лежа за его широкой спиной. Джейми чувствовал движения ее тела по давлению на матрас, оказываемому ею.

Она помолчала, вздохнула и снова провела ему по спине.

– Ты не боялся, когда я говорила, что отец снимет с тебя шкуру?

Джинива отчего-то хрипела, но Джейми не шевелился и лежал с закрытыми глазами.

– Нет. Меня очень тяжело напугать.

Но это была половина правды: в данный момент он боялся, что набросится на девушку, используя удобный момент. Сердце его бешено стучало, и он отчаянно желал девушку.

Она поднялась, подойдя к краю постели с его стороны. Джейми тоже поднялся, удерживая отпрянувшую Джиниву.

– Миледи, позвольте коснуться вас.

Он говорил дурачась, а касался ее по-настоящему.

Та, к кому были обращены его слова, кивнула.

Тогда он обнял ее и подождал, пока ее дыхание восстановится. Ему и самому требовалась минутка, чтобы понять себя: доселе все девушки, которые оказывались в его объятиях, нравились ему или были предметом его вожделения, а сейчас…

Сейчас он сочувствовал Джиниве, вынужденной идти на такие поступки, жалел ее юность, злился на нее, оттого что она вынудила его поддаться, и на себя, оттого что согласился, боялся возможного наказания и возможных последствий. Но нельзя сказать, что он не хотел этой девушки, – его смущение было связано как раз с тем, что он хотел ее.

Ощущая душную волну стыда, он поцеловал покорно стоящую перед ним девушку, вначале по-братски, скромно и нежно, затем более настойчиво и многообещающе, а после спустил с нее сорочку и уложил трепещущую Джиниву на кровать.

Одна его рука обнимала ее, а второй он ласкал ее соски, двигая пальцами по кругу.

– Мужчина обязан подготовить тебя. Ты прекрасна, и твое тело заслуживает внимания.

Джинива замирала от удовольствия и новых нахлынувших на нее чувств. Под ласковыми руками Джейми она расслабилась. Ласки были неторопливыми, обволакивающими: он то поглаживал ее, то касался губами, то прижимался так, чтобы она могла чувствовать его. Он не хотел ласкать ее, он не любил ее и пришел сюда поневоле, но женское тело манило его к себе.

Когда же можно приступать к более решительным действиям? Джинива тяжело дышала, но не давала никаких знаков, что она готова. Проклятье! Неужели она так и будет лежать, как статуэтка?

Джейми понимал, в чем дело: она никогда не лежала с мужчиной и не только не знала, как следует вести себя, но и не могла справиться с нахлынувшими чувствами. Джейми тоже боролся со своими чувствами, ероша волосы. Злость, страх, возбуждение – все смешалось в нем и мешало соображать. Да и что можно было здесь сообразить? Девица смогла вынудить его прийти сюда, заставила буквально силой, устроила все так, чтобы комар носа не подточил, – словом, продумала все, что только можно было продумать с ее стороны, а дальше… Дальше дело за Джейми. Она никак не сможет ему помочь.

Руководствуясь опытом, он провел по животу Джинивы и коснулся влажной промежности. Она покорно принимала его ласки, не раздвигая ног. Пора или еще рано? Черт побери!

– Все будет хорошо, mo chridhe, – прошептал он.

Взбираясь на нее, он сам раздвинул ее ноги под собственное тихое бормотание.

Чувствуя его на себе, она вздрогнула, поэтому Джейми подложил руку под ее затылок, шепча по-гэльски то, что якобы могло успокоить ее в этой ситуации.

«Вот и хорошо, что гэльский». Джейми плохо понимал происходящее, занятый одной-единственной мыслью.

Его грудь касалась ее небольших грудей.

– Mo nighean…

– Погоди, кажется…

Он сдерживал себя, и от этого мутилось в глазах. Дюйм за дюймом – слишком медленно!

Джинива вытаращила серые глаза.